— Стой! Так ты его знаешь?
— Досвидос!
— У него… Он… Влюбилась я, понял?
Гном тут же остановился и повернул назад.
— В оранжевой майке ходит, говоришь?
— Да…
— Такой крепкий, спортивный?
— Ага.
— Волосы русые?
— Да!
— И глаза голубые?
— Ну… кажется.
— Не-а, никогда не видел. В нашей школе такого точно нет.
— Так чего же ты спрашивал?
Гном засмеялся:
— А просто так, смешно же…
Шагая прямо по лужам, Снежка невидящим взглядом смотрела себе под ноги и думала. Что дурацкая это была затея с самого начала — ходить по незнакомым школам. И что, слава богу, в этот раз все закончилось благополучно. И какое счастье, что мама не в курсе ее «подвигов», а то бы…
Мама тряслась над ней даже не как над хрустальной вазой, нет — как над мыльным пузырем, по ошибке не лопнувшим в первые секунды существования. Дай ей волю — за ручку бы водила в школу и обратно, каждую неделю по врачам бы таскала, и никуда б не выпускала из квартиры одну. К счастью, дядя Саша каким-то образом мог влиять на маму. Именно он добился хоть какой-то свободы для Снежки — гулять аж до восьми вечера, не отзваниваться каждые полчаса, учиться в обычной районной школе. Снежка была уверена, что уж он-то не будет ругать, пилить, а посочувствует и подскажет как вести себя в следующий раз в такой ситуации. Ну и, конечно, придумает, как же теперь быть с поисками Прибора. Потому что она твердо решила — болтаться по чужим школам и разговаривать со всякими дураками больше не будет.
— Я вижу, что по-хорошему с вами не получается, — человек в черном плаще недовольно поджал губы.
— Ну, поймите же, — чуть не плача, воскликнул Стас, — я делаю все что могу!
Мужчина отвернулся к окну и медленно произнес:
— Мне кажется, вы не только не делаете все, что можете, но и… кхм… не вполне откровенны с нами. Что за ерунду вы несете про знакомого, у которого нельзя забрать нужную нам вещь вот уже трое суток? Вы кем меня считаете — ребенком? Идиотом? Добрым Дедушкой Морозом?!
Стас втянул голову в плечи и промолчал.
— Значит так, — грустно сказал мужчина. — Придется идти на крайние меры.
Он вытащил из кармана плоский прямоугольник мобильника, поднес к уху и произнес одно слово:
— Начинайте.
Сунул трубку в карман и замер, глядя в окно, слегка раскачиваясь с пятки на носок. Стас сидел в тупом оцепенении, точно кролик перед удавом, ожидая неизвестно чего.
Спустя пару минут раздался мелодичный звонок. Черный человек опять вытащил мобильник:
— Да? Хорошо. Даю…
Он протянул трубку недоумевающему Стасу. Тот опасливо поднес ее к уху, будто аппарат был ядовитым насекомым.
— Стасик, — сказал телефон маминым растерянным голосом. — Это ты?
— А… Д-да, мам, это я. Что… ты в порядке?
— Стасик, тут пришли какие-то люди… Они говорят, что ты… что у тебя проблемы. Что ты должен денег, много! Это… они говорят ужасные вещи, Стасик! — мамин голос сорвался, она всхлипнула и замолчала.
— Мама, я в порядке, — непослушными губами выдавил Стас. — Это… Это недоразумение. Сейчас все решим. Не волнуйся, тебе нельзя.
Мужчина требовательно протянул руку и Стас вложил в нее мобильник. Он ничего не чувствовал, пребывая в каком-то ступоре. На какой-то миг ему даже показалось, что он, Стас, наблюдает за происходящим будто бы со стороны — как за фильмом в кинотеатре.
— Вы сами нас вынудили, — печально сказал черный человек. — Поверьте, мне все это так же неприятно, как и вам.
Стас молча смотрел на него. Мужчина кашлянул и нахмурился.
— Станислав Аркадьевич, вы в порядке?
Стас помотал головой.
— Понятно, — вздохнул мужчина. — Все в ваших руках, господин Нечаев. Будем сотрудничать?
— Да, — прошептал Стас. — Будем.
Глава 8. «Будь здорова, сова!»
Следующие две недели выдались напряженные. Постоянные «тренировки» занимали много времени и частенько приносили весьма неожиданные результаты. Погружаться в состояние, необходимое для изменения реальности, Глеб научился уже хорошо. Но вот последствия «колдовства» частенько поражали воображение.
Верный друг не раз становился жертвой проводимых экспериментов. Например, попытка превратить Пашкину скромную вязаную шапочку в роскошный шлем, как у орков в Варкрафте, привела к тому, что шапка просто исчезла, а голова Гнома украсилась парой небольших изящных рожек. Произошло это прямо посреди улицы, так что пришлось срочно прятаться в ближайшем подъезде и ликвидировать последствия неудачного эксперимента. Получилось не сразу — Глеб никак не мог сосредоточиться из-за безудержного хохота. Погрузиться в нужное состояние помогла хорошая затрещина, щедро отвешенная неумелому «колдуну» рогатым напарником.
Верный друг не жаловался на неудобства. К тому же, со временем у Глеба все лучше получалось ликвидировать неприятные последствия экспериментов. Более того, в глубине души Пашка отчаянно завидовал другу, но сам пробовать на себе действие прибора боялся.
