— Я хотел одно, которое фазан сам потерял.
— Довольно! — нахмурился Джурабай-ага. — Устал я за день.
Он повесил ружье на стену, снял сапоги. Бабушка собрала фазанов в большой таз и унесла на кухню.
— Ишь, нахохлился, как воробей! — Джурабай-ага подмигнул внуку. — Жареные фазаны — царская еда.
— Я не буду их есть, — тихо сказал Нургельды.
— А зачем же ружье привез? Сколько сегодня дичи настрелял?
Нургельды опустил голову, вспомнив красивого зверька с темными глазами, в которого он стрельнул пистонной.
— Я спать хочу! — сказал он и поскорее лёг в постель.
Проснулся Нургельды, когда солнце было уже высоко. Встал, убрал постель. Взял свое ружье и пошел к арыку.
— А завтракать? — спросила бабушка.
— Я сейчас приду, — ответил ей Нургельды.
Он подбежал к арыку, о коленку переломил приклад ружья и обе половинки бросил в воду.
Когда он вернулся, бабушка посмотрела на него с удивлением.
— А ружье где?
— Его больше нет, — сказал Нургельды и показал пустые руки. — Я не буду охотником, бабушка. Ни за что на свете.
На том конце селения, где стоял дом Джурабая-ага, сверстников Нургельды было мало: Бяшим, да Хемра-бычок. Хемра очень часто обижался, а, обидевшись, нагибал голову и пыхтел, готовый кинуться на обидчика в драку.
Ребята встречались на арыке. Арык был полноводный, он поил четыре хлопковых поля. Бабушка не знала, что внук ходит на арык купаться, а дедушка знал.
Он привел Нургельды на арык в первый же день, как привез внука домой.
— Плавать умеешь? — спросил дедушка.
— Умею.
— Посмотрим! Переплывешь арык туда-обратно пять раз, разрешу купаться с ребятами, а нет — не разрешу.
Шириной арык был метров в шесть-семь. Нургельды радостно бросился в воду и переплыл арык не пять, а десять раз.
— А ну-ка, нырни! — попросил дед.
Нургельды порядком устал, но нырнул.
— Молодец, — сказал дедушка. — Живи вольным человеком. Только бабушку не тревожь.
Бяшим и Хемра почему-то купаться не пришли, а одному плавать скучно.
Нургельды пошел вдоль арыка и вдруг среди зарослей увидел что-то яркое, манящее.
Подбежал — птица. Фазан!
Фазан шевельнулся — живой. Нургельды осмелел и взял птицу в руки. Фазан забился, но тотчас и затих. Видимо, у него заболело перебитое крыло.
Нургельды не видел дедушку со вчерашнего дня и не очень-то хотел видеть. Ему вспомнились убитые фазаны, и он решил, что домой птицу нельзя приносить — это дедушка в нее стрелял.
Только где бы ее спрятать?
Нургельды посмотрел на старое тутовое дерево, в дупле которого прятался, когда они играли с Бяшимом и Хемрой в "прятки».
Нет, здесь ребята быстро найдут фазана.
В сарай? Но там корова и куры. Бабушка ходит в сарай по нескольку раз в день, яйца куриные собирает с гнезд.
И тут Нургельды вспомнил про брошенный двор.
— Вот где ты будешь у меня жить! — обрадовался Нургельды, но фазан снова забился в его руках. — Потерпи. Я тебе не хочу зла.
Фазан не очень-то поверил мальчику. Он вырывался, сколько хватало сил.
Это, конечно, был Джок-Джок.
Джок-Джок лежал под большим ящиком на свежей соломе. Рядом — консервная банка с водой, на фанерной дощечке — пригоршня пшеничных зерен.
Джок-Джок ни к еде, ни к воде не притрагивался: маленький человек подглядывал за ним через щель. Да так ничего и не дождался.
А когда маленький человек ушел, Джок-Джок и напился, и зерен поклевал, но… выхода из ящика не было, и Джок-Джок тяжко задумался: кто он, маленький человек, — друг или враг?
Проснулся Джок-Джок от оглушительного крика.
— Ку-ка-ре-ку-у! Ку-ка-ре-ку-у!
Петух кричал, стоя на ящике, под которым сидел фазан. Петух был огромный, красный, с темно-зелеными перьями на хвосте.
На петушиный крик сбежались курицы, белые и рябые.
— Го-ко-ко! — говорил им петух. — Го-ко-ко!
Он разгребал сильными, со шпорами, лапами землю и куры торопливо клевали зерна, личинок, червячков.
Фазану так понравилось семейство петуха, что он. сначала боявшийся выдать себя, подал голос:
— Джокур! Джокур! — позвал Джок-Джок.
Петух насторожился, подошел к ящику и одним глазом заглянул в него.
— Джокур! — сказал ему Джок-Джок совсем тихо.
Петух очень удивился фазану. Тотчас к ящику подошли любопытные курочки и стали рассматривать пленника.
«Помогите мне», — хотелось сказать фазану курам, но он не знал куриного языка.
— Ку-ка-ре-ку! — вдруг снова во всю глотку закричал петух и поспешил прочь от ящика.
«Они кого-то испугались», — догадался Джок-Джок и увидел маленького человека.
— Тебе придется потерпеть, — сказал Нургельды фазану. — Но ты будь уверен, я тебя вылечу.
