Барби сжимает губы, втягивает, вылизывает вокруг них восьмерки.
Ресницы дрожат, когда начинаю трахать ее рот.
А глубже можешь, коза?
Она обхватывает мое запястье ладонями, бесстыже то насаживает голову, то отстраняется.
Выпускает изо рта.
Мы глаза в глаза, когда она лижет мои пальцы языком, делая их скользкими.
Провожу по гладкому тонкому подбородку, оставляя влажный след. Ее губы дрожат, кожа покрывается колючими мурашками.
— Тай… — распахивает ноги шире, намекая, как ей надо.
Но я уже решил, что сегодня будет так, как надо мне.
Сгребаю Крис за талию, поднимаю и небрежно ставлю на ноги. Ее взгляд — как будто пьяный. Кусает губу, но ни на шаг не пятится.
— Повернись.
Она делает это почти мгновенно, выставляет задницу. Опирается руками о край консоли, чуть прогибается. Так, что позвоночник становится похож на натянутую струну.
Провожу ладонями по ее спине, потом вниз, к бедрам. Развожу пальцами упругие полушария, раскрываю. Влажность между ног уже видно — она вся блестит, мазки ее желания растеклись по внутренней части бедер.
— Охуенная у меня девочка, — голод в моем голосе уже слишком очевидный.
Она хнычет.
— Тай…
Нагибаюсь, провожу языком вдоль позвоночника от крестца вверх. Она вздрагивает, дыхание сбивается. Прикусываю ее плечо. Ладонь — на шею, губы — к уху. Она вздрагивает от этих касаний, хотя они почти не пошлые. Хочет повернуть голову, выпросить поцелуй, но моя ладонь не дает этого сделать. Пальцы крепче обхватывают шею, в руку бьется ее охренительно частый пульс.
— Хочу тебя отодрать, Барби. Чтобы завтра встать не могла.
Опускаюсь перед ее задницей на корточки. Развожу ее сильнее и… целую.
Можно было бы нежнее и мягче, но тупо хочется грубо.
От моего языка ее потряхивает. Вытягивается на носках, но когда понимает, что я в ответ не потянусь — возвращается, хнычет, насаживается сама.
Насасываю, облизываю, втираю слюну в клитор.
Крис трясет. Колени подкашиваются. Я крепко держу ее за бедра, заставляя стоять, даже когда тело уже полностью ее подвело.
Вхожу в нее языком, глубже, до крика откуда-то сверху. Во рту как-то по дурному остро вспыхивает вкус моей капризной принцесски. Голову немного ведет, контроль, на хуй, тает буквально за считанные секунды.
Поворачиваю ее к себе — одним рывком. Дергаю вверх, она тут же обхватывает меня ногами, набрасывается на мой рот. Жадно вылизывает свой собственный вкус и все еще протестующе хнычет, и долбит пятками в поясницу, потому что я остановился уже когда она была почти готова кончить.
— Ты просто чертов невыносимый мудак, — капризничает и дергает меня за волосы, пока несу ее в спальню.
— Может быть, ты просто недостаточно хорошо просишь? — подыгрываю.
— А вот и первый красный флаг. — Вытягивается, когда бросаю ее на кровать.
До нее мы в прошлый раз так и не дошли.
Достаю из заднего кармана презерватив, зажимаю в зубах, расстегиваю ремень, с которым она так и не справилась.
Ширинку вниз, спускаю джинсы по бедрам вместе с боксерами.
Провожу ладонью по стволу, потому что она смотрит и картинка заставляет ее сначала плотно сжать колени, а потом — с пошлым вызовом их развести. Вид текущей по ее складкам влаги подталкивает забить хуй на деликатность.
Она часто дышит, наблюдая, как раскатываю латекс.
Вздыхает тяжелее, когда сажусь между ее раскинутыми ногами, забрасываю их себе на бедра. Сгребаю в кулак тонкие женские запястья, заламываю их ей за голову, растягивая, как добычу.
Пальцами снова щелкаю по железной игрушке в ее груди.
Картинки перед глазами просто пиздец, и все это очень хочется с ней сделать, потому что прямо выпрашивает — скулит и ерзает задницей у меня на коленях, пытаясь насадиться на член.
Беру себя в кулак, направляю в нее, довольно лыблюсь, как она замирает, совершая волнообразные движения.
Вхожу в нее осторожнее, чем хотел бы, но все равно резко.
Барби стонет, запрокидывает голову. Ее горло натягивается от крика.
Двигаюсь жестче, сразу сильнее, чем раньше.
Она выгибается, дышит с шумом. Почти сразу где-то там, на грани. А я только начинаю.
Ее грудь подпрыгивает в такт моим ритмичным толкам.
Стон становится гортанным, просящим, но я все равно не срываюсь.
Я управляю. Так, как она хочет. Так, как сам хочу.
Добиваю — целую грудь, перекатываю язык по железке в ее соске. Почти выхожу — и снова в нее, так остро, что чувствую свой член в ней как будто даже через кожу.
Барби выгибается всем телом. Делает «мостик».
Толкает сосок глубже мне в рот, пока мой член вколачивает в нее оргазм.
Кричит и бьется подо мной. Беспомощно дергает руками, пытаясь вырваться из моей хватки.
Плевать.
Теперь я забираю свое. Забираю все, что у нее еще осталось.