А три дня назад пострадали сразу оба приятеля. В пустынном осеннем парке — постоянном месте испытаний силы — Глеб изо всех сил жмурился, пытаясь устроить небольшое локальное лето. Сильно мешал холодный пронизывающий ветер и водяная пыль, висящая в воздухе. Уже совсем отчаявшись, Глеб неожиданно вспомнил их с Гномом поход на небольшое лесное озерцо в пригороде. В тот день стояла адская жара, вода в озере казалась подогретой, и приятели провели в ней почти весь день. На берегу мокрые плавки высыхали за несколько минут, а голова начинала кружиться от подступающего теплового удара.
Глеб как раз вспоминал, как они ехали домой в пустой душной электричке, передавая друг другу бутылку с лимонадом, когда ощутил пронизывающий до костей холод. Предчувствуя какую-то подлянку, он медленно открыл глаза…
Весьма странная картина предстала бы перед глазами случайного прохожего, забредшего в неуютный октябрьский парк этим вечером — двое подростков в шортах и майках с дикими воплями скачущие по лужам.
Вернуть обратно соответствующую сезону одежду не удалось. Какая уж тут сосредоточенность, если мозг сводит от холода. К счастью, родители вместе с Никой уехали в гости к бабушке. «Мы это… закаляемся!» — брякнул Глеб первое, что пришло в голову, когда Ванька открыл дверь трясущимся, как два отбойных молотка, приятелям. Братишка молча посторонился.
— Слушай, а чего это с Ванькой? — спросил Пашка, глотая на кухне горячий чай с лимоном.
— Не знаю, — пожал плечами Глеб, наконец-то перестав стучать зубами. — Он вообще в последнее время смурной какой-то.
— А ты за ним ничего такого не замечал?
— Чего?
— Ну, не знаю. Может он этот твой «Потенциал» нашел и теперь летать умеет или мысли читать.
— Да он почти не разговаривает ни с кем, даже к своим эморям ходить перестал. Только спит или музыку слушает. Хотя… — холодок побежал у Глеба по спине. Он вспомнил как, запихивая под кровать очередную порцию игрушечных котят, не обнаружил там первые восемь. Но тогда он ничего не заподозрил, решил, что они просто испарились сами собой, как зыбучий пол и Пашкины рога. Остальные игрушки, кстати, не исчезали. Нескольких он отдал Нике, а остальных они с Пашкой подбросили в детский сад. А вдруг Ванька рылся в его вещах и котят забрал. Что если Гном прав, и этот эмо кусок нашел приборчик и включил? Глеб ведь с тех пор как сунул его в коробку, так больше и не проверял?
— Идем, — он решительно направился в комнату. Ванька, как всегда, лежал, свернувшись калачиком на кровати, и слушал музыку. Глеб заглянул под кровать. Коробка была на месте, только лежала совсем не так, как он ее положил. Мама в их комнате не убирается, значит… С замиранием сердца он вытащил коробку из-под кровати, прибор был на месте.
— Ванька! — рявкнул он. Братишка не реагировал, тогда Глеб выдернул пимпочки наушников у него из ушей.
— What’s the… — начал Ванька.
— Я с тобой разговариваю!
— Чего надо?!
— Ты мои вещи трогал?
Ванька ощетинился как еж, покосившись на коробку от кроссовок, которую Глеб прижимал к груди.
— Больно нужно. А что?
— Так… Пропало кое-что.
— It happens!
— Я подумал, может ты взял?
— Больно нужно! — повторил Ванька с вызовом. — А что пропало-то?
— Ладно, проехали.
— А коробочку, черненькую такую, ты не трогал? — встрял Пашка.
— Не трогал я ничего! Чего пристали? Leave me alone![10]
— Врет! — сказал Пашка, когда они вернулись на кухню. — Видел, как он задергался?
— Угу. Чего-то мне не по себе. Слушай, Гном, можешь пока приборчик у себя подержать?
— Я?! Это ты у нас умный, а я как что-нибудь не то сделаю, и мама не горюй, целый город на воздух взлетит.
— Ты главное его не трогай. Пусть он у тебя в коробке спокойно лежит.
— Страхово как-то.
— А мне каково! Ванька, вон, воду мутит. И еще девчонка какая-то разноцветная меня разыскивает, сам говорил.
— Да уж! Она точно какая-то странная, с чертиками в глазах. А может, ну его… Отдай ей прибор.
— А вдруг она просто прикидывается девчонкой? А на самом деле…
— Кто? Инопланетянка? Опыты над людьми ставит?
— Откуда я знаю? Возьми приборчик на время. У тебя-то никто в вещах копаться не будет.
— Эт-точно, — кивнул Пашка. — Родаки не вторгаются в эту… как ее… мою приветность.
Приближался конец первой четверти. Заброшенная учеба откликнулась резким падением успеваемости Глеба. Гном, и раньше ходивший в троечниках, вообще скатился на сплошные двойки. Как обычно, в конце четверти косяком пошли контрольные по всем предметам. Пришлось временно забросить тренировки и торопливо наверстывать упущенные знания.
— Так. Завтра — итоговая контрольная. По результатам будут выставляться четвертные отметки.
Класс недовольно зашумел — это была уже третья контрольная на завтра. Грымза-математичка поверх очков одарила детей убийственным взглядом.