Но дед Гриша, видимо, именно этого и добивался, потому что вдруг заорал во все горло неожиданно зычным и глубоким голосом:
– Нинсанна!.. Выходи! Я пришел долг отдать! Рассчитаться за Муравья! Нинсанна, ну где ты там? Беги скорей, а то пропустишь что-то интересное! Глянь, как я твой колодец удобряю! Но это еще не все, это только первый взнос! Я на отдачу щедрый, не поскуплюсь!
– Ах ты!.. Поганец этакий! – Крик, донесшийся со стороны хозяйского дома, означал, что Нинсанна застала финальную часть предназначенного ей представления.
Дед Гриша, казалось, только этого и ждал. Он подтянул спущенные до колен штаны и, довольный собой, направился обратно к поваленному забору под неистовые крики Нинсанны, никак на них не реагируя, не считая злорадной гримасы на лице.
В доме Лукерьиной тетки заскрипели, открываясь, оконные рамы. Где-то неподалеку, позади Ильи, лязгнул затвор калитки, и сердитый мужской бас перекрыл звонкий визг Нинсанны:
– Что, черт возьми, тут стряслось?!
Илья понял, что оставаться в черемуховых зарослях небезопасно, и осторожно заскользил вдоль забора, стараясь не шуршать и не ломать веток.
***
Если бы Илья и Лукерья, покидая свое укромное место под столетней ивой, оглянулись, пройдя сотню шагов, они бы поняли, что это место вовсе не было таким уж укромным, как им казалось. Парень и девушка стояли сейчас на тех же корнях, где они только что сидели, и смотрели им вслед. Вид у обоих был недоверчиво-встревоженный.
– Ну ничего себе они сказочники! Я почти поверила, а ты? – Дина повернулась к Стасу, прислонившемуся к стволу ивы рядом с ней. Наконец-то они смогли выбраться из зарослей, где просидели не меньше часа в неудобной позе. Вначале им неловко было тревожить парочку, расположившуюся поблизости от них, но не подозревавшую об их присутствии. А потом эта парочка завела такую увлекательную беседу, что Дина и Стас заслушались. Особенно интересной показалась байка о Шише, рассказанная девушкой. Дина узнала в девушке Лукерью, которую видела днем в мастерской, в помещении, где работали ткачихи.
– Может быть, они догадались о том, что мы их подслушиваем, и решили разыграть нас таким образом? – предположил Стас. – Ну кто сейчас верит в бесов? Разве что столетние старики?
– Тогда эти двое просто суперские актеры. Мне до сих пор жутко.
– Да брось! Ты серьезно?! Пока я рядом, тебе нечего бояться. – Стас притянул Дину к себе, но она отстранилась и буркнула:
– Не знаю, не знаю… Еще надо с Аглаей поговорить.
– Да она наврет тебе с три короба!
– И зачем, как думаешь? – Дина недоверчиво прищурилась, хотя и признавала в душе, что Стас вполне может оказаться прав.
– Честно? Не хотел тебе рассказывать, но уверен, что это из-за ревности. Она кокетничала со мной в тот день, когда я подвозил ее домой, и явно не ожидала, что речь пойдет о тебе. Это ее очень разозлило. Я видел, как она опешила, но и представить не мог, что она способна на такое коварство.
– Я все равно должна поговорить с ней. Если почувствую фальшь, мы больше не будем подругами, но она не сразу узнает об этом.
Дина подняла лицо к темнеющему небу. Думать о предательстве самой близкой подруги было больно. Зато мысль о том, что в нее, в Дину, влюблен такой парень, как Стас, кружила голову похлеще шампанского. Она прикрыла глаза и ощутила его дыхание на своих губах, но не отстранилась, хотя и догадывалась, что сейчас последует поцелуй.
Она не ошиблась.
В купеческий дом Дина вернулась намного позже того, как в небе зажглись первые звезды. Стас проводил ее до калитки и с тревогой заметил, что ни в одном из окон нет света.
– Неужели Аглая еще не вернулась?
– Спит, скорее всего, – ответила Дина, исчезая за калиткой.
– Давай я войду в дом вместе с тобой и зажгу свет? Мало ли что… – Стас не сводил с нее пылкого взгляда и все еще держал за руку. Дина уже была во дворе, но ее вытянутая рука оставалась по ту сторону калитки, вместе со Стасом.
– Не волнуйся, здесь круглосуточная охрана. И мне пора. – Она мягко высвободила руку, улыбнулась Стасу в дверную щель и почувствовала, как по всему телу побежали приятные мурашки, когда он улыбнулся в ответ.
– Увидимся завтра! – сказал он утвердительно, и это почему-то вызвало у Дины уверенность в том, что никаких бесов и одержимых ими людей в Дивноречье нет и быть не может.
Правда, когда она закрыла калитку и повернулась к дому, ее охватила тревога, причин которой она не могла себе объяснить.
Чтобы не будить Аглаю, Дина не стала зажигать свет в спальне, воспользовавшись фонариком на телефоне. Туалет и ванная находились на первом этаже, и можно было не бояться, что шум воды и стук дверей потревожат сон подруги. Забравшись в постель, Дина прислушалась, и, различив мерное дыхание, доносившееся с соседней кровати, позволила себе заснуть.
