Лукерья замолчала. Стал слышен шум ивовых зарослей позади и даже то, как поскрипывают сосны на другом берегу реки.
– Жуткая история, – осторожно произнес Илья. – И чем же она закончилась?
– А она не закончилась! – Лукерья повернула к нему бледное лицо. Глаза ее горели решимостью, смешанной с отчаянием. – Она продолжается. Ведь Шиша расположилась прямо в нашем поселке!
– Но там нет ни Алой Бороды, ни других разбойников. – Илья улыбнулся, но не насмешливо, а ободряюще. – С Дивноречьем все будет в порядке, вот увидишь.
– Алая Борода и разбойники давно умерли, а их души, одержимые бесами, с тех пор переселяются в другие тела, и сделали это уже неоднократно. Люди, которые придут в Шишу на смену старым жильцам, могут выглядеть, как угодно – как дед Гриша, например, или как моя тетя. Бесы здесь, в Дивноречье, и если они окажутся на свободе, то вскоре найдут себе новое пристанище в людских душах!
– Откуда ты знаешь, что они здесь?
– Я видела кукол. И видела, как делали этих кукол. И даже помогала их делать. И знаю, что в них переселяли бесов из людей.
– Ого! – Илья удивленно вскинул брови. В его взгляде вспыхнул интерес, отчего глаза Ильи стали еще выразительнее. – Ты участвовала в ритуале изгнания бесов?
– Нет, только кукол наряжала… в одежду, снятую с одержимых. Все они были моими односельчанами из Приютова: соседями, подругами, родными… И мама была среди них, и бабушка. А сестра Анишка погибла, упав с той самой карусели-«куролесы», когда бабушка увела ее в Шишу и решила там покатать. – Лукерья зажмурилась и ощутила, как ладонь Ильи крепко сжала ее плечо.
– Обряд не помог? – спросил он с сочувствием.
– Его прервали. Убили моего деда Ерофея, который его проводил. Люди успели очиститься от бесов, но не пришли в себя и погибли. А Шиша исчезла вместе с куклами, потому что кто-то раскрутил «куролесу» по магической формуле, хотя я была неподалеку и не заметила никого рядом с ней. Может быть, это сделал ветер, но ведь так не бывает. Магическая формула очень сложная. Я видела ее, там тьма-тьмущая поворотов – то в одну сторону несколько кругов, то в обратную, и так много раз. Количество кругов разное, и надо, чтобы каждый раз та или другая петля «куролесы» оказывалась напротив определенных символов, вырезанных на столбе.
– И где же ты видела эту формулу?
– У деда Ерофея были книги Алой Бороды. – Лукерья понизила голос до шепота. – Из-за этого многие думали, что он и есть Алая Борода, считали его колдуном. Люди бывают такими глупыми! И особенно в полиции! Они ведь записали моего деда виновным в гибели жителей поселка! Хорошо, что я успела спрятать книги, иначе они бы их забрали. Только… эх! Все одно, зря старалась. – Лукерья шумно вздохнула.
– А откуда у твоего деда книги Алой Бороды?
– Этого я не знаю.
– И где же эти книги?
– Сгинули! Тетя на свалку выбросила, а мне сказала, что в музей унесла. Боялась их в доме держать, потому что они запрещены церковью и из-за них могут быть неприятности. А на свалке их искать нет смысла, это уже давно было. Но я все равно сходила и поискала, на глаза они мне не попались. Скорее всего, раскисли от дождей и снега и рассыпались в труху. Я пыталась случайно набрать формулу «куролесы», но это невозможно. А куклы опасны, их нужно срочно отправить в мертвый мир! Если они рассыплются, то бесы вырвутся на свободу, поэтому я хотела тебя попросить помочь мне с поисками человека, который знает, как обезвредить этих кукол. Мне нужно найти того, кто умеет проводить обряд изгнания бесов.
– Поздно! – Илья вдруг отстранился и уставился в землю, по которой змеились оголенные корни ивы.
– Что? – Лукерья встревоженно наблюдала за ним. Он щелчком пальцев отправил в полет какую-то букашку, взбиравшуюся по его ноге.
