– Здравствуйте! – почти прокричала Дина, приближаясь к ней и не ожидая, что будет сразу услышана, но старушка отреагировала довольно резво, повернувшись и уставившись на нее выцветшими, но ясными глазами:
– Здравствуй, детонька! Я хорошо слышу, не надрывайся так.
– Ох, извините! Мне показалось, вы не слышали, как мы подъехали, поэтому я и решила, что…
– Когда кажется, креститься надо. Особенно сегодня! – воскликнула старушка и, вскинув руку, осенила себя троекратным крестным знамением.
– А сегодня какой-то религиозный праздник? – полюбопытствовала Дина, сжимая в руках листовку с объявлением о пропаже Аглаи.
– О, спрашиваешь! – Старушка в недоумении округлила глаза. – Всем известно, что за праздник сегодня!
– Но я не знаю.
– Как можно о таком не знать? Хоронила уже кого-нибудь? Нет? Ну ничего, еще похоронишь!
Дине сразу захотелось вернуться в машину, но старушка вдруг вцепилась в ее локоть, как клещами, и затараторила:
– Зеленые святки сегодня начались, Русалья неделя. В такое время умершие, бывает, домой возвращаются! Каждый год всю Русалью неделю я тут стою и жду, что мой Трифон в конце улицы появится. Кладбище в той стороне, значит, оттудова он прийти должен. – Она махнула рукой в конец улицы, куда направлялись Дина и Стас. – А вы разъездились тут, проходу не даете! Не пущу вас дальше на этом драндулете, так и знайте! Шумный он у вас. Нечего мертвых пугать. Может, из-за таких, как вы, мой Трифон и не приходил еще ни разу. В этот год никого не пропущу, клянусь! Вертайтесь назад или пешком топайте, если шибко надо.
– Ясно-ясно… – Дина покивала головой, справляясь с замешательством. – А может, вам тогда лучше на кладбище пойти и прямо там его дожидаться?
– Что ты! Тогда он из могилы не поднимется. Нельзя смотреть, как они выходят. И рядом быть нельзя. А коли завеса мертвого мира и откроется, то тот из живых, кто близко к ней окажется, сам в мертвый мир провалится. И возврата оттудова нету, разве что в Зеленые святки, да и то лишь по зову любящего сердца! – Старушка прикоснулась к своей груди тонкой костлявой ладошкой и сморгнула одинокую слезинку.
Все время, пока длилась эта странная беседа, Дина теребила зажатую в руках листовку, не зная, как перейти к разговору об Аглае, ради которого и обратилась к этой женщине, но та до сих пор не дала ей возможности сменить тему. И вот наконец-то подходящий момент представился: старушка извлекла из сумочки роскошный кружевной платок и принялась утирать несуществующие слезы – та, единственная слезинка давно смешалась с пылью под ее ногами. Когда она закончила, листовка с фотографией Аглаи оказалась прямо перед ее лицом.
– Посмотрите, пожалуйста, может быть, вы видели эту девушку? – спросила Дина.
Старушка подслеповато прищурилась и почти коснулась носом листа бумаги.
– Не вижу ничего без очков, я их дома оставила, – заявила она через минуту. – Трифон-то в очках меня не видел ни разу, я ведь тогда их не носила еще. Поэтому и сегодня не стала надевать. А что там у тебя?
– Подруга моя пропала, вчера ушла с работы, а домой не вернулась.
– Подруга? – Старушка вытянула шею, оказавшуюся неожиданно длинной, и уставилась поверх листовки на машину Стаса. – А там кто у тебя? Муж? Или жених?
– Друг, – смущаясь, ответила Дина.
– А-ах, друг! Так ты берегла б его от подруг. Подруги, они всегда парней уводят! Забудь их, и будешь счастлива.
– Ясно-ясно. – Дина покивала для приличия и, осознав, что так ничего и не добьется, поблагодарила свою собеседницу за мудрые советы – не без сарказма, конечно, но тщательно замаскированного вежливой улыбкой – и вернулась к Стасу.
– Бабуля явно не в себе, – сообщила она, усаживаясь на переднее сиденье.
– А я что говорил? Не стоило время тратить.
– Давай назад. Она сказала, что не пропустит нас. Еще под колеса бросится, ну ее!
– Что, совсем сумасшедшая?
– Покойного мужа ждет, который должен восстать из могилы и домой вернуться. Это она его высматривает. Говорит, что машины его отпугивают.
– Так что ж мне теперь, задом сдавать? Улица узкая, не развернуться.
– Другого выхода нет.
Они двинулись назад и с трудом узнали улицу, по которой только что проезжали.
Человек, барабанивший в дверь кулаками, теперь вышибал ее плечом и почти достиг цели: дверь провалилась внутрь дома вместе с косяком и еще не рухнула окончательно, правда, судя по всему, это должно было произойти совсем скоро.
Окно, где маячило злое лицо, было выбито, и что-то гремело в глубине дома, словно там рушились стены. Затем раздался крик, такой душераздирающий, что Дину бросило в дрожь. Она непроизвольно вцепилась в плечо Стаса, бормоча:
– Поедем побыстрее. Прибавь газу, пожалуйста.
