В ответ его пальцы на моих бедрах растягивают края трусиков.
Тянут в такт тому, как я изучаю губами его шею.
Трогаю выразительный кадык, провожу по нему языком и даже не пытаюсь скрыть триумфальный смешок, когда он дергается вверх, натягивая кожу.
Тай закручивает края «танга» вокруг указательных пальцев, тянет, без проблем просто разрывает слишком хрупкое для этого мужика белье. Таких фокусов и так, словно бы в шутку, со мной не проворачивал даже рокер, хотя я была уверена, что после него меня уже ни один мужик не впечатлит.
Авдеев абсолютно уверенно это делает.
Рвет собственноручно созданный мною шаблон точно так же, как белье, а потом с такой же небрежностью отбрасывает.
— Вообще-то, — тянусь губами к его уху, нарочно не трогая, но замечая мурашки на коже от моего слишком близкого дыхания, — сменное белье я не взяла.
— Какая досада, — самодовольно ухмыляется, чуть отворачивая голову на бок. Дает больше пространства для моих губ. Показывает, что балдеет, и что здесь мне можно продолжать «рулить».
Выцеловываю его сверху вниз, до той самой чертовой сексуальной ключицы, с которой случилось помутнение моего рассудка. Сладко целую, посасываю, изучаю влажный след моей слюны на его смуглой коже. Ловлю первый эстетический оргазм. И тут же второй следом, потому что Вадим заводит руки назад, стаскивает футболку через голову, проводит ладонями по взъерошенным волосам.
Я непроизвольно хочу сжать колени, чтобы почувствовать сладкую боль от напряжения между ног.
Фотки — это нифига не о том, как он выглядит на само деле.
Рельеф настолько очевидный, что по нему можно изучать анатомию.
Широкие покатые плечи, круглые массивные дельты, очерченная мощная грудь, покрытая аккуратно подстриженными темными жесткими волосками. Они постепенно стекают вниз по животу, к пупку. Под моим взглядом пресс сжимается, под кожей прочерчивается каждая высеченная будто скальпелем мышца.
Идеальные квадратики!
Господь создал это тело для размножения, определенно.
— Это бесчеловечно, Тай, — кладу ладони на его живот, устраивая мини-игру в «прочерти каждый «кубик». Кончики пальцев щекочет от коктейля ощущений — колючие волоски, каменный пресс, убийственно сексуальный рельеф.
— Что именно? — сытая улыбка, но темная и многообещающая.
— Я хотела растянуть тебя на дольше. — Для расшифровки своих намерений, трусь абсолютно мокрыми нижними «губами» об его член сквозь одежду. Следы моего хотения остаются на ткани влажными мазками.
— Правый карман, Барби.
Я послушно забираюсь внутрь.
Мысленно ругаю собственную самонадеянность, потому что натыкаюсь на квадратик из фольги. Достаю, зажимаю между средним и указательным пальцами, верчу перед глазами, как будто вижу презерватив впервые в жизни.
Его широкая белозубая улыбка на фоне. Зарождающийся в груди рокот смеха.
Было так наивно верить, что про наш секс решила я.
— Ты — мудак.
Щипаю его за кожу над пупком.
Он в отместку отвешивает звонкий шлепок моей заднице.
— Когда-нибудь, Барби, у тебя обязательно получится.
Обнимает меня одной рукой, буквально закручивает, вдавливая в себя.
Приподнимается, второй рукой стаскивая штаны вместе с боксерами.
Я пятками помогаю опустить их до самых щиколоток.
Чувствую, как переступает, освобождая ноги полностью.
Садится обратно и я инстинктивно сама подтягиваюсь ближе.
Наблюдаю, как зубами разрывает упаковку. Лицо у него при этом такое хищное и кошачье, что как только заканчивает — я поддаюсь порыву и лезу целоваться. Обхватываю лицо ладонями, кайфуя от впивающихся в кожу ладоней колючек. Он охотно отзывается — раскрывает рот, захватывает мой язык. А я одновременно захлебываюсь от ощущения чужой влаги у себя на губах, и собственной — безобразно текущей по бедрам.
— Хочу посмотреть, — говорю требовательным шепотом, когда понимаю, что он собирается надеть презерватив.
Наши губы разъединяются с влажным звуком, синие глаза смотрят на меня с откровенным наслаждением.
Что, Вадим Александрович? Попала в ваших хотелки?
Немного «отъезжаю» на его бедрах, изучая крепко и уверенно стоящий член.
Он реально внушительный. Но охуенный: ровный, правильной формы, чуть темнее цвета кожи. С выпуклыми венами, которые я бесстыже очерчиваю пальцами, как недавно трогала его не менее офигенный пресс. Крайняя плоть такая маленькая, что ее как будто вообще нет. Головка красивая, прямо вот…
— Как картиночка, — чуть-чуть дурею, зыркаю на него горящими глазами, одновременно обхватываю ствол ладонью. Но одной руки тут, явно, недостаточно. — Признавайся, Тай, первый капитал сколотил на слепках?
— Ты меня прикончишь, Барби. — Он перекрывает глаза предплечьем, очень пытаясь не ржать.
Я, кажется, все время его смешу.
Он расслабляется. Теряет контроль.
Когда-нибудь он начнет делать это не только потому, что я сижу на ним голая и тру его член.
Когда-нибудь он просто перестанет воспринимать меня как чужеродный объект, будет говорить о чем-то более открыто. И обязательно сболтнет что-то важное.