Сон оказался жутким и однообразным, состоящим всего из одной картины: на огромном голом поле, утыканном почерневшими от времени деревянными крестами, стояли люди со склоненными головами и нараспев читали молитву за упокой. Дина ходила вокруг толпы, пытаясь увидеть, кого же там отпевают, но люди плотно прижимались друг к другу плечами и спинами, словно намеренно скрывали от нее покойника. Дина все кружила и кружила, будто привязанная к этому месту, как бычок на веревочке. Она откуда-то знала, что не сможет уйти оттуда, пока не доберется до гроба и не увидит, кто в нем лежит. Наконец терпение у нее иссякло, и она вклинилась в толпу, с силой расталкивая людей. На удивление, те легко уступали ее натиску, и вскоре Дина добралась до места, которое окружала толпа. Рядом с вырытой могилой стоял обитый красной тканью гроб, накрытый крышкой, увитой черным кружевом. На холмике комковатой влажной земли белел крест из свежей древесины. Надпись на нем вызвала у Дины шок, она прочла собственное имя, а датой смерти значился завтрашний день. Потрясенная, Дина подошла к гробу и попыталась приподнять крышку, желая удостовериться в том, что-либо под ней пусто, либо там лежит другой человек, ведь сама-то она жива и никак не может находиться в гробу.
Крышка оказалась неожиданно тяжелой, будто была сделана из свинца. Дина взялась за нее обеими руками, приподняла и вскрикнула от неожиданности. Вопреки ее предположениям, гроб не пустовал, но и не был занят покойником: внутри лежала кукла из сена, выполненная в человеческий рост – точно такой же рост, как у Дины. Но, что самое ужасное, Дина узнала на кукле свою одежду! И пусть такой же трикотажный спортивный костюм вполне мог принадлежать другой девушке, но едва ли эта девушка посадила на него жирное пятно в том же самом месте, что и Дина, да еще точно такого же размера. Это пятно появилось после обеда в кафе «Старина», и виной тому была жареная утка, заказанная Стасом. А на брюках осталась затяжка, после того, как Дина зацепилась за острый сучок, выбираясь из ивовых зарослей. И к подошвам кроссовок прилипла красно-коричневая глина с речного берега. Это точно была ее одежда! Но… как же так?!
Дина перевела взгляд на собственное тело и с ужасом обнаружила, что стоит совсем голая и к тому же грязная, перемазанная землей с головы до ног, будто ее только что откопали, как какую-то историческую реликвию. Обхватив себя за плечи, она огляделась, собираясь броситься прочь, но не сдвинулась с места, потрясенная тем, что толпа людей исчезла. Вместо нее теперь низко над землей кружила стая огромных воронов с бурыми клювами. Птицы, казалось, только и ждали, когда она их заметит, и как только это произошло, с хриплым карканьем набросились на нее.
Пронзительно завизжав, Дина проснулась. Внезапно наступившая тишина принесла мгновенное облегчение, но в ушах у нее еще звенели отголоски собственного крика.
Когда они стихли и мрачные картины из сна, стоявшие перед мысленным взором, поблекли, утратив реалистичность, к Дине вернулась способность мыслить. Она протянула руку к тумбочке, где лежал смартфон, чтобы узнать, который час. По ощущениям, до утра было еще не близко, и цифры на экране подтвердили это: шла последняя минута третьего часа ночи. Дина вздохнула с сожалением, сомневаясь, что ей удастся заснуть после привидевшегося кошмара, но мерное посапывание подруги, отчетливо различимое в полной тишине, немного ее успокоило. Правда, показалось, что подруга как-то тяжело и неровно дышит, и Дина подумала, что Аглае тоже снится что-то неприятное. Наверное, у этого дома плохая аура. У таких старых домов она редко бывает хорошей, ведь за пару-тройку сотен лет в них может произойти много чего ужасного, а уж особенно в купеческих домах, где, как правило, хранилось немало разного добра, которое притягивало воров и грабителей. Не исключено, что здесь не раз убивали охотников за богатством Агантия Латкина, пойманных на месте преступления, или, наоборот, бандиты лишили жизни кого-то из членов купеческой семьи, пытавшихся им помешать.
Усилием воли Дина отогнала от себя мрачные мысли, понимая, что если будет думать о грабителях и убийствах, то и подавно не уснет. Повернувшись на другой бок, она закрыла глаза, но свет фонаря, тусклый и почти не разгонявший мрак в комнате, падал прямо на лицо. Тягостно вздохнув, Дина перевернулась обратно. Аглая тоже заворочалась на своей кровати, одеяло сползло с нее, кучей осев на полу, и Дине стало не по себе. Ей показалось, что там лежит… не Аглая.
Ужас ледяными спицами пронзил тело, сковав его в оцепенении. Дина понимала, что надо бежать прочь из спальни и из дома, мчаться в сторожку и звать охранника, но она не могла шевельнуться, а взгляд ее был прикован к тому, что занимало сейчас место ее подруги. Темнота не позволяла разглядеть, кто там находится, но Аглая обладала куда более скромными габаритами, а значит, это точно не она, а некто неизвестный. И от этого «некто» Дину отделяло не больше трех метров!
Внезапно грянул гром, и от нового приступа ужаса Дину подбросило на кровати. Гром повторился, а когда грянул в третий раз, до Дины дошло, что это бьют часы – похоже, те самые, которые разбудили Аглаю в прошлую ночь.