– Понял-понял, – наконец, пробормотал он, сидя на земляном полу. Увидев валявшуюся рядом повязку, поднял ее и натянул обратно на глаз. Вытер вспотевший лоб и тягостно вздохнул. – Тоже, гляжу, нашла себе покровителя. Ничего, сочтемся еще, настанет твой черед. Как явишься ко мне в Шишу, так и потолкуем. А ты явишься! Все являются. Вороны в стае держатся, и ты никуда не денешься.
Одноглазый Волк вдруг как-то весь затрепыхался, почернел и рассыпался черными хлопьями, которые закружились в воздухе, сбиваясь плотнее, и превратились в крупного ворона. Под тусклой лампочкой блеснул его бронзовый клюв. От взмахов широких крыльев всколыхнулся застоявшийся затхлый воздух. Ворон сделал круг перед Аглаей, а затем метнулся к стене и исчез, будто сквозь доски просочился.
Стало очень тихо. Только в голове слегка звенело, едва уловимо, но неприятно. Что это – отголоски ее собственного крика или отзвук бесовского голоса? Последние фразы, громкие и настойчивые, раздавались уже не за левым ухом, а где-то внутри головы.
Оно вселилось.
Наверное, из-за этого никак не проходило то странное отсутствующее ощущение, будто Аглая выпала из реального мира, но продолжала видеть его. Только реален ли это мир? Действительно ли здесь был Одноглазый Волк, или всему виной ее воображение, сыгравшее с ней злую шутку под влиянием обострившихся страхов? Ведь в реальном мире люди не рассыпаются в прах и не превращаются в воронов с бронзовыми клювами. Очень хотелось верить, что встреча с преступником была лишь наваждением, злым мороком, и с ее мамой все в порядке.
Но воронье перо, едва заметное на черном земляном полу подвала, разбивало эту веру вдребезги.
«Ты должна найти и убить его раньше, чем он убьет тебя, – прозвучал в голове бесовский голос. Он больше не шептал и не увещевал, словно его обладатель освоился и осмелел. – Теперь ваши силы равны, и победит тот, чье желание убить окажется сильнее. Он ушел живым, потому что тебе не хватило ярости, всего лишь крошечной капли! Если он застанет тебя врасплох, то победит. А ты проиграешь».
Аглае казалось, что она уже проиграла, перестав быть полноправной хозяйкой собственного тела. Ведь она ничего не делала, когда Одноглазого Волка швыряло между стенами подвала, лишь желание его растерзать распирало ее изнутри. Неужели этого было достаточно? На что же она теперь способна?
Свесив ноги с дивана, Аглая попыталась встать. Коленки тряслись и с трудом удерживали вес тела, словно она долго таскала на себе непомерную тяжесть. Где эта демоническая сила? Даже ноги не слушаются! Хватило бы сил выбраться отсюда.
Доковыляв до лестницы, Аглая поднялась по ступеням и уперлась руками в крышку люка. Пришлось как следует напрячься, чтобы откинуть ее. Дневной свет принес радость и вернул надежду на то, что с ней не случилось ничего страшного – ни с ней, ни с ее мамой. А воронье перо… Ну мало ли, может, в подвале есть сквозные «отдушины», и его задуло ветром.
Аглая выбралась из подполья и огляделась. Тесный коридорчик, в котором она оказалась, был наполовину занят громоздким шкафом из темного дерева, опрокинутым на стену: задние ножки стояли на полу, а передние висели в воздухе. Так вот что упало и сотрясло весь дом! Но зачем его сюда приволокли? Ведь, если поставить его на все четыре ножки, передние окажутся как раз на крышке люка. «Ах, так для этого и приволокли!» – Аглая поняла, что шкаф специально поставили на крышку люка, чтобы снизу ее невозможно было открыть.
Значит, Одноглазый Волк все-таки приходил. Кто еще мог опрокинуть шкаф?
