Исследователь долго и напряжено думал. Он должен вести разговор с опаской, зная, что недовольный вождь может в любой момент его прервать. «Люди», — пояснил он, — «вы должны понимать, что ваша жена ходит купаться летом, и многие люди видят эту родинку. Не можете ли вы придумать что-то, о чём знает только она?»
«Ладно», — ответил странный голос, смесь звуков, издаваемых старой польской женщиной, ирокезским индейцем и берлинским рекламным художником, членом социал-демократической партии. — Скажите ей: «Чин-чин».
— Будет ли она знать, что это значит?
— Она будет знать.
Вдруг из горла старухи вырвались звуки, походившие на лай маленькой собачки. Это было настолько реалистично, что Ланни мог себе представить существо в нескольких сантиметрах от своей лодыжки, прыгающей на него в ярости, что ему захотелось пнуть его прочь. Это продолжалось в течение целой минуты, а затем стихло.
«Это было Чин-Чин?» — спросил исследователь.
«Это был я», — сказал голос духа. «Труди расскажет вам об этом», — добавил он. — «Все делают глупые вещи, когда они молоды, счастливы, любят и любимы».
«Конечно», — сказал Ланни, который сам испытал всё. — «Она захочет знать, как вы перешли, Люди». Этот термин считался хорошим тоном среди спиритов.
— Было бы лучше, не касаться этого. Я был в Ораниенбурге. И не выдержал больше, ночью я грыз свои запястья, пока не порвал артерии.
— Скажите мне, где вы сейчас, Люди. Вы знаете, как много это будет значить для нее.
— Она придет сюда однажды, и всё узнает.
«Я хочу попытаться убедить ее», — настаивал американец. — «Вы можете помочь мне, объясняя ситуацию. У вас есть тело там, где вы сейчас?»
— Что бы я делал с телом, которое я покинул в Ораниенбурге и которое нацисты сожгли в печи?
— Вы знаете, все, что вы знали на земле. Вы знаете и другие вещи также?
— Очень много. У меня собственная память и память других тоже.
«Память людей на этой земле или на вашей стороне?» — Это было плохо сформулированный вопрос, который прервал сеанс.
«Что за разговоры?» — раздался голос старого воина. — «Вы не верите в то, что он говорит вам, и опять беретесь за своё».
«Но, пожалуйста, Текумсе!» — взмолился Ланни. — «Я так старался, чтобы помочь своему другу и его несчастной жене».
«Он хороший парень», — объявил вождь. — «Ради него я потерплю тебя, но ты совсем не хорош, ты просто заворачиваешь себя в длинные слова, и не веришь, что я могу тебе дать в глаз».
«Попробуй как-нибудь», — храбро сказал плейбой. — «Может это пойдёт мне на пользу».
«Вот посиди с мадам в темноте однажды ночью, и я покажу тебе, что я могу сделать. Только не говори, что это телеплазм! А сейчас иди и займись своими делами».
И это был конец. Ланни знал, что умолять бесполезно. Долгое молчание. А затем мадам начала вздыхать. Когда она вышла из транса, она спросила, как всегда: «Вы получили хорошие результаты?»
«Всё очень хорошо». — Ланни был счастлив сказать это, потому что такой ответ ей нравился. Она никогда не спрашивала о том, что слышали её клиенты. Она понимала, что это был плохой вопрос, поскольку люди часто слышали неудобные вещи о себе или о других. Вместо этого она легла и закрыла глаза, отдыхая. Наконец она заметила: «Я сегодня выиграла три игры в карты».
«Вы надули себя», — ответил он. Это была его обычная шутка, при которой она всегда хихикала. Она в своем сердце считала его своим сыном, заменив того, кого родила и потеряла. Каждый миг, какой он выделял из своей светской жизни, чтобы пообщаться с ней, был для неё подарком и мечтой.
Робби Бэдд вернулся в Ньюкасл, но у него не было никаких рождественских праздников. Он работал тяжелее, чем когда-либо в своей жизни, вознамериваясь показать всему миру, что он был не просто отличным продавцом и промоутером, но и руководителем, равным умением своему отцу, который не смог оценить его в течение своей жизни и умер, не исправив ошибки. Робби собрал большие суммы денег и собирался истратить их быстро и эффективно, что удивило его родной город. Он собирался построить завод, которым будет управлять самостоятельно, и сам создаст рынок для своей продукции. Над ним не будет ни отца, ни старшего брата, чтобы проверять его или мешать ему. Робби раньше страдал сверх оптимизмом, но осознал свои промахи и больше не повторит их. Не будет и спекуляций на Уолл-стрите, только производство в Ньюкасле, и продукт, подобный автомобилю тридцать лет назад. Есть ещё шанс заработать состояние. И проворным достанется успешный бег, а победа — храбрым, несмотря на утверждение Библии[52].
В стране, где жил Робби, человек, собравший несколько миллионов долларов для нового предприятия и быстро запустивший его, не был редкостью. Были люди, которые знали, как проектировать промышленные предприятия, и Робби теперь проводил с ними дни и ночи. Были люди, которые знали, как укротить приливы и отливы, сделать доки и обустроить гавань. Другие знали, как обустроить землю, и у них было оборудование, которое делало это с магической скоростью. Робби теперь заключал договора, как с первыми, так и со всеми остальными, и с теми, кто придет и зальёт бетоном фундамент, когда земля оттает от мороза. К лету лес стальных балок возникнет там, где раньше были болота и паслись коровы. Все это было обычным явлением в «стране неограниченных возможностей».