Вчера вечером Нургельды затеял с бабушкой разговор про целебные снадобья, и бабушка сказала, что при всяких переломах и ушибах нет лучшего лекарства, чем мумиё.
— А какое оно? — спросил внук.
Бабушка открыла холодильник и показала черный комочек.
— Это очень сильное мумиё, — сказала бабушка, — твой дед сам за ним в горы ходил. Я ногу сломала, и кость долго не срасталась. Дедушка принес мумиё, давал мне его с водой и я быстро поправилась.
— А по скольку ты пила? — спросил Нургельды.
— Мумиё — лекарство сильное. Я пила не больше спичечной головки за один прием, — объяснила бабушка.
Она и не подозревала, что уже наутро внук воспользуется ее рецептом.
Нургельды принес пузырек с разведенным мумием. Он посадил фазана себе на колени, раскрыл ему клюв и напоил.
А вечером Джок-Джок пережил еще одну страшную минуту. Он увидел как прямо к его ящику идет рыжий зеленоглазый пастух в стоптанных сапогах.
Джок-Джок забился в дальний угол, но пастух опустился на корточки возле ящика, приподнял его и схватил фазана.
От ужаса Джок-Джок закрыл глаза, ожидая одной только смерти.
Пастух внимательно осмотрел раненое крыло и достал нож. Ножом он выковырнул застрявшую в плече дробинку, залил крыло йодом, положил фазана под ящик и ушел.
Плечо горело огнем, в глазах плыли радуги, но постепенно боль стала утихать и совсем утихла.
А наутро Джок-Джока лечил опять Нургельды.
Фазану очень не нравилось лечиться, но «врач» был упрямый. Он поил его три раза в день лекарством. И удивительное дело! Крыло перестало висеть, как неживое.
Однажды, проснувшись, Джок-Джок увидел, что крыло у него сложено на спине точь-в-точь как здоровое. Он осторожно распустил его и еще более осторожно собрал. Крыло стало послушным.
Нургельды даже в пляс пустился.
— Ого-го! Ого-го! Я вылечил его! О! Го! Го! — распевал он во всё горло.
Мальчик поднял ящик и предложил Джок-Джоку зерна. С ладони! И Джок-Джок стал клевать зерна. Он теперь знал: маленький человек — друг.
Уходя, Нургельды посадил фазана в ящик, потом подумал и положил на ящик большой камень.
— Ты прости меня, — сказал Нургельды фазану. — Через день-другой я тебя отпущу на волю. Но пока тебе надо окрепнуть.
Камень Нургельды положил на ящик просто так, на всякий случай. Он побоялся, что фазан убежит.
Фазан убегать не собирался. Да у него просто бы не хватило силы поднять ящик. Но камень пригодился.
Глубокой ночью из степи пришел старый шакал.
Почуя добычу, шакал несколько раз обошел ящик кругом, заглядывая в щели.
Осмелев, он попробовал толкнуть ящик. Ничего не получилось, ящик с места не сдвинулся.
Испуганный фазан прижался в угол и замер, потеряв всякую надежду.
Тут голодный шакал совсем расхрабрился, стал бегать вокруг ящика и даже забрался на него. Но ничего не получилось. Со стороны дома донесся лай собаки. Шакал заскулил от злости и бросился наутек. Посетовав на судьбу, про себя погрозил собаке: «Сегодня ты помешал мне завладеть добычей. Но не забывай, что и завтра наступит вечер».
Нургельды очень удивился, когда увидел камень на земле. В глаза ему бросились следы.
— Наверное, здесь побывала лиса или шакал, — подумал он с тревогой.
Нургельды кормил и поил фазана, а сам все время разговаривал с ним:
— Что же мы будем делать? Хищники могут перевернуть ящик. И отпустить тебя нельзя. Ты очень слаб.
Нургельды посадил фазана на место, а сам внимательно осмотрел брошенный двор. Он притащил к дивану пружинный матрац. Приставил его к стене. С одной стороны дыру заложил кирпичами, с другой — досками.
Пустил в новый дом фазана и порадовался за него: и места больше, и укрытие надежнее.
А вечером произошло событие, от которого сердце Джок-Джока забилось сладко и сильно.
Через дувал перелетели фазаны: петух и четыре курочки.
— Посмотрите, сколько здесь еды! — радовался петух. — Вот какой я добытчик! Вот какой я хозяин и к тому же красавец!
Курочки вторили хвастуну:
— Ты — красавец! Ты — добытчик! Ты — храбрец!
Джок-Джоку захотелось закричать, захлопать крыльями:
— Да придите же ко мне на помощь! Освободите меня!
Но он не стал кричать. Он понимал: хвастунишке-петуху не развалить кирпичей, не разломать досок. Одним словом, не вызволить собрата.
И все-таки Джок-Джоку было очень хорошо. Он слышал родную речь, он видел прекрасных птиц, своих родичей. Он любовался их чудесным оперением. Его сердце было наполнено гордостью. Ведь он тоже фазан!
Солнце зашло, фазаны перелетели через дувал, и только камыш зашумел.
Джок-Джок поднял крылья, взмахнул ими, потом еще раз, еще. Крылья были сильные, как прежде.
Нургельды в новой рубашке, в новых штанах. Он даже башмаки почистил кремом.