Видимо, от удара правая боковая стенка шкафа выгнулась горбом и оттопырилась. Из широкой щели между ней и краем дверцы выпирала жуткая масса из корявых железок, пучков проводов и мотков проволоки, среди которой выделялись отдельные вещицы: зонты со сломанными ручками, фены, покрытые паутиной трещин, остовы настольных ламп, облезлые корешки старых книг и еще множество всякой всячины.
Шкаф использовали в качестве контейнера для мусора? Неожиданное решение. Но какое ей, в конце концов, дело до этого? Аглая осознала, что стоит и разглядывает искореженный шкаф, вместо того чтобы поскорее покинуть это ужасное место.
После темного подвала яркий дневной свет раздражал ее, но в то же время и манил. Раздвоение личности? Скорее, удвоение.
«Гляжу, нашла себе покровителя?»
Да, Аглая отчетливо осознавала, что теперь она не одна. Оно внутри, и от него не отмахнешься, как от тени за левым плечом. От него теперь никуда не денешься. Но оно спасло ее от Одноглазого Волка, иначе Аглая была бы сейчас мертва. Только вот, может, так было бы лучше? А теперь ей и в смерти не будет спасения.
Что за мысли лезут в голову?! Разозлившись на себя, Аглая отправилась искать выход. В таком маленьком доме сделать это было несложно. Вскоре она стояла на крыльце, с упоением вдыхая прогретый солнцем воздух. Правда, в нем улавливался запах гари и еще чего-то неприятного… как будто свежей крови. Но это, скорее всего, иллюзия. Не настолько у нее острое обоняние, чтобы чувствовать такие запахи на расстоянии, а поблизости следов крови не наблюдалось. Или?.. Аглая вздрогнула, когда ее взгляд опустился к последней ступеньке крыльца, да так и замер там. Старые доски были покрыты многочисленными пятнами крови, круглыми и лучистыми, как крошечные солнышки с детских рисунков. Она смотрела на них долго и пристально, выбирая, куда шагнуть: наступать на пятна не хотелось. Неизвестно, сколько бы она так простояла, если бы не шум автомобиля, донесшийся с дороги за оградой. Услышав его, Аглая бросилась к калитке в надежде, что ее подвезут – не важно куда, лишь бы подальше отсюда. Здесь было очень страшно, и не только из-за крови. В этом доме произошло слишком много пугающих событий, не вписывающихся в реальность. Она подозревала, что сходит с ума. Может быть, рядом с людьми ей удастся прийти в себя, избавиться от морока и… собраться с духом, чтобы позвонить маме.
Машина как раз приблизилась к калитке, когда Аглая выскочила со двора и чуть не угодила под колеса. Вместо того чтобы притормозить, автомобиль резко ушел в сторону, объезжая ее, и ускорился. Лобовое стекло у него отсутствовало. Лица водителя и пассажирки на переднем сиденье показались Аглае знакомыми: водитель напомнил ей Стаса Мельникова, а девушка походила на Дину. Заорав во все горло и замахав руками, Аглая бросилась вдогонку:
– Стойте! Э-эй! Подождите же!
Автомобиль продолжал удаляться. Но они не могли ее не заметить! Почему же тогда не останавливаются? И водитель прибавил газу, хотя до этого ехал медленнее. Если это действительно Стас и Дина, то ведут они себя очень странно. Еще одна странность! Не слишком ли их много в последнее время?
Запыхавшись, Аглая остановилась и с тоской смотрела на скачущий по ухабам автомобиль. Тот вдруг замедлился и остановился, вспыхнули красным огни заднего хода, а затем стали быстро приближаться. Через минуту из машины выскочила Дина и с распростертыми объятиями налетела на оторопевшую от радости Аглаю.
– Ты! Наконец-то! А мы тебя везде ищем! Что случилось? Ты в порядке?
