Я всегда была осторожной, потому что никогда не отключала голову на сто процентов, даже с татуированным красавчиком-рокером.
И после первого секса меня всегда «заземляло». Даже если все было хорошо и приятно, с красивыми оргазмами — меня всегда эмоционально отрезало от мужика. Мы могли еще какое-то время встречаться и все так же кайфовать в постели (и не только в постели), но я чувствовала себя свободной, абсолютно без проблем готовой свинтить в любой момент.
А еще я точно никому не писала в первом часу ночи, выпрашивая фотки.
Господи, да я все долбаное утро держусь, чтобы ее не посмотреть. Хотя вчера затерла до дыр.
Почему он хотя бы в чем-то не может быть настолько охуенным?
Почему я вообще ему об этом написала?
Почему злюсь и улыбаюсь одновременно, вспоминая его небрежное: «Пальцы не сотри, коза»?
Я легко могу прогулять сегодня работу, но все равно еду.
В офисе на столе меня уже ждет маленький бумажный пакет.
Внутри — упаковка шипучего аспирина, бутылка с водой и красиво упакованные сэндвичи, явно из ресторана. Ни записки, ни открытки. Без комментариев, как говорится. Но все понятно без слов. Он знал, что я приду даже несмотря на его личное разрешение проваляться в постели.
Похмелья у меня нет, зато есть острая головная боль от подкинутой Дэном проблемы. Так что аспирин все равно кстати. Я выпиваю сразу две таблетки, смотрю на часы. Еще минут десять в запасе до начала рабочего дня. Успею перекусить.
Сэндвичей два — бао с уткой по-пекински и крок-мадам.
Разделываюсь с ними в один присест.
Вкусно.
Чертов Авдеев.
Захожу в нашу переписку. Мое последнее сообщение безобразно откровенное. Хотя на том фото он такой адски горячий, что оргазмов у меня было много — моральных и эстетических.
Сдаюсь, смотрю проклятую фотку снова. Прямо вижу, как он ее сделал — в один щелчок, за десять секунд. Когда тело настолько офигенное и проработанное, не нужно выставлять свет и как-то позировать. Достаточно просто вот так — футболку вверх, штаны немного вниз. И небрежно сбросить, чтобы деточка не канючила.
Этот идеальный рельеф просто создан, чтобы пускать на него слюни.
— Доброе утро, Кристина Сергеевна, — здоровается Мельник, заглянувший сюда типа за чашкой кофе, но на самом деле — ко мне.
— Доброе, Мельник.
Я не даю ему ровно никаких шансов думать о том, что два танца на корпоративе — повод рассчитывать на что-то большее. Но до некоторых мужчин просто тяжело доходит, и Мельник — из их числа. Хотя у него вроде как невеста есть и свадьба на носу, в первых числах марта.
— Отлично выглядите, Кристина Сергеевна. — Мельник как бы невзначай подвигается ближе, толкая чашку по столешнице в мою сторону. Тоже чисто_случайно.
— Файл по «Альфе» уже готов, Сергей Валентинович? — интересуюсь, не отрывая взгляд от экрана. Конечно, смотрю уже не на Авдеева, просто лениво листаю соцсети.
— Ну, я тут не только про файлы, — он усмехается так непринужденно, как будто мы с ним уже на одной волне.
— А меня интересуют только они. — На этот раз смотрю уже на него, сжимая телефон с таким видом, чтобы мое раздражение было очевидно даже такому непрошибаемому индюку, как Мельник.
— Рабочий день еще не начался. — Бросает выразительный взгляд на часы. Формально, там еще две минуты.
— В таком случае жду файл через две минуты, Мельник. Или я решу, что на своем рабочем месте вы страдаете херней.
А что такого? Имею право даже нахуй его послать — рабочий день же еще не начался.
Возвращаюсь за стол.
Открываю свое заваленное таблицами и графиками рабочее пространство.
Переключаюсь. Делаю сводку. Слышу, что пару раз телефон динькает, но я его нарочно положила экраном вниз, чтобы не отвлекаться. Тренирую силу воли.
Когда заканчиваю — на часах уже половина двенадцатого.
Встаю, чтобы размять ноги.
Раздаю указания остальным — когда перед глазами вся рабочая таблица, четко видно, где кто недотянул. Ничего удивительного, что Мельник в лидерах. На мой вопросительный взгляд бубнит что-то невразумительное, но соглашается, что косяк его и обещает доделать за счет своего обеда.
Только когда бегу из офиса в кафе двумя кварталами выше, чтобы перекусить, заглядываю в телефон.
Хентай:Как твоя голова, Барби? А пальцы?
Я закатываю глаза, воображая с каким выражение лица он это писал.
Я:Мои пальцы уже сделали вам сводку, Вадим Александрович.
Я:Спасибо за заботу: таблетки были лишние, сэндвичи были вкусные.
Я знала, что вот так сходу ничего не изменится. Мы вроде как… договорились быть в отношениях, но я даже благодарна, что после разговора вечером в среду, утро четверга осталось таким же, как и все предыдущие до него. У меня есть время привыкнуть к своему новому «статусу». Выработать противоавдеевский иммунитет.
Еще несколько сообщений от Дэна: «Может, перестанешь дуться, Тинка?». И еще: «Я пиздец соскучился, ну скажи, что мне сделать? Все равно ведь приду, понимаешь же».