Робби бросил свою работу в Оружейной корпорации Бэдд, а Йоханнес Робин, вернулся домой из Южной Америки и приступил к работе, помогая с контрактами и закупками. Фирма «R и R», которая была шуткой Ланни в юности, стала реальностью на твердой основе. Ганси и Бесс поженились, Ланни рисковал своей жизнью, спасая Йоханнеса и Фредди, Робби помог Йоханнесу опять встать на ноги — все это связывало их сильнее, чем любые правовые отношения. Бывший еврейский финансовый магнат поможет своему другу своим мастерством, которое он приобрел за более, чем сорок лет в торговле, и никогда не будет беспокоиться о том, что получит взамен. Он может быть уверен, что его щедро отблагодарят и, что более важно, все будут вне досягаемости нацистов!
Мама и Рахиль собрали пожитки и покинули Бьенвеню, отправив письма, полные благодарности миссис Дингл, Ланни и Ирме за их доброту. Ирма ничего не сказала мужу, но он знал, какое облегчение это принесло ей. Как может кто-нибудь наслаждаться радостями жизни в атмосфере горя и страха, который эти бедные евреи неизбежно распространяли вокруг себя? Ирма была рада и за свою маленькую девочку, потому что она не хотела слишком большой любви между этими двумя детьми. Ей не хотелось оказаться когда-нибудь в положении Робби Бэдда и его жены с еврейским зятем и внуком наполовину евреем. Хорошо иметь друзей-евреев, но смешивать кровь — это совсем другое.
Сразу после праздников Бэдды, или Барнсы, как их часто называли друзья, планировали вернуться на Ривьеру на зиму. Ланни тем временем удалось найти покупателей для двух картин Геринга, и он думал, как осуществить эти сделки. Ирма считала, что надо просто отправить деньги, и пусть жирный генерал отгрузит картины непосредственно покупателям. Но Ланни сказал: «Как я могу знать, что они получат?»
«Ты думаешь, что он вышлет им поддельные картины?» — В голосе Ирмы звучали ноты негодования, как будто были оскорблены правящие классы всего мира.
Ланни терпеливо объяснил, что в мире искусства существует мошенничество: он не сказал в нацистском мире. — «Картины подделывают так ловко, что определить мошенничество может только специалист. Кто-то мог бы сделать это, даже без ведома Геринга. Мои обязанности по сделке не закончатся, пока я лично не увижу, что картина отправлена. В противном случае, при жалобе клиента, у меня не будет никакой защиты, и я должен буду вернуть его деньги и взять на себя все потери».
— Это грозит неприятностью, ты будешь все время находиться в Берлине, Ланни.
«Пусть клиенты подождут, пока погода не станет теплее», — ответил он с улыбкой. Он хотел бы рассказать Труди о сеансе, но еще больше он хотел быть справедливым к жене и не обманывать ее больше, чем нужно.
Тем не менее, за день до их отъезда из Англии пришло письмо, имеющие все признаки, которые он узнал — немецкий штамп, почерк и дешевый конверт. Он положил его в карман с другой почтой, и оставшись один, прочитал:
Уважаемый мистер Бэдд:
Если вы увидите вашего друга Шмидта, арт-дилера, пожалуйста, передайте ему, что у меня есть несколько эскизов, которые я хотел бы показать ему. Они совсем не похожи на последние, и, надеюсь, гораздо лучше, они относятся к интересным личностям. Это важно для меня. Благодарю Вас за последнюю поддержку,
Мюллер
Это все. Но это было достаточно, чтобы заставить Ланни пересмотреть свои планы. — «Ирма, я подумал об этом, и я считаю, что должен поехать в Берлин и получить эти картины, прежде чем мы устроимся на зиму».
«Какая досада!» — воскликнула она. — «Зачем тебе это рабство?»
— Это займёт только пару дней, и тебе ехать не надо. Подожди меня в Париже, если хочешь.
Париж всегда был приятным местом для ожидания. Там можно делать покупки, если были деньги, там были пьесы, которые можно смотреть, и светские друзья, чтобы с ними общаться. У молодой пары были две машины, которые они взяли на Ривьеру. Было принято решение, что шофер отвезёт Фрэнсис, ее гувернантку и горничную прямо в Бьенвеню. Ирма не любила путешествовать с детьми и всегда избегала этого, если могла. Ланни повезёт жену в Париж, а затем проследует в одиночку в Берлин.
Был только один сомнительный аспект этого решения. — «Ланни, я могу действительно доверять тебе в Германии?»
«Дорогая», — улыбнулся он, — «где я могу найти лучшее покровительство, чем у главы прусского государства?»
— Ты знаешь, что я имею в виду! Ты опять свяжешься с друзьями Фредди и Ганси.
Он тщательно обдумал, что ответить, и заучил несколько формул. — «Моя дорогая, у меня есть важное дело, и я не собираюсь позволить ничему вмешаться в него. Если я сделаю эту работу, старый пират может дать мне другую. Не забывай, что Германия является сокровищницей большого искусства, и Америка может получить много оттуда».