Байлы покраснел от похвалы, он был еще очень молодой и сказал мне:
— Если бы не Яртыгулак, мне пришлось бы сегодня выслушать совсем другой отзыв о моей работе.
— Вам довелось повстречать Яртыгулака?
— Я его не видел, но события, которые произошли со мною в середине прошлого учебного года, были весьма странные, и я до сих пор никак не смог их себе объяснить — видно, без Яртыгулака не обошлось.
И Байлы пополнил мою копилку рассказов о Яртыгулаке.
Дело было так. Школа боролась за повышенный процент успеваемости. Байлы только что закончил институт, и ему дали второй класс. Каково же было его удивление, когда очень скоро он выяснил, что из сорока его учеников десять читают по складам.
Байлы пришел в ужас. Он должен был выставить за четверть, по крайней мере, десять колов и столько же двоек.
А это было бы таким ударом по общешкольному проценту, что директор тотчас поставил бы вопрос о пребывании такого учителя в школе.
Байлы побежал к своему приятелю в соседнюю школу.
— Ха-ха! — сказал приятель. — Ты еще спрашиваешь, что делать? Не умничай! Ставь четверки, да пятерки.
И Байлы выставил своим ученикам пятерки и четверки. Директор похвалил Байлы на педсовете и призвал других брать с него пример.
Жизнь наладилась, и Байлы во второй четверти половину хорошистов перевел в отличники. Процент возрос. Байлы дали грамоту.
Но вот наступила третья четверть. Байлы после уроков сел проставлять отметки.
Проставил и пошел в школьный буфет выпить пиалу чая. Он вскоре вернулся, открыл журнал, чтобы еще раз полюбоваться новым приростом отличников, и… протер глаза. Пятерки исчезли начисто. Вместо них — тройки, двойки и частокол единиц.
— Кто это нахулиганил! — закричал Байлы. И тотчас прикрыл рот и очень обрадовался, что в учительской никого не было. Цифры были не исправлены, а выведены его рукой.
Байлы осторожно переправил оценки. Колы на четверки переправить было нетрудно, а вот с двойками беда. Грязь получилась.
Закончив работу, Байлы долго сидел, соображая, как это он наставил колов и двоек. Даже потрогал голову — может, затмение нашло?
Наконец он закрыл журнал, поставил его на место и стал одеваться. Оделся и на всякий случай, уже не доверяя себе, опять открыл журнал. Открыл и бросил его, будто схватился голыми руками за раскаленный казан. Грозные копья колов, породистые, как кони, двойки, тройки, похожие на разжиревших баев, заполняли журнал.
Байлы схватился за резинку и протер страницу до дыр.
Началась страшная жизнь.
Байлы вызывал ученика, задавал вопрос, как всегда, похваливал, а если ученик ничего не знал, сам рассказывал за него урок и ставил оценку. Но пятерка мгновенно оборачивалась двойкой.
И однажды Байлы вбежал в класс, бросился к доске и написал букву А.
— Прочитайте, дети! — взмолился он.
— А-а-а! — прочитали дети.
— А теперь я пишу букву У. Прочитайте.
— У-у-у! — загудели дети.
— А что будет, если я напишу эти буковки вместе?
— Ау! — обрадовались второклассники.
— Так вот и пошло, — сказал мне Байлы, печально улыбаясь. — Критиковали, конечно. Были выговоры и даже два строгих, но теперь, вы сами видели, ребята стали молодцами.
— Но кто же все-таки исправлял оценки? — спросил я.
Байлы пожал плечами.
Летом в Ашхабаде жарко. Пришли дружки в парк, выпили бутылку лимонада, а бутылку — в цветник. Люди отворачиваются, будто не видели, а тут как зазвенит звонок-голосок:
— Эй, вы! Отнесите бутылку в мусорный ящик!
— Чего? — спросил один джигит, поглаживая толстую волосатую руку.
— Кому? — спросил другой, длинный, и сунул руки в карманы.
Люди на соседних лавочках, как воробьишки, головы в плечи, глядят в сторону.
Джигиты развернули газету и стали чистить апельсины, разбрасывая вокруг себя кожуру.
— Этот мусор вы тоже подберете! — прозвенел голосок.
— Чего? — заорал один джигит.
— Кому? — заголосил другой.
Люди бочком-бочком стали покидать свои скамеечки и уходить из тенистого сада.
Джигиты хохотали им вслед, а волосатый перегнулся через спинку диванчика, сорвал горсть цветов и подбросил их в воздух.
— Знай наших!
— Вы же знаете, что цветы рвать в городском саду нельзя, — прозвенел голосок.
Джигиты вскочили на ноги: где этот наглый мальчишка? Но в саду уже никого не было.
— Верим ли мы в дэвов и духов?
— Дэвы и духи — предрассудок и пережиток.
— Может, мы верим в Яртыгулака?
— Яртыгулак — сказочка для детей.
— Тогда пошли в киношку?
— Пошли, — согласился волосатый.
И они пошли, но едва погас свет, волосатый вдруг вскочил и захохотал, топая ногами, дергаясь, кривляясь.
— Ого-го! Брось! Ого-го! Хватит! Огу-у! Да не щекочи же ты меня!
И сел, но тут же вскочил длинный:
— Хи-хи-хис! Брось! Хи-хи-хис! Хватит! Хи-хи-хис! Да не щекочи же ты меня!
