— Надеюсь, твой товарищ нам не помешает? — продолжал мужчина в плаще. — Общественность должна, наконец, понять…
— Знакомьтесь, — сразу как-то поскучнев, предложил Зазноев. — Это мой друг, тоже борец, Андрей Бунчук.
Лицо долговязого просияло.
— Страшно рад! — закричал он. — Хламов. Городошник. Так сказать, вторая бита города.
— Крысюков! — представился обладатель «бабочки». — Рекордсмен области по крокету. В восторге от встречи!
Вторая бита города и рекордсмен по крокету, подхватив под руки Зазноева и перебивая друг друга, заговорили:
— Ближе к делу, дорогой чемпион, ближе к делу. Итак, вы принимаете предложение?
— Поймите же, вы губите свой талант, отдаваясь не тренировкам, а этому… токарному делу…
И Крысюков почтительно похлопал Павла по бицепсу.
— Железобетон! Сталь высшей марки! Нет, брат, только в среде истинных ценителей спорта нашего комбината можно расцвести буйным цветом! Мы не дадим вам завянуть у станка! Мы создадим вам оранжерейные условия! Но перехожу к существу. Вам звонил Иван Аполлинарьевич?
— Звонил, — сухо сказал Павел.
— Это наш благодетель, — провозгласил Крысюков.
— В смысле меценат, — уточнил Хламов. — Недосягаемый человек! Такой народ подбирает — пальчики оближешь!
Вторая бита города, оттеснив Бунчука, атаковала Павла с левого фланга.
— Оформим вас… этим… дегустатором патефонной мастерской, и — будьте любезны! — тренируйтесь хоть круглые сутки!
— Павел, — вдруг горько сказал Андрей. — Почему ты этих… не прогонишь?
Зазноев, ничего не говоря, вырвался из окружения и направился к выходу.
— Ясно? — спросил Андрей опешившую пару. — И учтите: если я вас увижу еще раз возле клуба, придется вам познакомиться с ребятами из секции бокса…
Резво отбежав метров на пятьдесят, вторая бита и рекордсмен по крокету хором крикнули:
— Разговор не окончен, чемпион! Не забудьте об условиях!
…На заводе и в спортколлективе об этом случае немало говорили. Одни превозносили стойкость Зазноева. Другие с сомнением покачивали головой. Припомнили, что в голосе Павла за последнее время появились барственно-покровительственные нотки. Кое-кто был возмущен тем, что Зазноев игнорировал указания цехового начальства. Но больше всех волновался Андрей Бунчук. Он работал недалеко от Павла и все время настороженно наблюдал за другом.
Однажды, после бурного объяснения Павла со сменным мастером, Андрей не выдержал.
— По оранжерее тоскуешь? — сказал он, взглянув на невзрачный холмик готовых деталей. — Боишься увянуть у станка?
— Не это главное, — ответил Павел, пренебрежительно взглянув на свою дневную продукцию. — Моя норма — на ковре. Токарей много, а чемпионов раз-два и обчелся. И вообще, если ты друг…
— Я друг, — сказал Андрей. — Я докажу тебе это!..
В ближайшую субботу в большом зале спортклуба состоялась конференция заводских физкультурников. На сцене, за столом президиума, сидели лучшие спортсмены завода. Зазноев, хотя его фамилия и не была упомянута в списке избранных в президиум товарищей, тоже сел за стол.
Когда все утихомирились и строгие контролеры подперли плечами двери с надписью «Запасной выход», на авансцену вышел Андрей Бунчук.
— Я считаю, товарищи, — сказал он взволнованно, — что плохой производственник не может сидеть на почетном месте за столом президиума! От имени инструментального цеха я протестую против присутствия Зазноева…
— Что?! — угрожающе сказал Павел и поднялся с места. — Меня, завоевавшего славу заводу?!
— Не обижайте его, — закричал кто-то из зала, — чемпионов надо по возможности носить на руках!
— Зазнаев он, а не Зазноев! — закричали из задних рядов.
Зал наполнился беспощадным ироническим смехом.
— Отлично, — холодно сказал Павел. — Я сумею найти настоящих друзей! Пожалеете обо мне — да поздно будет!
— Карету мне, карету! — раздался насмешливый голос.
Зазноев, стараясь сохранять достоинство, вышел из зала.
…Отыскался след Зазноева. Отыскался на соседнем заводе. Павел, спортивная слава которого гремела в городе, был принят на «Красный луч» с распростертыми объятиями. Но, чтобы в дальнейшем не возникло недоразумений, Зазноев сразу объявил:
— Учтите, конфликт с «Борцом» у меня произошел из-за недооценки ими моего значения в развитии физкультуры и спорта…
— Неужели? — удивились новые знакомые. — А мы думали, что именно там вас и взрастили, так сказать, как спортивную единицу…
— Я рос самородком!
— А-а, понятно! Надеемся, вы и токарь-самородок? Ждем побед не только на ковре, но и за станком.
Зазноев промолчал, что было приписано его скромности. Но дальнейшее поведение Павла расходилось с первым впечатлением. С товарищами по цеху он как-то не сошелся. Нормы не выполнял. Даже члены секции борьбы, отчаянно гордившиеся первое время приходом чемпиона, и те начали поглядывать на него косо. И наступил день, когда в завкоме сказали:
— Видимо, мы тоже недооцениваем вашего значения в физкультуре и спорте… Надо уточнить: вы кто — токарь и чемпион или же в основном чемпион, а менаду прочим и токарь?
