– Не волнуйся, не подведу, – примирительно буркнул он.
Скошенный стог постепенно таял, а гора перемотанных бечевкой травяных снопов-кукол росла. «Лихоманок» получилось около двух десятков. Если не хватит, придется ехать сюда снова, но Лукерья почему-то почти не сомневалась в том, что бесов окажется именно тринадцать, как в прошлый раз, ведь бесы вышли из тринадцати кукол, которых использовал в ритуале дед Ерофей. Правда, Лукерья мучилась вопросом, как Роман собирается ловить одержимых бесами людей, но решила его об этом не спрашивать, догадываясь, что он не знает ответа. У него не было ни силы, ни знаний, какими обладал дед Ерофей, и весь его опыт заключался в том, что он изгонял бесов из людей, которых сам же и убеждал в необходимости проведения над ними такого обряда. Чистой воды мошенничество. Настоящих одержимых ни в чем убедить нельзя, общения с ними лучше избегать, ведь бесы хитры и сами способны убедить изгоняющего в чем угодно, могут даже переселиться в него, если почуют слабину. Скорее всего, Аглая – первая одержимая в практике Романа, но Лукерья чувствовала, что он искренне хочет помочь этой девушке. Он с такой тревогой смотрел на нее, спящую, когда они вместе спускались в подполье. Что ж… Остается надеяться лишь на чудо. Вот если бы удалось отыскать книги деда Ерофея! Но где ж теперь их найдешь?..
Снопы и осиновые ветки сложили в багажник джипа, который Илья подогнал к краю луга. Их пришлось немного утрамбовать, чтобы закрыть заднюю дверцу. Когда они тронулись в обратный путь, солнце уже клонилось к закату. Лукерья, по обыкновению устроившаяся на заднем сиденье вместе с Громом, оглянулась, чтобы бросить прощальный взгляд на луг с серебристым клевером, но за стеклом клубились вихри пыли, выбивавшиеся из-под колес, и видна была лишь кромка леса, где они ломали осинник. Нигде поблизости не нашлось ничего примечательного, что послужило бы ориентиром для поисков луга в следующий раз. Однако Лукерья знала, что никакие ориентиры не помогут, луг может появиться где угодно, даже там, где его точно никогда не было. Дед Ерофей всегда находил его в разных местах, независимо от времени года, даже зимой. Обычно он заготавливал «лихоманок» впрок и хранил их в сарае, поэтому даже не знал, что поляну с серебристым клевером можно найти и в заснеженном лесу. Но однажды бабушка случайно скормила корове высушенных «лихоманок», а тут из соседней деревни к деду приехали с просьбой изгнать беса, и пришлось ему отправляться на поиски серебристого клевера без особой надежды. Какое же это было чудо, когда студеным зимним днем он вернулся домой, весь пропахший жарким летом, и принес с собой целый мешок цветущего трилистника! Анишка тут же принялась искать листочки с четырьмя лепестками, у нее уже было несколько таких, она засушивала их в книгах и верила в их обережную силу, но они ей почему-то не помогли. Хотя нет, известно, почему: нельзя было прерывать ритуал. Его прервали нагрянувшие не вовремя полицейские, но до сих пор непонятно, почему они появились, никто из местных не мог их вызвать, ведь и сотовая, и проводная связь отсутствовала, и даже электричество пропало после того, как один одержимый, гонявший по поселку на грузовике в страстном желании задавить побольше народу, снес все столбы. И еще очень странно, что полицейские выстрелили в деда Ерофея – сразу и без предупреждения. Он даже не видел их, иначе мог бы создать что-то вроде магического щита, прозрачного, но непроницаемого. Он многое умел даже до того, как у него появились колдовские книги.
Тяжело вздохнув, Лукерья отвернулась от заднего окна, заслоненного пыльным облаком, и в этот момент ее швырнуло вперед от резкого торможения. Врезавшись лбом в подголовник водительского сиденья, к счастью, достаточно мягкий, она тут же откинулась назад и увидела за лобовым стеклом белый легковой автомобиль, перегородивший им дорогу в опасной близости. Какой-то парень с лиловым фингалом под глазом облокотился на капот их джипа и, поочередно вглядываясь в их лица, нервно прокричал:
– Ребят, вы откуда?
Гром пригнул голову и глухо зарычал. Илья, сидевший за рулем, приоткрыл свою дверцу и недовольно гаркнул:
– Эй, ты чего?! Бешеный?!
– Скажите, далеко отсюда до шоссе? В какой оно стороне? Нам в город надо! – Парень утер пот со лба, размазав грязь по лицу, и стал похож на индейца, вышедшего на тропу войны.
– А в интернете узнать ты не пробовал? – вмешался Роман, выглянув из своего окна. – Карты, навигатор? Нет? Не слыхал?
– Интернета нет, связь пропала. Но даже когда работала, толку не было, навигатор ерунду показывал! Рисует мне, что я еду по шоссе, и все, а никакого шоссе нет и в помине! Уж часа три, как дорогу на город найти не можем.
– Хм… Странно. – Илья уткнулся в свой телефон. Роман, глядя на него, тоже достал гаджет.
– Точно, нет интернета. И связи никакой, – кивнул «ученый маг».
– Да черт с ней, со связью! – прокричал парень. – Вы мне скажите, дорога-то, дорога где?!