Зрители зашумели:
— Прекратите безобразие!
— Выведите хулиганов!
А дружки дергались, топали и умирали от смеха.
— Ого-го! Хи-хи-хис! Ого-го! Хи-хи-хис!
В зале зажгли свет. Пришел милиционер. Дружки джигиты, багровые от стыда, пробрались к выходу и покинули зал.
— Почему нарушаете? — спросил милиционер.
— Ого-го! — сказал волосатый и заплакал. — Простите, ого-го! — смешинка попала.
— Мы больше не будем, хи-хи-хис! — захихикал длинный. — Честное, благородное, хи-хи-хис!
— Придется вас оштрафовать, граждане! — сказал сурово милиционер и оштрафовал джигитов.
Но тут длинный схватил милиционера за руку и потащил за собою в парк.
— Скорее, скорее! Я там тоже нарушил, — и он достал из клумбы бутылку из-под лимонада. — Вот.
— Что ж, — рассудил милиционер, — вещественное доказательство налицо. Сейчас выпишем квитанцию.
— А я тоже, — взревел волосатый. Какая-то сила так и распирала его, помолчать бы, а язык уже мелет: — Вот цветочки рвал.
— Вещественное доказательство налицо, — согласился милиционер и принялся выписывать еще один штраф.
— А это мы оба, — в один голос сказали джигиты и кинулись подбирать апельсиновую кожуру.
— С обоих и возьмем, — рассудил милиционер.
Он взял штраф, отдал квитанции, откозырял и удалился.
— Ого-го! — завыл волосатый.
— Хи-хи-хис! — простонал длинный. И джигиты бросились друг от друга, да так, словно их жалили осы.
Это происшествие я видел сам, и Яртыгулака я тоже видел. Он сидел на опустевшей скамеечке и поглаживал золотистую… осу. Гладил точно так же, как мы ласкаем своих любимых собак.
Может, джигитов и вправду покусала эта золотистая оса?!
На шкафчике Мерджен — красивое, румяное яблоко.
На шкафчике новичка Токара — капуста.
Мерджен пришла первая и уже успела переобуться в тапочки.
— Токар-самовар! — крикнула вдруг Мерджен и, хохоча, бросилась в комнату своей группы.
Токар хотел схватить ее за косичку, да не успел.
Очень Токар обиделся на Мерджен. Очень, очень, очень! Вчера она его в лужу толкнула, сегодня дразнится.
Токар с девчонками не дерется. Тяжело вздыхал он, думая, что ему делать. Но тут пришел Пудак. На его шкафчике морковка, и, может, поэтому они подружились с первого дня.
За завтраком Мерджен кашу съела и сразу принялась за свои бахвалки.
— А мне мама брошку купила! — показала она обнову Адже.
— А мне мама платье с блестками шьет! — тотчас отозвалась Аджа.
Тут уж и Пудак не выдержал:
— А мы с папой в цирк ходили!
— А мне железную дорогу купили! — сказал Витя.
— А у моего дедушки есть верблюд с верблюжонком! — крикнул со своего стола звонкоголосый Ата.
— А у моего брата голубой «Жигуленок», — подхватил бахвалку сосед Токара Рахим.
— А наш папа на самолете летает! — сказали хором близнецы Миша и Маша.
Один Токар сидел молча. У него ни обнов, ни верблюда, ни машины, и папы-летчика тоже нет.
Грустный пришел Токар из детского сада.
Утром он хотел сказать маме, что не пойдет в детский сад, ни за что на свете не пойдет, но мама занималась с маленьким Баллы. Она ставила его возле дивана, а сама отходила на два-три шага, и, маня его к себе руками, приговаривала:
— Идем, идем, Баллы! Топ, топ!
Баллы вдруг улыбнулся, побежал и упал в добрые мамины руки.
— Вот и пошел наш маленький! — радовалась мама, и Токар не посмел огорчить ее своим упрямством.
А в детском саду было все то же. За завтраком противная Мерджен всем показывала огромную конфету «Гулливер», но сама ее не ела, и никого угощать не собиралась.
— Подумаешь, конфета! — первой не выдержала Аджа. — А я вчера виноград ела. Каждая ягодка вот такая.
И она показала кулачок.
— А наш папа торт из Москвы привез, — сообщили близнецы Миша и Маша.
— А у нас возле дома гранатовое дерево растет, — сказал Пудак.
— А мой брат ездил к чабанам и привез дыню, вот такую! — сосед Токара Рахим встал, раскрыл руки и даже на носки поднялся.
Токару похвалиться было нечем, и он опять промолчал.
— Токар-самовар! — подразнила его Мерджен. — Токар-самовар!
— Мерджена-выбражена! — ответил вдруг Токар.
Ребята засмеялись, а Мерджена стала красная, как свекла, и запустила в Токара ложкой. Ложка пролетела мимо, а вот Токар не промахнулся. Ложка у Токара была полна, и каша расползлась по новому зеленому платью дразнилыцицы.
Мерджен заплакала и кинулась жаловаться Айше Кулиевне.
— Что за безобразие! — сказала строго воспитательница. — Токар, как ты посмел обидеть девочку!
— Она первая дразнилась! — заступились за Токара ребята. — Она первая кидалась.
На занятиях лепки из пластилина.
Воспитательница Айша Кулиевна научила ребят, как брусочек пластилина превратить в фигурку. Раз-два и медвежонок. Раз-два рыба-кит.