Наш столик — в ложементе на втором этаже. Полукруглый диван в бархатной обивке, темное стекло стола, приглушённый свет. Эффектно и в меру приватно. Полина уже с бокалом в руке. Илона болтает с официантом. Оля сидит с видом, будто ее притащили сюда силой, и цедит воду с лимоном.
— Принцесса подошла! — Полина вскакивает, тянет меня в обнимку. У нее на голове обруч с крошечными рожками, и она сияет.
— Это платье просто кричит, что ты в хорошем настроении, — говорю погромче, чтобы перекричать грохот музыки.
Они все в платьях, черт. Даже пухленькая Илона, которую я ни разу не видела не то что платье — даже в юбке, сегодня в чем-то бежевом, что скрывает недостатки фигуры, превращая ее в аппетитное безе. В джинсах приперлась только я.
— Если бы я так выглядела в джинсах, я бы в них даже спала, — говорит Оля, видимо, прочитав мой взгляд. — Тебя уже ползала глазами жрет, Кристи.
Я видела. Мужские взгляды, особенно неприкрытые, трудно игнорить, даже если на них реально плевать. Я пришла сюда просто потанцевать. А конкретно сегодня еще и с четкой целью вытравить из головы болючую как заноза мысль: «Где ты, с кем ты?!»
— Мы заказали белое, — Илона так раскраснелась, как будто речь идет о запрещенных веществах. — И клубничную сангрию.
— Люблю, когда все решено за меня, — улыбаюсь и устраиваюсь с краю дивана, перекидывая ногу на ногу.
Музыка наваливает. Мы несколько минут просто пьем и качаемся в такт. Полина тянет меня танцевать, я сначала отмахиваюсь, потом — просто отрываюсь. Я люблю танцевать. Всегда любила. Я знаю, что когда начинаю двигаться — на мне сфокусировано все мужское внимание, но мне абсолютно плевать. Просто закрываю глаза и отдаю свое тело музыке, чтобы она просочилась под кожу и ударила ритмом в вены.
— Если бы я была мужиком, я бы тебя уже трахнула! — орет мне на ухо Полина.
Я смеюсь, беру ее за руки, и мы устраиваем маленький перформанс, изображая двух ну очень близких подруг.
Ты здесь? Ты знаешь, что я здесь и наблюдаешь за мной откуда-то из своего особого ВИПа? Или тебе плевать, потому что у тебя там — солнышко, к которому ты со всей нежностью?
Я спотыкаюсь об мысль, что жутко ревную этого самовлюбленного мудака.
Вот так — с полоборота.
И никакой целительный секс не помог, потому что ни хрена у меня не отсохло.
Мне внезапно становится так страшно, что я теряю равновесие и прислоняюсь к плечу Полины. Она реагирует моментально — обнимает, отводит к столу.
— Все хорошо?! — беспокоятся все трое как будто даже хором.
— Я просто плохо выспалась, — говорю свою любимую дежурную фразу.
— Видимо «Я не ночевала дома» — это только половина горячей истории, — подмигивает Полина.
Я закатываю глаза. Илона тут же сует под нос телефон с кучей наших фото и видео. Она занимается фотографией уже несколько лет, так что может сделать красивый кадр даже на свой старенький айфон. Я получилась действительно хорошо, а на замедленном видео мое тело кажется каким-то нереально сладким.
— Это не наше, — слышу перепуганный голос Оли, и отвлекаюсь от самолюбования. — Мы такое точно не заказывали!
Шампанское появляется внезапно. Холодное, с каплями конденсата. Две бутылки Veuve Clicquot, ведерки со льдом, красивые тонкие бокалы, клубника в разноцветной шоколадной глазури и сахарных шариках.
Официант улыбается:
— От заведения. С пожеланиями хорошего вечера.
— Ничего себе! — Илона разглядывает клубнику, как ману небесную.
От заведения, значит.
Я стараюсь делать вид, что вообще не при делах, хотя их в унисон вздернутые брови, с каждой секундой моего молчания поднимающиеся все выше, дают понять, что отделаться закрытым ртом не получится.
— Только у одной из нас есть машина с водителем от тайного поклонника, — говорит Оля.
— Кто-то из зала, наверное, — дергаю плечами и хватаю клубнику. Зря. Как только сок растекается на языке — в голове тут же расцветают воспоминания о вчерашнем вечере. Свой третий оргазм я очень жадно заедала клубникой.
— Ты давай не отмазывайся, скромняга. — Полина тычет в меня локтем. — Я знаю эти «подарки из зала» — дарители появляются возле стола через секунду.
А я правда не знаю, что сказать.
«Это клуб моего «денежного мешочка»? Тай просил не афишировать.
— Я сказала своему парню, что буду тут, — выбираю максимально нейтральный вариант. — Он просто… ну, любит красивые жесты и впечатлять женские сердца. Оль, скинешь мне фотки и видео?
Когда все это через минуту прилетает мне на телефон, делаю глубокий мысленный вдох и отправляю Авдееву. С припиской: «Спасибо больше за широкий жест, Вадим Александрович».
Я хорошая куколка. Над эмоциями еще надо поработать, но как его благодарить, я знаю.
Бесит только, что уже начало одиннадцатого, а он не отвечает. Ни через минуту. Ни через пять.
— И так, — Полина сама разливает шампанское и сама же поднимает тост, — за нашу Кристину, которая сделала этот вечер еще веселее!
