аешься, что от тебя требуется, да? Обрядовые куклы не всегда эффективны, бесы неохотно переселяются в них, и процесс этот долгий. Зачастую жертвы умирают, не дождавшись избавления, а души их, так и не очистившиеся от беса, гибнут. Тебе ведь не всех клиентов удалось спасти, правда? И ты должен понимать, о чем я говорю. Более верный способ – принять беса в себя и уничтожить его силой своего духа. Ты давно хотел попробовать этот способ. Время пришло!
Марьяна громко выкрикнула последнюю фразу, и голова Романа будто взорвалась от внезапной боли. Но не пронзительный голос наставницы стал тому причиной. Роман вдруг понял, что виноват Гром, который все это время заходился в неистовом лае; из его пасти летели клочья белой пены. Глаза пса горели, как раскаленные угли. Казалось, он пытался прожечь Марьяну взглядом насквозь, но та словно не замечала его. А наброситься на нее Гром явно не осмеливался: вон как уши прижаты, – значит, трусит.
Роман обвел взглядом окружающее пространство. Стас и Дина стояли обнявшись и смотрели на Марьяну со странной смесью неприязни и… сочувствия? Не может быть, чтобы Марьяна вызывала у них подобные эмоции! Словно они видели кого-то другого вместо нее. Например, своего вурдалака.
А Лукерья, глядя на Марьяну, плакала. Слезы текли по ее щекам быстрыми извилистыми ручейками. Что это с ней? Точно, душевнобольная, что с нее взять…
Только Илья смотрел на наставницу Романа должным образом – с восхищением и обожанием. У него был такой вид, будто он узрел самое прекрасное чудо в своей жизни. Но ведь так оно и было! Вдруг он шагнул к Марьяне и выкрикнул нечто совершенно неподобающее:
– Наташа!
Марьяна медленно повернулась к Илье и снисходительно кивнула. Она что, откликнулась на чужое имя?!
– Это Анишка! – воскликнула Лукерья, вероятно, возражая против «Наташи».
Марьяна кивнула и ей. Да что происходит?! Роман шагнул к своей наставнице, стремясь вернуть себе ее внимание, но Илья оттеснил его в сторону, упал на колени и обнял голые ноги Марьяны. Следом подошла Дина и обняла ее за плечи, а Стас, помявшись немного, подошел и обнял их обеих сразу – и Дину, и Марьяну. Лукерья, продолжавшая лить слезы, заулыбалась, как умалишенная, приблизилась к остальным, и Роман подумал, что она сейчас присоединится к всеобщим объятиям, но вместо этого она водрузила на голову Марьяны венок из клевера, который все еще сжимала в руках.
И Марьяна исчезла.
На месте наставницы стояла Аглая – одержимая бесом девушка, которую Роман и Илья оставили запертой в подполье. Боже правый, ну а эта-то бестия как здесь оказалась?!
Роман хотел спросить ее об этом, но не успел: ноги Аглаи, кстати, не голые от колен, а обтянутые джинсами, подкосились, она повалилась на Илью, лицо ее посинело, глаза закатились под веки, а от уголка губ к подбородку протянулась и повисла, покачиваясь, тонкая, как леска, ниточка слюны. Илья поддержал Аглаю, не дав ей упасть, и в его взгляде отразилось разочарование: видимо, он тоже не ожидал такого поворота событий. Похоже, Наташа, чьи колени он обнимал, существовала лишь в его воображении и рассеялась так же, как и Марьяна – это был лишь морок, созданный бесом, вселившимся в Аглаю. Но что происходит с одержимой девчонкой? Она выглядит так, будто вот-вот умрет!
– Нужно немедленно провести над ней обряд! – Лукерья подлетела к Роману и схватила его за плечо. – Времени мало! Бес убивает ее!
– Это из-за серебристого клевера? – догадался Роман, разглядывая венок на голове Аглаи, которая с каждой минутой выглядела все хуже.
– Я не знала, что клевер так подействует! – Лукерья на миг зажмурилась и шумно втянула носом воздух. – Не знала! Если бес убьет ее, это будет моя вина…
– Так, может, снять венок? – предложил Роман и поймал себя на мысли, что снова хочет увидеть Марьяну, пусть и ненастоящую.
– Тогда бес убьет нас всех. Он очень опасен. Притворился моей сестрой так искусно, что я поверила, будто и в самом деле вижу ее!
– Кажется, он явился каждому из нас в облике того, кого мы больше всего хотели увидеть. Вероятно, он пошарился в наших головах и выбрал самые волнующие нас образы, чтобы с их помощью управлять нами. – Роман скользнул взглядом по фигуре Аглаи, по-змеиному извивавшейся в руках Ильи. – Придется снова связать ее, чтобы довезти до дома. – Он обернулся к Стасу: – Поможешь? Подержи ее вместе с Ильей, а я схожу за скотчем.
– Но обряд… Его нужно начинать немедленно! – Лукерья вскинула на него умоляющий взгляд. – Разве обязательно для этого ехать домой?
– Обязательно! – ответил Роман, не пытаясь скрыть раздражение, и, повернувшись, направился к джипу за своим рюкзаком. Лукерья действовала ему на нервы своим любопытством и недоверием. У нее же на лбу написано, что она сомневается в его колдовских способностях!
– Зачем? – послышался за спиной ее назойливый голос.
Ну что за дурацкий вопрос!