Но думать об этом сейчас все тяжелее.
Потому что его запах абсолютно выбивает меня из равновесия. Сейчас немножко другой — запах голой горячей кожи, желания, маленькой капельки на кончике члена, которую я растираю пальцами по гладкой чувствительной коже.
Когда он раскатывает латекс по длине — в этом есть что-то гипнотизирующее.
Я знаю, что моя нетерпеливость играет против, но ничего не могу поделать — перебрасываю ногу повыше, балансируя над его членом на коленях. Подрагиваю, когда ощущаю твердую головку у себя между ног.
Пробую опуститься, чувствуя растущее до предела растяжение и давление.
Поджимаю губы.
Еще ниже, хотя даже так, кажется, очень много.
Мужские ладони обхватывают мою грудь, несильно сжимают.
Большие пальцы потирают вершинки сосков.
Мое тело почему-то очень остро отзывается на эту ласку. Колени разъезжается сильнее.
Я спускаюсь еще ниже. Ощущаю себя максимально заполненной.
Живот дрожит как в лихорадке.
Но я не успеваю привыкнуть, дать себе освоится с этим штукой внутри, потому что Вадим наклоняет голову, прихватывает зубами «штангу» и мягко тянет, вызывая в моей груди слишком громкий и неконтролируемый стон. Обводит ареолу языком, снова прикусывает. Втягивает в рот, мягко сосет, перекатывая железные шарики языком.
Я выгибаюсь в пояснице, слишком резко подаюсь желанию начать дрочить себя этим офигенным членом. Теряю контроль и спускаюсь почти до основания.
— Блядь… — шиплю со смесью неожиданности, восторга и «да ни хуя ж себе!».
Мужские ладони моментально оказываются у меня на бедрах. На этот раз сжимают так крепко, что не пошевелиться. И синяки у меня там будут — точно. Но вообще плевать.
— Не спеши, Крис, — смотрит на меня абсолютно трезвым взглядом. Удерживает, не дает даже дернуться и, кажется, вздохнуть.
А я смотрю на его влажные полураскрытые губы — и это… такой секс.
Хныкаю и ёрзаю.
Да по фигу. Ни одна женщина еще не умерла от члена внутри.
— Больно будет, Барби, — немного хмурится. Словно читая мои мысли — целует, прихватывает зубами нижнюю губу. Я в ответ лижу его верхнюю, немножко соленую.
— Будет кайфово, Тай. — Мой голос как у течной сучки. — Все хорошо. Выеби меня. Пожалуйста. Мне надо… Пожалуйста…
Мой контроль, как обычно, абсолютно тает, когда рядом этот мужик.
Я прошу секс в самых точных и понятных формулировках, исключающих любое недопонимание. И мне не стыдно. Но я, наверное, была бы крепко разочарована, если бы вылетающие из моего рта грязные слова вызвали у него отвращение. Или хотя бы удивление.
А ему как будто тоже нравится.
Губы кривятся в ухмылку. Боже. Да ну чистый же секс…
Ладони приподнимают мои бедра вверх. Почти как будто до конца. Протестующе капризно мотаю головой.
И он тут же тянет вниз, заполняя снова глубоко и до отрыва.
Запрокидываю голову, кусаю губы.
— Обопрись руками, — сквозь нарастающий гул в ушах слышу четкий понятный приказ.
Завожу ладони назад, упираю их в мужские твердые бедра. Легонько царапаю.
Мы снова смотрим друг на друга.
В синих глазах — вопрос. Последнее китайское.
Я не знаю, что в моих, но на губах у меня только рвущееся «пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста…»
Когда его руки толкают меня вверх и с рывком обратно вниз, я почти слышу рвущиеся с жалобным визгом тормоза — его, мои, наши.
Кричу, когда член энергично толкается в меня.
Сначала чуть мягче, но потом — сильнее, жестче.
Ладони Вадима перехватывают меня за талию. Пальцы уверенно держат поясницу.
Слышу в тишине его тяжелые выдохи через нос.
Приподнимает меня как марионетку.
И снова натягивает.
Бесстыже смотрит вниз, явно дуреет от вида своего распинающего меня члена. От того, что я так блядски его хочу, что моя смазка размазана по латексу и его бедрам.
И реально ебет как игрушку — вверх вниз, выколачивая стоны и крики.
Меня буквально разматывает слишком внезапно налетающим оргазмом.
Я не готова.
Мозг затягивает сладким туманом.
Каждый толчок в меня — острее острого.
Наши влажные шлепки друг об друга абсолютно глушат.
Я пытаюсь не сдаваться слишком быстро, но капитулирую почти сразу.
Это бессмысленно.
Меня укрывает так мощно, что голова безвольно запрокидывается за спину, а горло прорезает дурной крик.
Я никогда не кричу.
А сейчас просто как последняя… Стону, умоляю, выпрашиваю.
— Блядь, да… да…! — Улетаю. Так высоко.
Тело закручивает снизу вверх.
Рвет.
Это настолько офигенно, что даже немножечко больно. Потому что слишком. Потому что меня как будто прижигает этим удовольствием. Клеймит беспощадным: «Куколка Авдеева — натягиваться всегда рада».
Но его толчки в меня становятся грубее.
Мой еще не до конца утихнувший и пока еще абсолютно мной не осознанный оргазм продолжает томиться на маленьком огне.