у рада». Она поехала в Лондон, чтобы подготовить место. Ланни никогда не забудет первый раз, когда на город падали бомбы. Он все еще хранил осколок бомбы, как воспоминания о belle nuit d’amour.
Но были осложнения, даже при этих условиях. Берти может возмутиться. Розмэри никогда не могла быть уверенной, что ее муж будет вести себя в соответствии с современными стандартами аристократизма. А Ланни должен был думать о маленькой Фрэнсис и своих правах на нее. Он не мог поставить себя в невыгодное положение в любом споре, который мог возникнуть с Ирмой по поводу опеки над ребенком. Наконец, было его желание принести себя в жертву ради дела, и светская интрижка вызовет у него призрение. Отсюда возникал вопрос, что он должен найти женщину, которая сотрудничала бы с ним в борьбе против фашизма. Он сразу начал думать о Труди. Что она делает, и как жить с ней, и будет ли в его силах сделать ее счастливой?
Когда пришло время для отъезда Бьюти, она не захотела оставить сына одного в Бьенвеню. Её нельзя было убедить, что плавание, парусный спорт и рыбалка с бывшим учителем будет достойным времяпровождением. Она попросила его отвезти её в Лондон, и он понял, что это означало. Его привезут в Блюграсс, загородное имение Марджи, а через пару дней там появятся приглашенные на чай, обед или ужин очаровательные барышни.
Ланни не смог отказать матери, и они тронулись и провели пару ночей и день с Эмили в поместье Буковый лес. Это произошло в начале июня в день, когда Леон Блюм стал премьером Французской Республики, красный день календаря Ланни. Он мог говорить откровенно с Эмили об этом, и он сказал ей, среди прочего, что он только что получил письмо от Курта Мейснера. Тот собирался прибыть в Париж на нескольких недель. Ланни считал своим долгом предупредить Эмили, в строжайшем секрете, о своих подозрениях относительно целей Курта. Если salonnière была не против развлекать нацистского агента, то это был ее выбор, но Ланни не хотел, чтобы она делала это с мыслью, что содействует международному взаимопониманию или искусству музыки.
Ланни рассказал о Форресте Квадратте, который играл ту же роль в Штатах. Немцы раскинули свои сети по всему миру, и был ли это изысканный и тонкий художник, скромная кухонная прислуга, или грузчик с мозолистыми руками в доках, вся их работа была тщательно продумана и выполнялась с фанатичной преданностью. Бьюти получил письмо от своей дочери, которая уже охотно устроилась на неопределенный срок в Шор Эйкрс. Витторио стал близким другом Квадратта, и Ланни заметил: «Это, без сомнения, в соответствии с приказом. Следствие встречи Риббентропа и Чиано». Для Бьюти Бэдд это было признаком патологического состояния ума сына. Чуткая Эмили не сказала, что она думала, но обещала уважать доверие подруги.
Ланни доставил мать в Блюграсс, но улизнул от очаровательных барышень. В Лондоне у него были дела, надо было разобраться с парой картин и собрать кое-какие деньги. Затем он отправился в «Плёс» и провел несколько дней с Риком. Они покатались на лодке по Темзе и согласились, что состояние Европы было очень плохое. Ланни рассказал все новости, которые собрал. И это было услугой инвалиду, который мог только сидеть за машинкой и настучать статью, которая дойдёт до тысячи и, возможно, сотни тысяч читателей. Это был способ функционирования и защиты демократии. Они оба согласились о первостепенной важности гласности.
Ланни рассказал своему лучшему другу о состоянии своего сердца. Ирма ушла из его мыслей. Её место заняла Розмэри. Не было ни дня, ни ночи, чтобы он не думал о ней. Его постоянно тянуло позвонить ей и увидеть ее. Он был уверен, что они возобновят свои старые отношения почти без предварительных переговоров.
Рик сказал: «Из этого ничего не выйдет, Ланни. Ты пробовал, и это ни к чему не привело».
«Зато нам было хорошо», — ответил он.
— Я знаю, но ты не можешь всегда ходить вокруг да около. Ты знаешь, что она никогда не оставит Берти, если её не вынудят. Она любит свой большой замок и свой титул, и все, что это приносит ей. Тебе не на что надеяться, кроме как быть вечным любовником.
— Мне жестоко не везёт, я выбираю неправильных девушек.
— Ты выбираешь не там. Вступи в социалистическую ячейку, и там встретишь женщин другого сорта.
— Я не могу, Рик, потому что я запятнал себя и растерял все свои связи.
Среди приглашённых в этот день в «Плёс» был молодой профессор из Университета Лондона. И это Рик прокомментировал так: «Вот то место, где можно встретиться с женщинами, которые заинтересованы в наших идеях. Прочти там пару лекций, и вокруг тебя их соберётся целый рой».
Ланни не мог удержаться от смеха. — «Я и лекции в университете? Когда у меня нет вообще никакого образования?»
— Они часто приглашают специалистов по необычным предметам. Можно поучительно рассказать о создании больших коллекций произведений искусства в Америке. Поделись с ними своим опытом, и за тобой последует десяток начинающих художественных экспертов.