Я пью, но почти не чувствую вкуса.
Вот теперь уже точно понимаю, что Вадима здесь нет. Что он и не собирался здесь быть.
Возможно, предупредил охрану, чтобы за нашим столом присматривали внимательнее.
Мой пальцы непроизвольно крепче сжимаются вокруг телефона, когда он характерно вибрирует «входящим».
Хентай: Отдыхай, Барби. Чек закроют.
И все.
Мои фотки ему как будто до звезды.
Я знаю, что бешусь. Это чувство резкой, как будто рассеченной скальпелем злости, очень хорошо мне знакомо. Он все-таки отвлекся от своей «Лоли-Лори», чтобы ответить? Нашел время между «подходами» к их оргазмам? Как он умеет и может я теперь точно знаю, и двух тёлок потянуть — как нефиг делать, во всех, блядь, отношениях.
У него там так интересно, что сейчас фотки потешной куколки вообще самая не интересная херня на свете? Не заслуживают даже долбаного «большого пальца»?
С досады выпиваю все шампанское в бокале.
Чистым упрямством выдергиваю себя с диванчика, хотя настроение упало до отметки «да пошло оно все!»
— Кто со мной танцевать? — взбиваю волосы руками.
Полина снова «за» и, к моему огромному удивлению, даже тихоня Оля.
Я даю музыке заполнить открывшие в душе кровоточащие раны, хотя понятия не имею, почему они вообще появились. Почему так больно. Почему хочется плакать и попросить включить какую-то долбаную ваниль про неразделенную любовь.
Но закрываю глаза и заставляю себя танцевать.
И это все-таки работает. Не как панацея, как подорожник на открытой ране, но хотя бы так.
Когда возвращаемся за стол, Илона восторженно рассказывает, что на нас смотрели вообще ВСЕ. Оля закатывает глаза: «Все смотрели на Королеву».
А «Королеве» вообще плевать на всех, потому что «королева» проверила телефон — несмотря на выписанный себе же запрет не делать этого до утра — и там все та же выжженная Его Грёбаным Величеством тишина.
Я не отказываюсь от второго бокала шампанского.
Жую клубнику, ненавидя ее вкус еще больше.
— Ну и кто он? — заводит слишком предсказуемый разговор Полина. Подается вперед и заговорщицки кричит: — У тебя «папик», Кристи? Кто-то явно при баблишке. Только не говори, что малолетка.
Папик…
Меня от этого слова подворачивает до острой тошноты в глотке.
— У меня парень, — озвучиваю свою формулировку. Мне на нашу разницу в возрасте как-то вообще плевать. Таю, по ходу, тем более.
— Покажешь? — делает глаза котика из «Шрека» Илона. Из нашей четверки она самая романтичная, и единственная, кто смотрит турецкие сериалы.
Я могла бы показать — у меня есть фотки Авдеева, где нет его лица. Хотя даже с лицом — вряд ли такая уж проблема. Он же инвестор, «серый кардинал», а не оскароносная знаменитость. Но проблема в том, что я не хочу. Уверена, его последняя фотка произвела бы неизгладимое впечатление — я сама, в целом абсолютно привычная к спортивным брутальным мужикам, охреневаю до сих пор. Уверена, мой Тай сорвал бы овации и слюни.
Но я не хочу, чтобы кто-то видел его вот таким. Даже чтобы похвастаться.
А она тебя так видит? Прямо сейчас?
— Неа, не покажу, — выношу вердикт и получаю в ответ порцию стонов разочарования. Даже не пытаюсь делать вид, что просто набиваю цену. Бесполезно. — Считайте, что он просто страшненький, но очень щедрый.
— Не по любви? — грустно вздыхает Илона.
Я медлю.
Качаю головой — конечно не по любви.
И плевать мне, что где-то там он сейчас трахает свое заслуживающее его нежности солнышко. Спорим, Тай, на ней синяки от твоих пальцев не останутся, потому что она — не твоя потешная куколка, с ней ты как с хрустальной, да?
Я открываю нашу переписку с Дэном, раздумываю секунду. Если я отправлю все те фотки ему — он изойдет на слюну. Завалит меня пошлыми сообщениями. Вероятно, даже найдет. Он, видимо, уже отошел от шока, придумал план, как и где может со мной видеться, не боясь, что нас спалит одна из его бесконечных баб, поэтому второй день атакует меня просьбами встретиться. Я морожусь, пишу, что у меня все очень нервно и прошу время на адаптацию. Прислать ему сейчас эти фотки — значит помахать красной тряпкой перед мордой быка.
Хотя, кого и зачем я обманываю?
Мне просто не нужен ни Дэн, ни его слюни, ничего.
А тот, чьи нужны, положил на меня болт.
Глава двадцать четвертая: Хентай
Лори всегда звонит мне плюс-минус в этих числах месяца. Мы же деловые люди, всегда наперед договариваемся, обсуждаем делали, уточняем, нет ли каких-то проблем. Плюс какие-то милые уточнения про подарки, игрушки, одежду для Стаси. Все, как всегда. Как будто мы живем на разных улицах, а не в разных странах.
В этот раз она тоже не приедет — предупреждает всегда с небольшим напряжением, как будто даже спустя столько времени переживает, что мы с ее мужем все-таки решим устроить маленькую войну.
Семь.
Семь месяцев без случайных касаний, без возможности читать эмоции с лица, а не с холодного