Аглая кивала, не в силах вымолвить ни слова, ее душили слезы. У Дины на щеках тоже появились мокрые дорожки. К ним подошел Стас, взволнованный и улыбающийся. У него под глазом багровел свежий кровоподтек, а из рассеченной губы сочилась кровь, капая на подбородок, футболка была вся в кровавых пятнах и сильно изодрана.
– Ты как? Цела? – спросил он, окидывая Аглаю внимательным взглядом.
– По сравнению с тобой – абсолютно. – Аглая высвободилась из тесных объятий подруги, которая отпустила ее с большой неохотой, словно боялась, что та после этого снова исчезнет. – Что случилось? – Она с тревогой смотрела то на Стаса, то на Дину, у которой одна щека была мертвенно-белой, а другая пылала, как от сильной оплеухи.
– С местной шпаной схлестнулись, – пояснил Стас. – А ты как здесь оказалась?
Аглая растерялась, не зная, что ответить. Сказать правду? Что парни поймали ее, посчитав одержимой, после того как она бросилась на них с топором, увидев в одном из них Одноглазого Волка? И что Одноглазый Волк все же появился, только позже, и рассказал, как издевался над ее мамой? Мама! Ведь ей можно позвонить с телефона Дины. Правда, Аглая совсем не помнит мамин номер, но он наверняка должен быть у подруги в списке контактов.
– Мне надо срочно позвонить маме, – заявила Аглая вместо ответа. – Но я не знаю, где мой телефон. Можно твой?
– Конечно! – Дина полезла в карман, но вдруг замерла, и глаза ее расширились в ужасе. Она смотрела куда-то Аглае за спину. Стас тоже перевел взгляд в ту сторону, и выражение его лица изменилось, выражая смесь испуга, отвращения и недоверия.
Аглая боялась оглядываться, но до ее слуха донесся звук медленных шаркающих шагов. Нормальные люди так не ходят. Так передвигаются живые мертвецы в фильмах о зомби-апокалипсисе.
Вж-жих… вж-жих… Пауза. Вж-жих… Вж-жих… Пауза.
Стас схватил Аглаю и Дину за руки и потянул к себе:
– Скорее в машину! Надо уматывать! Если это то, о чем я думаю, то уматывать надо очень быстро и далеко!
– Но, может, он просто пьяный… – пролепетала Дина, позволяя себя увлечь.
Аглая, превозмогая страх, все же посмотрела назад. По дороге, шатаясь и припадая поочередно то на одну, то на другую ногу, ковылял высокий худой мужчина. Корка из крови и грязи покрывала его с головы до ног, но Аглая все же узнала в нем человека, который прошлым вечером искал пропавшего кота в музейном комплексе. В тот раз он тоже так шатался, и одежда его не блистала чистотой, но тогда он выглядел живым, а теперь – нет. Аглая не могла бы сказать с точностью, отчего создавалось такое впечатление, но отсутствие жизни в этом мужчине бросалось в глаза, и никаких сомнений по этому поводу у нее не возникало.
Прошлой осенью она случайно увидела лежащего на улице человека и точно так же поняла, что он мертв, хотя не знала об этом наверняка. С виду это был какой-то бездомный. Он лежал в куче опавших листьев – возможно, устроился там на ночлег и замерз, по ночам температура уже падала гораздо ниже нуля. А может, его убили и присыпали листьями, чтобы не бросался в глаза какое-то время, необходимое преступникам для того, чтобы убраться подальше. Рядом с телом скучал дворник, опираясь на черенок метлы. Судя по всему, он и обнаружил покойного, а теперь ждал появления полиции. И те вскоре подъехали, примерно через минуту после того, как Аглая остановилась поблизости, завороженная неприятным зрелищем. «Опять трупак!» – услышала она недовольный возглас одного из полицейских, тоже с ходу определившего состояние бездомного. А уж у полицейского глаз на такое должен быть наметан. Тогда Аглая поняла: отсутствие жизни в человеческом теле становится заметным гораздо раньше, чем его коснется посмертный тлен.