Двигаюсь с напором, бьюсь в нее бедрами. Вхожу резко, глубоко. Ее охуенное вспотевшее тело шлепается об мое, сочится соками, скользит. Громко. Мокро. Так пошло, что мне почти сразу хочется выебать ее еще раз. Без пит-стопов на «покурить».
Меня рвет — снизу вверх, по позвоночнику. Темное и болезненно-острое, блядски приятное. Контроль держать все тяжелее, но я стараюсь, даже когда чувствую, как сперма толчками выплескивается в презерватив. И хочется натянуть свою гламурную принцесску по самые яйца.
Несколько секунд еще удерживаю себя на руках. Впитываю ее максимально затраханый вид и запах нашего секса. И только потом падаю на спину и утаскиваю ее с собой, не выпуская изнутри. Крис блаженно стонет, но заползает сверху, вжимается в меня как будто идеально созданная под каждый изгиб, целует. Трогает мои зубы языком, хрипло изображает что-то похожее на смех.
— Проверяю, не отросли ли у тебя клыки, — как будто тоже чувствует, что я такое внутри и когда без тормозов.
Я подыгрываю — тоже пробую свои зубы языком, а потом притягиваю Барби за затылок, чтобы проверить ее рот. Она лижет меня как ненормальная.
— Ваш язык мне оргазм должен, Вадим Александрович, — забирается сверху, сама стягивает презерватив, завязывает и бросает на прикроватную тумбу.
— Твой рот мне тоже, — опускаю пальцы ей на клитор, надавливая.
Она обхватывает мой член ладонями, совершенно ничего не стесняясь и даже почти не краснея. Облизывает губы.
— Исключительно, блядь, связанным, Тай. И с предохранителями.
Хотя по глазам вижу — она только и мечтает, чтобы без.
Глава двадцать шестая: Барби
— Крис… Просыпайся, коза…
Я чувствую его шепот у виска. Теплое дыхание касается кожи именно там, где как будто находится генератор моих самых потайных мыслей. И приводит в действие, потому что руки поднимаются сами собой, как будто во мне, как в том сериале про пост-апокалипсис, завелся мозговой гриб, и я превратилась в его марионетку.
Или в Авдеевскую?
Обнимаю его за шею. С закрытыми глазами.
Тянусь бесстыже голым, насквозь пропитанным им телом. Как будто если меня сейчас разрезать, изнутри выльется он.
Сколько раз мы занялись сексом после того, как роскошные розы и очаровательных шоко-бомбы полетели на пол, а мои мысли — в стратосферу? Миллиард как будто.
— Который час? — ощущаю себя подвешенной в невесомости.
— Почти одиннадцать, Крис.
Вадим мягко разжимает мои пальцы, снимает их со своих плеч и возвращает обратно в постель. Я капризно хнычу и нарочно сбрасываю одеяло, которым он пытается меня укрыть. Смотрю на него полусонными глазами — уже одетого, собранного, Мистера «Контроль меня боится».
Он меня затрахал до отключки.
Снял с меня все — даже охранные функции.
Я потеряла бдительность. Непозволительно сильно расслабилась.
— Останься, — бормочу непослушными губами, на которых еще остался его вкус.
Мне так хорошо, что страшно до дрожи.
— Не могу, Крис.
Я знаю, что не можешь и ты сразу предупредил, но мне надо.
Смотрю, как он проводит ладонями по волосам, пытаясь привести их в порядок после того, как в них похозяйничали, и не раз, мои пальцы. Я сжимаю ладонь, пытаясь вспомнить, как это — тянуть его жесткие темные пряди, одновременно теплые и немного влажные от пота.
Наверное, нужно что-то сказать, прежде чем он уйдет.
Но у меня в груди пусто, потому что он выдрал не только меня, но и мою душу.
И наполнить эту дыру, в которой сквозит, можно только одним способом, который я моментально вышвыриваю из головы.
Отворачиваюсь, вяло «провожаю» его своим фирменным жестом — средним пальцем: «Ну и пошел ты, ну и вали!» — но без слов.
Слышу негромкий смех.
Как постель рядом проседает под весом его тела.
Дыхание около моего виска — снова как нарочно прицельно туда, где сразу получает несанкционированный доступ ко всем моим мыслям. Мои легкие наполняются его сумасшедше сексуальным запахом.
Его Грёбаное Величество прикусывает мое ухо, игриво тянет, выталкивая из меня силы на еще один заход, хотя, клянусь, я уже ни рук, ни ног не чувствую.
И… уходит.
Я не иду его провожать.
Только слышу удаляющиеся шаги, лязг дверных замков.
Не двигаюсь. Лежу. Смотрю в потолок. Дышу. Наверное, но это не точно, потому что после его ухода вакуум вокруг меня начинает стремительно сжигать кислород.
Надо оставаться. Быть взрослой. Не ломаться.
Это просто секс, Крис. Охуенный, волшебный, грязный, пошлый, откровенный…
Наш.
В груди начинает вибрировать. Тонко, сдавленно, будто внутренности включили режим тревоги.
Я считаю до десяти. Потом до двадцати.
Потом выдыхаю, срываюсь с кровати, запутавшись в одеяле и, не думая, бегу к двери.
Босиком по полу. Распахиваю дверь. Выпрыгиваю в коридор, кутаясь в ткань, как в последнюю защиту от самой себя.
Будь там, пожалуйста. Я просто дотронусь, богом клянусь, и потом сразу дам тебе уйти!
Пусто.
Лифт уехал.
Его уже нет.
Мозг кричит: