– Как будто чует что-то. – Лукерья поднялась из-за стола, и пес тут же взялся зубами за край ее платья и потянул.
– Эй, хулиган! А ну прекрати! – Роман взмахнул рукой для острастки, но Гром и ухом не повел, продолжая тянуть Лукерью за подол.
Она беспомощно оглянулась на парней.
– Ну давайте вместе посмотрим, куда он меня зовет.
Роман нахмурился, а Илья как-то странно потупился. Похоже, они оба что-то скрывали.
– Ладно, все равно мы собирались тебе рассказать, только позже, после обряда… – начал Илья, но замолчал, увидев, как друг протестующе зыркнул на него.
– Нам пора по делам! – Роман многозначительно взглянул на Лукерью, намекая, что ей придется покинуть их дом.
– А как же план дальнейших действий? Мы ведь так его и не составили… – Лукерья решила, что не уйдет, пока не выпытает все секреты.
– Да ладно, Ром! Нельзя ее одну отпускать, надо вместе держаться, – решительно заявил Илья. – И дом бы не мешало забаррикадировать как следует, прежде чем уезжать за травой.
– За травой? – точно эхо, повторила Лукерья.
– Для обрядовых кукол. Сегодня в полночь будем беса изгонять. – Илья прошелся вдоль стола, придвигая табуреты, и направился к выходу из кухни. – Идемте. Проверим, как там наша пленница.
– Пленница?! – ахнула Лукерья, подумав, уж не вселились ли бесы в Илью и Романа, а может, и в их пса, а значит, надо немедленно бежать отсюда. Но любопытство оказалось сильнее страха, и она последовала за ними.
Они остановились в квадратном темном коридорчике, из которого выходили три двери, не считая кухонной. Все двери были закрыты, и свет проникал лишь из кухни – очень тусклый от того, что окно там было крошечное и мутное. Роман пошарил рукой по выкрашенной масляной краской стене, раздался щелчок выключателя, и коридорчик залил желтый электрический свет, тоже не очень яркий. Сдвинув в сторону выцветший тряпичный половичок, Роман взялся за вмонтированное в доску железное кольцо и потянул. Откинулась крышка люка, открывая лаз в подполье. Он спустился по деревянной лестнице, прикрепленной к краю лаза, и сделал это довольно резво, явно не впервые. Гром так же проворно сбежал по ступеням вслед за хозяином.
– Давай, теперь ты. Я поддержу. – Илья подал ей руку, предлагая на нее опереться.
Внутренний голос тревожно просигналил: «Беги!» Лукерья к нему не прислушалась, хотя из темного пространства лаза так и веяло угрозой, туда даже смотреть было жутко, не говоря уже о том, чтобы спуститься. Но она решила рискнуть.
Внизу было тепло и сухо, почти как в доме, лишь немного пахло землей и подгнившим деревом. Под низким потолком горела лампочка, висевшая на длинном проводе: Роман успел включить свет, но его не хватало на все пространство, углы оставались темными. В одном из них угадывались очертания мебели: дивана, стола и тумбочки. На диване кто-то лежал – похоже, девушка. Длинные волосы свешивались с края, почти достигая земли. Лукерья охнула и спросила изменившимся голосом:
– Она… жива?
– Спит. Не волнуйся, с ней все в порядке, она цела и невредима, – заверил ее Илья. – Это и есть та самая одержимая, которая напала на нас с топором. Пришлось ее связать, чтобы не навредила ни нам, ни себе.
– А она точно одержимая? – Лукерья недоверчиво покосилась на Илью и перевела взгляд на Романа, который остановился в трех шагах от дивана и, скрестив руки на груди, задумчиво разглядывал пленницу. У его ног сидел пес и глухо, едва слышно рычал.
– Гром чует одержимых, я же тебе говорил.
– А если она проснется и закричит?
– Вряд ли снаружи ее услышат: весь дом по самую крышу хламом завален, да и земля звук заглушает.
– А дед Гриша?
– Он, к сожалению, не услышит уже ничего.
– Т-то есть? – Лукерья потрясенно уставилась на Илью. – Он что…
– Да, он мертв. Мы нашли его ночью, когда вернулись из музейного комплекса после поджога. Подъехали, открыли ворота, смотрим, а он лежит в двух шагах от дома прямо на земле с разбитой головой. Не то Нинсанна его лопатой саданула, не то он сам убился.
– А Нинсанна тут при чем? – удивилась она.
– Они повздорили вчера вечером, вскоре после того как ты домой зашла, а я на всякий случай остался, чтобы понаблюдать немного, – пояснил Илья. – Разве ты не слышала их перебранку?
– Уснула крепко, наверное.
– Буянить начал дед Гриша, учудил такое… мочился в ее колодец, выкрикивал угрозы… В общем, нарывался, как мог, вот она за ним и погналась.
– Это все бесовщина… – прошептала Лукерья, неосознанно прислоняясь плечом к Илье. – Как быстро началось… И что же дед Гриша? Вы куда-то сообщили? Его увезли в морг?
– Э-э… нет, он тоже здесь.
Лукерья отшатнулась от Ильи и резко огляделась:
– Где «здесь»?
– На один уровень ниже, в леднике. Мы его пока там оставили, а после обряда похороним.
– Бес из него не вышел: Гром реагирует – рычит, лает. С бесом нельзя хоронить, – вмешался Роман. – Если бес поднимет его из могилы, дед Гриша станет вурдалаком. Нам только вурдалаков еще не хватало для полного счастья!