– Куклы сгорели, от них остался только пепел.
– Как?!
– Одна городская студентка пренебрегла правилами пожарной безопасности и подожгла пучок сена у входа в сарай, а его ветром забросило внутрь, прямо на кучу этих кукол, ну и куча вспыхнула, ясное дело. Странно, что весь сарай не сгорел.
– Господи, что же теперь будет?! – Лукерье показалось, что по всему телу, от макушки до пят, прокатилась волна морозного воздуха, и она вмиг покрылась «гусиной кожей». Ее затрясло. – Тем более нам срочно нужен человек, изгоняющий бесов!
– А вот с этим никаких проблем! – Илья поднял голову и как-то очень уж обнадеживающе взглянул на нее. – По счастливому стечению обстоятельств мой приятель – дипломированный маг и имеет немалый опыт в изгнании бесов, так что… думаю, не все еще потеряно!
– Правда?
– Ага. Романом его зовут, у него на бесов глаз наметан, и у его четвероногого помощника по кличке Гром на них отличный нюх. Ну, а я всего лишь подмастерье, помогаю чем могу. Так что, будем отлавливать одержимых по мере обнаружения.
– Это так опасно… – Лукерья поежилась от порыва ветра, прохладного и сырого из-за близости реки.
– Мой приятель обучался изгнанию бесов у знаменитой женщины-экстрасенса из Москвы, и та разглядела в нем большой талант к этому делу.
– Звучит обнадеживающе.
– Справимся с Божьей помощью.
Снова налетел ветер, на этот раз вместе с прохладой он принес обрывки тоскливой песни, похожей на отпевание усопшего. Солнце почти полностью скрылось за лесом, и казалось, что мрачный сосновый бор светится изнутри. Лукерья заерзала, пытаясь встать. Ноги скользили по гладким корням. Илья поддержал ее, помогая подняться. Они двинулись в обратный путь, и он продолжал держать ее под руку. Отпустил лишь тогда, когда вдалеке показался дом Лукерьиной тетки.
– Хочешь, я войду вместе с тобой? – предложил Илья: наверное, почувствовал, как заколотилось ее сердце от мысли, что вскоре она останется наедине с родственницей, в которую, возможно, уже вселился бес.
– Нет, от этого тетя точно рассвирепеет, даже если в ней нет беса. Подожди-ка меня здесь, я сейчас вернусь. – Оставив недоумевающего Илью стоять на дороге, Лукерья подошла к забору, за которым начинался ее двор, сдвинула в сторону доску, болтавшуюся на одном гвозде, и нырнула в образовавшийся проем. Пригибаясь к самой земле, чтобы ее не было видно из окон дома, она пробралась к дровнику и достала припрятанный в поленнице мешочек с укропом.
– Вот, с этим я буду в безопасности, – сообщила она, вернувшись к Илье. – Это укроп, – добавила она в ответ на его вопросительный взгляд.
– Укроп? – Он недоверчиво улыбнулся.
– Да, укроп. Тетя просила вырвать его и выбросить, поэтому я и решила, что в ней бес. Одержимые терпеть не могут это растение. В «Зелейнике» деда Ерофея говорилось, что они не могут пройти там, где растет укроп. Разложу зелень под дверью, и тетя не сунется в мою спальню. Возьми и ты немного: мало ли, вдруг пригодится.
– Не нужно, ведь я живу в одной комнате с дипломированным магом, уж он-то найдет управу на бесов.
– И все же возьми. – Лукерья вручила Илье пучок укропа. – Ну вот, а теперь мне пора.
– Может быть, мне все-таки войти в дом вместе с тобой?
– Лучше постой минут пять у калитки. Если все в порядке, я выгляну в окно и махну тебе. Если нет – выйду сама, тогда и подумаем, как быть дальше.