— Между прочим, пора бы знать разницу между рядовым токарем и чемпионом, — отрезал Зазноев.
Через час он подал заявление об уходе и, ни с кем не простившись, величественно пошел к кассиру получать расчет.
Вскоре Андрей Бунчук, не упускавший Павла из виду, узнал, что Зазноев принят на работу в комбинат бытового обслуживания, носящий почему-то математическое название «Интеграл». Это почтенное предприятие включало в свою орбиту добрый десяток разнообразнейших по форме и содержанию артелей. Зазноев, токарь шестого разряда, стал сборщиком примусных горелок.
Восторгу его новых друзей не было границ.
— Теперь для вас начнется жизнь, полная радостных эмоций! — сказал рекордсмен по крокету.
— Иван Аполлинарьевич ждет вас, победитель! — патетически воскликнул долговязый городошник.
Хламов и Крысюков представили Зазноева директору комбината.
Глава «бытового концерна «Интеграл» самозабвенно любил спорт. Эта страсть обуяла его еще в детстве и уходила корнями к первым играм в «чижика» и «подкидного дурака». Хотя ко времени описываемых событий Иван Аполлинарьевич располагал уже явно неспортивными габаритами, страсть не испарилась. Почти пятьдесят процентов его подопечных (из артелей «Утюжка на дому», «Ремонт примусов и валяной обуви в присутствии заказчика», «Паяльник-скоростник» и др.) были бравыми физкультурниками, недавно еще блиставшими в различных спортивных обществах. Иван Аполлинарьевич умело комплектовал у себя в «Интеграле» команды футболистов, городошников, борцов, боксеров. Обиженные зазнайки, экс-чемпионы индивидуалисты, перелетные птицы из семейства охотников за длинным рублем находили в «Интеграле» теплый прием.
Пламенная любовь к спорту уживалась у главы комбината с тонким расчетом. Пробелы в годовых отчетах артелей бледнели на фоне блистательных спортивных имен. И, может быть, начальство Ивана Аполлинарьевича именно потому снисходительно относилось к далеко не блестящим делам «Интеграла», что тоже питало слабость к спорту…
Новая работа показалась Павлу идеальной. Отметившись утром в подотделе примусов, чемпион удалялся на тренировку. Занятия происходили в специально арендованном зале, куда, кроме «интегральцев», никого не пускали.
После тренировки компания молодых людей в серых стильных макинтошах и велюровых «сомбреро» вновь шла на «работу», чтобы, появившись на пять минут в «Интеграле», уйти по своим делам на весь остальной день.
— Главное, орлы, спортивная форма, — говорил Иван Аполлинарьевич. — Тогда руководство главка будет нас боготворить! «У кого все рекорды областного масштаба?» — спросят в главке. «У «Интеграла»! Следовательно, молодцы интегральцы! Честь им и хвала!
Иван Аполлинарьевич был человеком утилитарным — он дорожил сегодняшним днем. Перспективы подопечных не волновали его.
— Мне подавай рекордсменов и чемпионов! — заявлял глава комбината. — Они у меня будут кататься, как ярославский сыр в вологодском масле! А растят их пусть другие спортколлективы, я не ревнивый!
И вот грянул день долгожданной спартакиады.
— Веселей смотрите, орлы-чемпионы, — кончил свою напутственную речь Иван Аполлинарьевич. — В каком коллективе еще имеется такой букет? По коням!
«Орлы чемпионы» погрузились в автобус, и машина взяла курс на стадион. Следом за ней ехали грузовики с рядовыми интегральцами, освобожденными по случаю больших спортивных событий от работы. Замыкала шествие автокарета главы комбината.
Павел Зазноев был настроен благодушно. Единственным опасным соперником он считал бывшего чемпиона области, но тот из-за сдачи сессии в вузе в соревнованиях не участвовал.
По инициативе Ивана Аполлинарьевича спортзал, где происходили схватки борцов, был радиофицирован. Специальный радиокомментатор должен был вести репортаж и с ковра.
И вот главный судья вызвал на ковер Зазноева. Павел, накинув на плечи махровый цветастый халат, вышел из раздевалки.
— С ним в паре встречается токарь завода «Борец» спортсмен первого разряда Андрей Бунчук! — объявили репродукторы.
«Ого! — подумал Зазноев. — Андрей меня догнал! И ничего об этом не сказал… Тоже, другом назывался… Впрочем, он ведь ко мне несколько раз заходил, а я… Ну да ладно, я ему сейчас напомню, для чего у борца существуют лопатки!»
— Не подведи, Паша! — кричал, чуть не вываливаясь из ложи, глава «Интеграла». — На тебя смотрит весь комбинат!
Прозвучал гонг. Борцы обменялись рукопожатием, и схватка началась.
— На ковре самая интересная пара дня, — затараторил радиокомментатор, так близко ко рту держа микрофон, что казалось, он его вот-вот запихнет за щеку. — Чемпион области Зазноев темпераментно атакует… Бунчук очень осторожен. Зазноев увлекается, пытается провести захват… Есть! Зазноеву удается. Простите, это Бунчуку удается провести контрприем… Борьба переходит в партер. Преимущество у Бунчука. Он наверху. Он пытается сломать мост Зазноева. Но не так-то просто уложить чемпиона. Так… еще одно усилие… Молодец Бунчук! Очень хладнокровно использует выгоды своей позиции! Сопротивление Зазноева ослабевает… Неужели Бунчук победит?