– А разве из ледника бес его не поднимет? – резонно заметила Лукерья с тревогой.
– Да кто ж знает? Будем надеяться на лучшее. – Роман невозмутимо пожал плечами, на его губах появился намек на усмешку.
– Надеяться на лучшее? Не самое верное решение, думаю. В такие времена надежды долго не живут! – Лукерья снова прижалась к Илье, ее взгляд остановился на спящей пленнице. – Так жаль ее, и деда Гришу тоже. Нельзя тянуть с обрядом.
– Надо съездить в лес за травой, потом сделать из нее кукол, и можно будет приступать. Сам обряд недолго длится, обычно час с небольшим. К утру точно управимся, тогда и сообщим в полицию о смерти деда Гриши, – заверил Илья.
– А девушка? Ее ведь наверняка ищут. И она может обвинить вас в похищении. – Лукерью начало потряхивать от волнения.
– Это я возьму на себя, проведу с ней беседу, – подал голос Роман. – Думаю, она все поймет правильно.
Пленница вздохнула во сне и перевернулась на спину; перемотанные скотчем руки оказались на животе. Волосы соскользнули с лица, и Лукерья узнала девушку из купеческого дома.
– Аглая… – вырвалось у нее.
Веки пленницы дрогнули, но она не проснулась.
– Ты знакома с ней? – Роман вскинул на Лукерью пристальный взгляд.
– Нет, просто встречались в мастерских музейного комплекса, и я слышала, как к ней обращались по имени.
– Редкое имя. Раз услышишь – не забудешь. – Роман вдруг присел на корточки, в руках у него появился перочинный нож, и он ловко перерезал им скотч на запястьях девушки.
– Уверен? – встревожился Илья.
– Никуда она не денется. На крышку подпола шкаф поставим, притащим из нашей комнаты. В нем полно всякого хлама деда Гриши. Шкаф тяжеленный, девчонка отсюда ни за что не выберется.
– А если набросится на нас, когда вернемся?
– Не набросится. Маг я или кто? – Роман вскинул брови и со значением посмотрел на друга, а затем разрезал скотч и на лодыжках пленницы, которая продолжала безмятежно спать, как будто несколько ночей перед этим не спала.
Они выбрались из погреба. Илья и Роман приволокли шкаф из своей комнаты, которую арендовали у хозяина дома. Для этого им пришлось приколотить дверцы шкафа гвоздями, иначе в процессе перемещения оттуда бы хлынула лавина разносортного хлама, которым шкаф был набит до отказа. Судя по скрипу ножек о дощатый пол, весил он по меньшей мере тонну, и парни передвигали его с большим трудом. Зато можно было не беспокоиться, что пленница, одержимая бесом, вырвется из подполья в их отсутствие.
Пес продолжал нервничать. Пока Илья и Роман двигали шкаф, он все время крутился у них под ногами, рычал, скулил и часто тыкался носом в дверцы и стенки шкафа, оставляя на облезлой лакированной поверхности круглые влажные пятна.
– Да что с тобой, Гром?! – не выдержав, рявкнул на него Роман, на этот раз по-настоящему сердито.
Прижав уши, пес виновато глянул на него исподлобья и снова ткнулся носом в шкаф, а потом еще и царапнул по нему лапой.
– Может, крыса там? – предположил Илья.
– Ну не знаю… Серьезный вроде бы пес, никогда крысами не увлекался.
Когда отъезжали от дома – Илья за рулем, Роман с ним рядом, а Лукерья и Гром на заднем сиденье, полицейской машины и толпы зевак на улице уже не было. Улица выглядела пустой, тихой и как будто застывшей: ни звука, ни шороха, ни даже малейшего ветерка. Но в воздухе витало что-то незримое, вселяющее предчувствие беды и навевающее мысли о том, что вся эта сельская идиллическая картинка лишь видимость, временное затишье, какое обычно бывает перед грозой.
Если бы, выезжая с улицы, они оглянулись, то увидели бы, как в другом ее конце появился высокий крупный мужчина. Он озирался, будто искал кого-то. Даже издали можно было заметить черную «пиратскую» повязку, пересекавшую его лицо.
Глава 16. Чужие грабли
Нинсанна проснулась, но открывать глаза не спешила, потрясенная ужасными ощущениями. Ей казалось, что она угодила в мешок с гвоздями: со всех сторон в тело, включая лоб и щеки, впивалось что-то твердое и острое, причиняя сильную боль. Вдобавок к этому, гудела голова, в висках стучали отбойные молотки, а суставы рук и ног ныли так, словно их вывернуло наизнанку. Она понимала, что, если пошевелится, станет еще больнее, и собиралась с духом, чтобы попытаться выбраться из кучи «гвоздей», заодно восстанавливая в памяти ход событий, предшествовавший ее отходу ко сну. Вскоре до нее дошло, что это был не сон, а обморок, и случился он в момент ее падения, когда она пробиралась к своему дому через соседский двор, представлявший собой свалку бытовой техники и разнокалиберной домашней утвари. Проклятый барахольщик Гришка насобирал у себя во дворе целые горы хлама, причем складывал все как попало, не заботясь о том, что однажды может случиться обвал. К несчастью Нинсанны, момент обрушения настал как раз тогда, когда она находилась в опасной близости от одной из этих гор. Да, возможно, она и сама была виновата: потянула за какую-то штуковину, загораживающую окно в доме барахольщика. Нинсанне непременно хотелось туда заглян