Крадучись Лукерья вошла в дом и прислушалась. Тишину нарушало лишь тиканье настенных часов. Некоторое время она вглядывалась в полумрак, а когда глаза немного привыкли, прошла к комнате тети и заглянула в дверной проем. Тетя Клава лежала на диване, вытянув руки вдоль тела, в длинном платье и пестрой косынке – даже не переоделась после работы в домашний халат. Глаза ее были закрыты, а бледная кожа казалась полупрозрачной, отчего тетя походила на привидение. Лукерья даже засомневалась, жива ли она, но тетя вдруг тихо промычала что-то, не разжимая губ. Выдохнув с облегчением, Лукерья вернулась к входной двери и, выглянув наружу, махнула Илье, давая понять, что опасности нет и он может идти.
Лукерья умылась, разложила на пороге своей комнаты стебельки укропа и через несколько минут забылась тревожным сном в своей постели. Она не слышала, как за окном раздались чьи-то истошные крики, а потом скрипнули, открываясь, оконные рамы в комнате тети, раздался треск раздираемой ткани, и следом послышался топот ног по выложенной кирпичом дорожке, удалявшийся в глубь огорода.
Глава 12. Одержимые
Тревожась о Лукерье, Илья не спешил уходить. Он решил немного понаблюдать за домом и, чтобы не привлекать внимания, забрался в кусты черемухи, густо росшие вдоль забора. Поскольку забор выполнял чисто символическую функцию, зияя огромными прорехами, Илья мог обозревать не только часть дома и двор Лукерьиной тетки, но и соседний огород, свежевспаханный, но без единой грядки, и даже кучу металлолома, подпиравшую забор с другой стороны огорода, где начинались владения деда Гриши.
Вот там, в той куче, возникло какое-то движение. Лязгнули, ударившись друг о друга, железки. Внимание Ильи переключилось на кучу в тот миг, когда оттуда выскочило и покатилось, бряцая дужкой, погнутое ведро. Вслед за ним показался грязный кирзовый сапог, затем нога в рваной брючине, и, наконец, из нагромождения ржавого хлама выбрался человек. Илья не сразу узнал в нем деда Гришу: тот был без своей дежурной кожаной кепки. На лице старика застыло выражение крайней озлобленности, взгляд горел решимостью. Судя по всему, дед Гриша замышлял что-то недоброе. Слегка пошатываясь, он приподнял ногу, уперся ею в дышащий на ладан забор и, крякнув, надавил. Захрустели старые доски, и несколько пролетов забора повалилось на свежевспаханную землю соседнего огорода. Куча хлама, словно тесто, оставленное без присмотра, резво поползла следом за забором и дедом Гришей, который зачем-то перебрался на чужую территорию и теперь осматривался, по-хозяйски уперев руки в бока. Его полубезумный взгляд скользнул по фасаду соседского дома, где жила трудолюбивая пожилая огородница, носившая цветастую панаму, переместился к забору, за которым прятался Илья, но не задержался там, а устремился в противоположную сторону, к бревенчатому колодезному срубу с установленным на нем воротом. Лоб деда Гриши пересекла глубокая вертикальная складка, намекавшая на усиленный мыслительный процесс. Раздумья длились не дольше пары секунд, и дед Гриша направился к колодцу, увязая в рыхлой земле. Его ноги заплетались, выписывая зигзаги, и он то и дело раскидывал руки в стороны, отчаянно балансируя ими, отчего походил на ожившее огородное пугало, возомнившее себя воздушным гимнастом. Добравшись до колодца, он склонился над срубом, повозился немного и откинул колодезную крышку, чудом не рухнув в образовавшийся проем. Илья чуть было не выскочил из укрытия, подумав, что старик допился до белой горячки и его надо спасать, но тот сам отступил от края и зачем-то… снял штаны. Увиденное так шокировало Илью, что он даже глаза протер, надеясь, что ему показалось. Но через мгновение до его слуха донеслось звонкое журчание, и не осталось никаких сомнений в том, что дед Гриша справляет малую нужду прямо в колодец, принадлежащий трудолюбивой старушке. «Если хозяйка увидит этот акт вандализма, то деду Грише можно будет только посочувствовать: вряд ли он успеет унести ноги, скорее, она утопит его прямо в колодце», – подумал Илья.