Понимаю.
С Дэном я как раз все прекрасно понимаю. С ним моя голова вообще на месте всегда. И мозги в трусы не стекают от одного его запаха. Матка не бесится.
А вот чего я действительно не понимаю, так это с чего ему вдруг приспичило ехать в Нью-Йорк, если раньше он приезжал только ко мне, когда звала я. Дэн ни разу не озвучивал, что у него есть какой-то другой повод кататься за океан. И по моим расчетам, в этот раз все должно было быть ровно так же. Я бы разобралась с Авдеевым (примерно за полгода), вернулась в Штаты, написала бы Дэну во-о-о-о-о-от такую портянку, как меня обидел на работе плохой начальник с «прозрачными домогательствами» и что мне срочно нужно уволиться, и идти в новый мир с новым именем. Так бы исчезла Кристина Барр, а вместо нее появилась бы какая-то другая… Крис. А Дэн бы со временем потом и сам слился, устав упрашивать, наконец, ему дать.
Я кручу телефон в руках.
Вижу, что Дэн онлайн. Пятой точкой чувствую, что он прямо сейчас смотрит в эту же переписку со своего телефона. Даже вижу, как печатает что-то. Через секунду прилетает: «Тина? Ну не молчи, малая».
А я не знаю, что ему писать.
Точнее, знаю, но мне этот вариант совсем не нравится, потому что в моем блестящем плане такой ветки развития событий не было. Или как раз самое время признать, что мой «блестящий план» — полная жопа? Два месяца как я здесь торчу. И что? Ну ок, Авдеева я получила. Какая-то доля моих личных стараний в этом, безусловно, есть — зацепила же, на глаза попалась, языком плела то, что ему было интересно слушать. Но рулит «нами» — Его Грёбаное Величество. И что-то не похоже, чтобы он собирался как-то разделять со мной эту тяжкую ношу. Голову от меня он явно не потерял, а вот потеряет ли настолько, чтобы распускать язык и терять бдительность? Это точно не Дэн. И как подобрать к этому ключи так, чтобы еще глубже не увязнуть самой — я пока не имею ни малейшего представления.
Если я не скажу Дэну, что вернулась — он приедет и будет искать. Выкопает все, что ему нужно, поймет, где я. Сколько времени ему потребуется, чтобы пройти по следам, которые приведут в офис Авдеева? Ну максимум несколько дней. А потом эти двое сложат два и два, и мне, без преувеличения, пиздец.
А если я скажу Дэну, что вернулась, он больше не согласиться видеться раз в пятилетку. И ждать, надеяться и верить, когда я вырублю динамо-машину. Нет, он меня, конечно, не обидит. Он просто свалит. А без его помощи я от Авдеевского гнева потом нигде не спрячусь.
У меня просто нет выхода — мне нужно сказать Дэну, что я вернулась. Можно сколько угодно оттягивать неизбежное, но мне придется это сделать.
Я набираю короткое: «Я вернулась домой, Дэн».
Секунду держу палец над стрелочкой отправки. Он дрожит. Чувствую себя так, словно запускаю в свой план бомбу замедленного действия, которая рано или поздно точно рванет. И по закону подлости — как раз когда я меньше всего буду этого ждать. Но мне нужно заставить Дэна играть по моим правилам, нужно снова управлять ситуацией, и чем больше я буду тянуть — тем вероятнее Дэну надоест ждать, и он попрет напролом.
Нажимаю на проклятую кнопку.
Естественно, он читает почти мгновенно.
Пишет: «Вернулась домой? В смысле… сюда?!»
Отвечаю: «Да».
Мне нужна веская причина, почему я вдруг совершила такой прыжок веры, или достаточно будет просто отмазки в виде «просто захотелось». В принципе Дэн знает меня исключительно непредсказуемой и капризной Тиной, иногда даже испорченным флюгером называет, потому что мое настроение даже ветру не подчиняется.
Переименовываю его в контактах, чтобы не путаться. На этот раз пишу почти официальное «Денис Л». Вижу, что он уже набирает что-то в ответ.
Денис Л: Что-то случилось, Кристина?
Я: Не могу сейчас писать, давай позже?
Мне кажется, что такой сухой тон и нежелание пускать его в личное вполне соответствует тому «маленькому» факту, что мы не общались практически месяц. Для нас это вообще не новое, но каждый раз, когда йо-йо Дэн ко мне возвращается, я еще какое-то время «наказываю» его холодом.
Вечером я все-таки отвечаю Дэну, потому что он присылает еще пару предложений с просьбами объяснить, что происходит. Без смайликов, без огромного количества знаков препинания, подчеркивающих его экспрессию — обычно он именно так и поступает. И у меня закрадывается хрупкая надежда, что, возможно, мое возвращение тоже заставляет его дергаться. Ну допустим, у него что-то все-таки наладилось с бывшей, и теперь, когда я практически под носом, «гулять» меня и при этом не спалиться будет совсем не просто.
Я пишу ему, что у меня случился очередной конфликт с начальством «Андерсонов». Я уже пару раз упоминала, что старикашка ведет себя очень неприятно, косится и подкатывает с непрозрачными намеками — все это должно было стать частью моего будущего плана по повторному исчезновению. Но приходится использовать этот козырь уже сейчас.