– Я не ношу с собой атрибуты для ритуалов, – ответил он, не оборачиваясь и готовясь к вопросу о том, что это за атрибуты такие, но, к счастью, его не последовало: все-таки ей хватило ума промолчать. Роман и не собирался рассказывать ей о своих «колдовских» штуках – точных копиях тех, что были у Марьяны. И, конечно, Лукерье незачем было знать о том, что Роман даже понятия не имел, для чего предназначено большинство из этих вещиц. Их изготовили для него на заказ по фотографиям, которые он скачал из интернета, со страницы наставницы. Это были разнообразные амулеты и талисманы, фигурные свечи и магические маятники на крученых серебристых шнурах, ножи с загадочными символами и знаками на лезвиях, шлем с рогами, стилизованный под бычий череп, черная мантия, расшитая какими-то символами и много чего еще. Все эти штуковины производили на его клиентов неизгладимое впечатление. Их охватывал трепет, и они безоговорочно признавали колдовской авторитет Романа. Этого ему было вполне достаточно. Но никто из его клиентов никогда не выглядел так плохо, как Аглая. Хотя нет, был один такой. И тот человек умер!
«Тебе ведь не всех клиентов удалось спасти, правда?»
Роман вздрогнул, вспомнив эти слова: испугался, но не за себя. У него возникло подозрение, что Аглаю ожидает участь, постигшая клиента, которого не спасла псевдоколдовская бутафория. Все эти штуковины работали с теми, кто лишь мнил себя одержимым, но на самом деле таковым не являлся. Вычурные «магические» атрибуты оказывали на них психотерапевтический эффект, действовали как плацебо. Настоящего беса этим не впечатлить. Но Роман не мог провести обряд без своего «колдовского» набора, с ним он чувствовал себя увереннее, хотя и осознавал всю его бесполезность. На этот раз атрибуты понадобятся больше для него самого – помогут вдохновиться, а потом… Роман готов был сделать для спасения Аглаи все что угодно. Он сам удивлялся собственной решимости, но догадывался, что причиной этому могло послужить чувство вины из-за гибели клиента, которое лишь усиливалось с тех пор, как это случилось.
Главное, Роман знал, что нужно делать.
«… верный способ – принять беса в себя и уничтожить его силой своего духа…»
Голос Марьяны возник в памяти и прозвучал, словно наяву. Его попытался перебить другой голос, слабый и прерывистый, родившийся где-то внутри, под сердцем:
«…это сказал бес, бес, бес…»
Вскоре второй голос стих и выветрился из памяти, а первый, наоборот, окреп, и Роман подумал, что способ, подсказанный Марьяной, точно должен сработать. Он даже немного успокоился, но вместе с тем заметил неприятный писк в ушах.
Достав из машины рюкзак, Роман порылся в нем, выудил моток скотча и вернулся к остальным, стоявшим возле легковушки. Аглаю била крупная дрожь, напоминавшая предсмертные конвульсии, впечатление усиливалось из-за белых глаз и синеватого оттенка кожи. Из горла вырывались хрипы. Венок держался на ее голове каким-то чудом, при такой тряске тела он должен был давно слететь, но почему-то не падал.
– Я приколола его шпильками, у меня нашлась пара штук в сумочке, – пояснила Дина, заметив его удивленный взгляд.
– Может, все же снять венок, когда свяжем ее? – Роман вопросительно покосился на Лукерью. – У нее как будто предсмертный приступ.
– Хотелось бы верить, что приступ не у нее, а у беса, и в таком состоянии он не способен управлять ее телом и разумом, – ответила Лукерья, с тревогой глядя на Аглаю. – Давайте лучше поедем быстрее, раз уж никак нельзя провести обряд без этих… как там… атрибутов.
Роман даже зубами скрипнул от злости: она точно над ним насмехается! Противный писк в его ушах еще усилился.
На этот раз они с Ильей перемотали Аглаю скотчем более основательно, но не из-за опасений, что она может на них наброситься, а для того, чтобы не упала с сиденья в дороге – уж слишком сильно ее трясло. Роман настоял на том, чтобы разместить Аглаю в джипе. Лукерье пришлось согласиться поехать в легковушке вместе со Стасом и Диной. Когда эти трое скрылись в салоне, и за ними захлопнулись дверцы машины, писк в ушах сделался совершенно нестерпимым, и Роман вдруг осознал, что это скулит его Гром. Он совсем позабыл о своей собаке в этой суматохе.
– Пойдем! – позвал он пса, кивая в сторону джипа, но тот упрямо пригнул голову и сделал несколько осторожных шагов по направлению к легковушке.
– Пусть лучше с ними поедет! – предложил Илья. – Он так нервно реагирует на Аглаю. Всю дорогу будет рычать или скулить.
Роман пожал плечами, и Гром, мгновенно уловив, что хозяин не возражает, бросился к задней дверце машины, за которой скрылась Лукерья. «Слишком резво бросился», – ревниво отметил про себя Роман. Девушка впустила Грома, тот уселся рядом с ней на сиденье и уставился на Романа, высунув лобастую голову в окно. Вид у него был совсем чуть-чуть виноватый и очень-очень довольный. Хмыкнув, Роман отвернулся и пошел к джипу, где его уже поджидал Илья. Потом, кое-что вспомнив, вернулся к легковушке и спросил у Дины через открытое окно:
– Вы ведь подруги с Аглаей?
– Конечно. А что? Ей стало… хуже? – В огромных, чуть навыкате, синих глазах Дины заметно расширились зрачки, выдавая ее страх.