Ланни не считал, что это так заманчиво. Он не хотел десяток, а только одну с нежной улыбкой Моны Лизы, с тяжелыми гладкими волосами цвета соломы и выражением Минервы, богини мудрости. Розмэри сделала эти вещи желанными для него в детстве, и чары до сих пор не рассеялись.
«Но ты не можешь сделать это!» — воскликнул Рик. — «На самом деле, старина, это будет позорно. Это только снова отвлечет тебя от движения. Это ничего не добавит к твоей жизни, а ты можешь чертовски запутаться».
И это решило всё. Ланни не мог ничего делать, что Рик считал позорным. В вопросах социалистической этики и английского хорошего тона Рик всегда был авторитетом. Теперь более молодой собеседник ответил: «Я полагаю, мне лучше уехать из Англии на некоторое время. Рауль просил меня поехать в Испанию, и, возможно, это будет моя следующая работа».
«Хорошо!» — воскликнул сын баронета. Затем он добавил: «Но не привези оттуда андалузскую сеньориту!»
Ланни заехал обратно к Марджи, чтобы попрощаться с матерью. Из вежливости ему пришлось остаться на пару дней и встретиться, по крайней мере, с одной очаровательной молодой леди. Находясь в весьма влюбчивом настроении, он попал сразу под ее чары. Но когда он начал говорить с ней о мировых событиях, то решил, что лучше завести канарейку. Он был рад, когда пришло письмо от клиента со Среднего Запада с просьбой о представительной работе Грёза, чтобы добавить её к французской коллекции. Воспользовавшись своей картотекой, которую всегда возил в своей машине, Ланни нашёл портрет женщины, который видел в Женеве более десяти лет назад, принимая участие в одном из заседаний Лиги. «Прекрасный и сентиментальный», — были слова, которые он записал, и цена была шестнадцать тысяч долларов. Теперь он телеграфировал в Женеву, чтобы узнать, доступна ли картина была по-прежнему, и ответ пришел: «Да». Он телеграфировал своему клиенту, предложив ему эту работу. И снова он получил еще одно «Да». Так появился изящный способ побега от Марджи и Бьюти, которые хотели вывести перед ним больше кобылок. Марджи из Кентукки разводила чистокровных лошадей, чтобы не тосковать по дому. Так Ланни пришел к идее сравнения брачного рынка и конной ярмарки.
Чудесный способ зарабатывать деньги, катаясь на автомобиле в высоких Альпах в июне! Ланни пересек Рейн в Страсбурге, городе ужасных воспоминаний для него. На этом мосту нацисты передали ему изломанное тело Фредди Робина. Теперь они не пригласят его осмотреть укрепления, которые они торопятся завершить. Но он прибыл ночью и наблюдал вспышки электросварки на сооружениях вдоль всей реки и слышал скрежет и рев больших машин. Прошло только чуть больше трёх месяцев с тех пор, как Гитлер ввёл туда свои войска. Но он уже сделал столько, сколько не сделали французы на своей стороне за много лет. Такова была немецкая эффективность, и трагедия, которой не видно конца!
Снежные пики становились розовыми на рассвете и при заходе солнца, а в сумерках превращались в фиолетовые. Громадное озеро было бордово синим, лебеди и экскурсионные катера выделялись белыми, а платаны и каштаны ярко зелеными. Ланни думал, не в первый раз, что ему нравилась любая панорама, но только человек был мерзок. Великолепный новый дворец Лиги Наций был почти завершен. И редко история ухитрилась продемонстрировать больше иронии. Это было, как если бы монарх построил себе пышное место увеселений, и, как только оно было построено, его внесли туда в гробу и замуровали.
Легионы дуче вошли маршем в Аддис-Абебу, и Лига ничего не смогла сделать, как склонить голову в поражении. Когда Ланни прибыл в старый город Кальвина, государственные деятели мира собрались на специальное заседание Ассамблеи, на котором они будут потворствовать преступлению, снимая санкции. Ланни Бэдд, который присутствовал при рождении Лиги, может теперь стать свидетелем её похорон. Сама мысль об этом сделала его больным. Он мог представить себе банальное лицемерие британских тори, и неубедительное заявление бедного Блюма о разоружении и коллективной безопасности. Плач о мире, в то время как внизу в долинах нацистские трудовые батальоны работали день и ночь, готовясь к войне. В душе любителя публициста не осталось ни малейшего следа того наивного энтузиазма, который охватывал его на десяти международных встречах и заставлял его перемещаться туда и сюда вместе толпами, глядя на государственных деятелей в цилиндрах и сюртуках и слушать их обещания о разоружении и коллективной безопасности.
Ланни был здесь для покупки картины. Он осмотрел её и телеграфировал своему клиенту её описание и мнение, что она стоит своей цены. Два дня спустя деньги для него были в банке, он заплатил их, получил расписку в двух экземплярах и попросил снести картину в свою машину. А затем всё пошло по накатанной стезе: её упаковывают, страхуют и отправляют. Это все. Теперь вниз в долину Роны, а через Бург в Париж. Маршрут, по которому он возил Мари де Брюин, прежде чем он достаточно повзрослел. Воспоминания Ланни о дорогах в Европе были связаны с любовью и поисками удовольствий, с деланьем денег, политической борьбой и дипломатическим торгом, войной и бегством от неё, страданиями, страхом и ненавистью. Вкратце, душа Ланни Бэдда была душой этого старого континента.