Неожиданно Лукерья поняла, что этот парень ей знаком. Она часто видела его в музейном комплексе в последнюю неделю и узнала бы сразу, если бы не грязные разводы на его лице. А потом из белой машины вышла девушка, тоже знакомая Лукерье: это была Дина, подруга Аглаи. В ее глазах плескался безграничный ужас, определенно вызванный не тем, что они заблудились. Совсем недавно Дина видела нечто по-настоящему жуткое.
Джип возвышался над легковушкой, и сверху Лукерье была видна часть заднего сиденья, там находился еще один пассажир – судя по тонким стройным ногам, обтянутым джинсами, – девушка. Она лежала – либо спала, либо неважно себя чувствовала. Водительское сиденье не позволяло разглядеть ее лицо, но Лукерья почти не сомневалась, что это Аглая. Вряд ли Дина была способна уехать из Дивноречья, бросив подругу, она не из таких, сразу видно. Значит, они нашли ее. Удивительно, как им это удалось? Но знают ли они, что Аглая одержима, а значит, опасна?
Гром снова зарычал. Проследив за его взглядом, Лукерья увидела, что он смотрит туда же, куда и она – на Аглаю. Гром чует бесов, тут Роман не соврал. Это действительно так. Повинуясь неясному чувству, Лукерья перегнулась через спинку сиденья, за которым начинался багажник, не отделенный от салона перегородкой, и выдернула пучок травы из первого попавшегося под руку снопа. Пара минут потребовалась на то, чтобы сплести венок из травы и серебристого клевера (в детстве плетение венков было одним из ее любимых занятий). Она понятия не имела, поможет ли венок Аглае, если бес вздумает всецело овладеть ее телом и разумом, способен ли серебристый клевер, находящийся в этом венке, сдержать беса, если это уже произошло, но ведь хуже от такого венка Аглае точно не будет – ну, а вдруг магия клевера сработает? Хотя дед Ерофей справлялся с одержимыми без всяких венков: парой чародейных фраз, подкрепленных колдовским взглядом, он делал так, что одержимые погружались в землю по самую шею и впадали в состояние, похожее на смерть. До чего же это было жуткое зрелище – торчащие из земли головы с синюшными лицами и плотно сомкнутыми веками, в точности как у мертвецов. Наверное, поэтому полицейские и выстрелили в деда Ерофея, как только увидели эту страшную картину. Наверняка они решили, что он убил всех этих людей. А ведь еще немного, и люди должны были начать приходить в себя. Бесы уже переселились в «лихоманок», и дед Ерофей отнес кукол в один из домов в Шише, а потом собирался отправить всю эту бесовскую деревню в Худынь. Не успел. Пуля полицейского оборвала его жизнь, а деревня исчезла странным образом – «куролеса» закрутилась сама по себе. Круг был начерчен дедом Ерофеем заранее, и все, что было внутри него, исчезло. А дед Ерофей остался – его выстрелом выбросило за пределы круга. Остались и люди, над которыми проводился обряд. Они были вмурованы в землю на ближайшей к деревне поляне, и еще одна девушка чуть в стороне, на лесной опушке. Она пыталась сбежать, но магия деда настигла ее, не дав скрыться в лесу. Никто из них не выжил: ведь дед Ерофей умер, и расколдовать их было некому. В живых осталась лишь Лукерья, наблюдавшая за всем издалека, из укромного места. Она нарушила запрет деда, велевшего ей уйти домой: никак не могла пропустить такое важное событие. Ее горестный крик, вырвавшийся сразу после рокового выстрела, убившего деда, привлек внимание полицейских. Они нашли ее, и потом начались все эти бесконечные вопросы, которые сводились к тому, чтобы выставить деда Ерофея преступником. Ей не хотелось отвечать, и она молчала. Что удивительно, никто из полицейских даже не вспомнил об исчезновении целой деревни, пусть и небольшой, словно они этого вообще не видели. Вскоре появилась тетя Клава и забрала Лукерью к себе, положив конец ее мучениям. Они отправились пешком из Приютово в Дивноречье, потому что Лукерья наотрез отказалась от предложения полицейских подвезти их. Всю дорогу до дома тети Клавы над ними кружил белый кречет. Лукерье казалось, что это неспроста: с чего бы вольной дикой птице вздумалось их сопровождать? Она полагала, что душа деда Ерофея вселилась в крылатого охотника, чтобы присматривать за ней, единственной, кого ему удалось уберечь от бесов и от гибели.
Родители, бабушка, Анишка – никого не осталось, все умерли, как и многие другие жители Приютово. Они умирали день за днем, жертв становилось все больше, а смерть – все нелепее и ужаснее. Жители попросту убивали друг друга, в одночасье вспомнив свои накопленные обиды и разом вознамерившись за них отомстить. Перепалки перерастали в драки, те заканчивались убийствами, и вскоре Приютово охватил хаос, который погубил много жизней и душ. Выбраться никто не смог: все, кто пытался уехать, вернулись назад и утверждали, что дороги странным образом исчезли. В Дивноречье сейчас происходит то же самое. Вот и водитель белой легковушки рассказывал о сбое в навигаторе.
Закончив плести венок, Лукерья выбралась из джипа. Гром соскочил с сиденья на землю и последовал за ней. Илья и Роман, которые вышли из машины чуть раньше, о чем-то разговаривали с парнем, называя его Стасом, и с его спутницей Диной. Лукерья быстрым шагом направилась к легковушке, решив не тратить времени на объяснения.