Но «побыстрее» не получилось: из бокового проулка на дорогу вывернула ватага парней с пивными бутылками в руках. Перегородив улицу, они пошли по ней в том же направлении, в каком ехали Дина и Стас. Для того чтобы объехать эту компанию, места на дороге не хватало, а на шум приближающегося автомобиля никто из парней не реагировал: они, скорее всего, и не слышали никакого шума, потому что гомонили и хохотали во все горло. Сигналить им Стас не спешил, понимая, что реакция на это вряд ли окажется адекватной. И вместо того чтобы прибавить газу, пришлось, наоборот, сбавить скорость до минимума. А потом они и вовсе остановились, потому что те парни встретили других парней и принялись что-то горячо обсуждать, топчась на одном месте. В их голосах появились агрессивные интонации, дело явно шло к драке. Стас и Дина оказались заперты с обеих сторон: в одном конце им не давала проехать старушка – не давить же ее, в самом деле, а в другом подвыпившие парни уже начали махать кулаками, и просить их расступиться было верхом безрассудства.
Но и стоять в опасной близости от орущей толпы было страшно.
– Они все как будто с ума посходили, – тихо проговорила Дина, разглядывая потные красные лица с раскрытыми в крике ртами. – Есть старинное слово «буесть», оно означает безграничную ярость, жажду убивать. Это точно буесть, Стас, по-другому не назвать. Она, как ураган, накрыла все Дивноречье и продолжает набирать силу. Нам не выбраться, я чувствую.
– Все будет в порядке, вот увидишь. – Стас коснулся ее руки, все еще сжимавшей его плечо, и посмотрел ей в глаза. – Мы выберемся, и обязательно вместе с Аглаей.
Дине сразу стало легче от этих слов, хотя она и не поверила ему. А еще ей показалось, что Стас собирается ее поцеловать, потому что он перевел взгляд на ее губы. Ну, может, не прямо сейчас собирается, а позже… Но явно думает об этом прямо сейчас. Она где-то слышала, что, если парень смотрит на губы девушки, значит, мечтает о поцелуе.
И вдруг Стас прямо-таки набросился на нее, придавив к спинке сиденья. Дина закричала от неожиданности, а в следующий миг – от ужаса, когда раздался сильный удар в лобовое стекло, и оно разлетелось вдребезги.
В салон хлынул дождь осколков. Стас заслонил от них Дину, заранее увидев летящую в их сторону пивную бутылку. А потом открылась водительская дверца.
– Ну че, живые? Не убило никого? – Над ними нависла ухмыляющаяся физиономия. Рассеянный взгляд, мутный от алкоголя, скользнул мимо Стаса к Дине и сразу сфокусировался. – О! Че, подруга, подпортили тебе красоту, а? Нечаянно вышло, ты уж прости. И давай вылазь, погляжу на тебя, вдруг тебе медпомощь требуется.
– А ну отошел! – рявкнул Стас, пытаясь вытолкнуть из машины непрошеного гостя.
Тот отреагировал молниеносно, ударив Стаса кулаком в лицо. Дина зажмурилась и завизжала. Внутри у нее все заклокотало от ужаса и предчувствия неминуемой гибели. Им не выбраться: буесть никого не оставляет в живых, она жаждет крови и смерти, и больше ей ничего не нужно.
Совсем ничего.
Глава 18. Долгожданная встреча
Аглая проснулась от жуткого грохота, раздавшегося прямо над ее головой. Казалось, даже стены дома содрогнулись. Правда, она не сразу поняла, в каком именно доме находится, а потом, восстановив в памяти последние события, вспомнила, что ее заперли в подвале двое парней, напавших на нее в музейном комплексе. Она, конечно же, сама их спровоцировала: бросилась с топором, потому что ей показалось, что один из них – Одноглазый Волк, возможная встреча с которым была самым сильным страхом ее жизни, начиная с десятилетнего возраста. Наверное, клубы дыма, наполнявшие пространство вокруг, сложились причудливым образом, исказив ее зрительное восприятие, но в тот момент она была уверена, что видит преступника, жертвой которого чуть не стала восемь лет назад. Аглая несказанно обрадовалась, что это все-таки не он, и даже не стала сопротивляться, когда парни связали ее и понесли куда-то. С ними она ощутила себя в безопасности. Жаль, что они не позволили ей ничего объяснить, не дали сказать ни единого слова, так и заперли в подвале, связанную и с заклеенным скотчем ртом. Черноволосый парень по имени Роман убеждал второго, которого называл Ильей, что она одержима бесом и над ней нужно провести обряд изгнания – видать, начитался книг по черной магии, вот и померещилось. Никакого беса Аглая в себе не чувствовала и надеялась, что предстоящий ей обряд заключается не в том, что ее сожгут на костре или утопят в реке. Роман, конечно, парень с чудинкой, но на изверга не похож, и смотрел он на нее по-доброму, с сочувствием. Скорее всего, прочитает какие-нибудь заклинания из своих книжек, написанных таким же, как он сам, чудаком, на этом дело и закончится.
Только вот куда они оба подевались? И что такое гремело наверху? Казалось, там перевернулся грузовик с кирпичами – грохот, а затем словно посыпалось что-то. Но понятно, что грузовику в доме взяться неоткуда. Скорее всего, это упал шкаф, набитый тяжелыми предметами. И сразу стало тихо. Наверняка парней нет дома, иначе бы сейчас наверху раздавались их голоса: не могли же они молча отреагировать на такое событие. Перед тем как уснуть, она слышала их разговоры, доносившиеся со стороны кухни. Речь, приглушенная дощатым полом, звучала неразборчиво и монотонно, но все же достигала ее слуха. Сейчас же в доме царила полная тишина. Но ведь кто-то там наверняка был! Не могло же то, что упало, упасть само по себе? Или могло? М