За минуту пути из Хрома будто выдавили всю мотивацию и желание что-то делать, захотелось лечь обратно в кровать и спать до завтра, и если бы он вовремя не отцепил от себя птичью лапку бабки Фроси, то точно бы так поступил. Уж она бы сосала до победного.
– Вы уж простите, у меня после вчера энергии не то чтобы много. Самому бы хватило, – проговорил он, и бабка цокнула.
– Видящий, что ль? Тьфу тебе на плешь, лихоманка тебя задави. Развелось вас как грибов. Садись, садись, огурец все равно дам. И помидору, вкусная, сама варенье варила.
– Да у вас тут у самих рассадник всякой хтони, – буркнул в ответ Хром.
– Так чего ты хочешь, душенька! Лихое тут место, на пересечении.
– Чего пересечении?
– Чего-чего! Ничяго. Ешь. Не все тебе знать положено, знал бы – не спрашивал.
Она строго брякнула посудой о деревянный стол, и Хром решил не доставать больше такими вопросами. Надо будет, у Яра уточнит, а сейчас и правда лучше пожрать. К огурцу еще полагались шпроты, хлеб и майонез, бабка сказала, что после них точно станет хорошо, навела чаю и сама села за стол с кружкой. В хрустальной вазочке посреди стола лежали баранки и круглое печенье в форме подсолнуха. Хром решил спросить другое:
– А почему Ярослава все зовут «Солнышко»?
– Так я его все детство Ярило звала. Всяко лучше бредней его мамаши и папаши. Ярослав, вы подумайте! Они в девяностых подались в какие-то кедры звенящие, потом в другую секту, там поныне и живут, в общине. Ни тебе машинешки, ни пашпорта, ни пензии, ни машинки стиральной. Я приезжала к ним, пока внук был маленький, так им хоть лопатой по хребтине – все одно про бога, чем бог пошлет, по воле божьей. Они там телевизор смотрят всем табором только с разрешения старшого, новости, чтоб в курсе быть. И усе. Ты огурец-то ешь.
– Ем. Вам же не восемьдесят девять, да?
– Чуть поболя, конечно, но, когда паспорта эти начались, тьфу… Ешь, ешь. Как все встанут, так и ужинать будем.
– Ужинать?
– Так время – четыре вечера. Пора уж.
Из комнат все начали выползать гораздо позже пожеланий бабки Фроси, часам к шести. Первая – Винни, которая спросила, где можно умыться, потом Шиза, который доспал свое после их с Хромом утренней сцены с Олей и проснулся уже собой, потом Бабай и последним – Яр.
– О, смотрите-ка, жаних! – обрадовалась бабка. – Всю жись ходил в штанах с мотней растянутой, а тут приоделся прямо! Джинци надел!
Ярослав, хоть и здоровый мужик под два метра роста и с бычьей шеей, на миг стал похож на школьника, которого застукали с любовной запиской отличнице.
– Баб, ну не начинай, а, – произнес он, бросая на Винни косой взгляд. – Чаю нальешь?
Ужинали в большой комнате, за общим столом, куда снова выперлось полхолодильника со вчерашними изысками, и, хотя у всех было жуткое похмелье, от селедки под шубой не отказался никто. Пока все сонно тыкали в тарелки вилками, бабка Фрося комментировала вчерашнее выступление президента и призывала всех быть сознательными и не пропустить голосование.
– Ты сначала обереги все выкинь свои, а потом призывай, – напомнил Яр, и она расфыркалась.
– Так, а чего, а чего? Это вот одно другому никак не мешает.
– Кстати, я вчера спрашивал, да забыл, видать, – сказал Хром. – Над кроватью у вас такой помпон на деревяшке, это для чего?
Шиза насмешливо хмыкнул.
– Так это… – наклонился к нему и сказал на ухо: – Волчья пилотка.
Винни начала хохотать, как вчера, увидев лицо Хрома, а Бабай смеяться не мог, потому что его мутило, поэтому вымученно улыбнулся.
– Это оберег от семейного разлада, – пояснил Яр со вздохом. – Чтоб муж налево не ходил.
– Ваш муж вам изменял? – спросила Винни у бабки Фроси.
– Собирался, – ответила та. – Но умер. От сердечного приступа.
Пересечение
Чем дольше торчали за столом, тем сильнее Хрома одолевали смутные сомнения, хорошо ли вообще то, как в итоге сложились события новогодней ночи. Интересно, что бабка Фрося, цепанув Хрома за локоть после утренних процедур, еще и умудрилась его похмелье слегка притупить – только усталость осталась. Остальным, судя по лицам, повезло меньше. Хотя Винни выглядела вполне свежей и довольной, как сытый черный кот-тезка Хрома, внезапно запрыгнувший к нему на колени. Все в этом доме говорило о гостеприимстве хозяев, хотелось расслабиться, никуда не бежать, забить на дела и проблемы – до того было умиротворенно, и вот как раз это Хрома и настораживало. Чуйка молчала, однако она вполне могла молчать в принципе – что неудивительно, после такой-то ночи! – и Хром с непривычки, впервые в жизни, наверное, сомневался чисто по-человечески. Ему казалось, что бабка со своим хорошеньким правнучком вот-вот накинутся на них всех, стоит только моргнуть или отвернуться. Конечно, он этого волчару, можно сказать, сам выбрал и сосватал, но, как говорится, – доверяй, но проверяй. А проверить пока никак не получалось. Особенно парило, как Яр, сидевший за столом сбоку от дылды, с сомнением на морде периодически принюхивался к тому.
– Ты цветочки так будешь нюхать у себя в огороде, – тихо пробубнил он Яру, и тот удивленно поднял брови:
– Да я сытый уже, сытый! Не быкуй, брат.
Шиза, заслышав бубнеж, с любопытством повернулся в их сторону. Видно было, что устраивать разборки он не в настроении – морда довольно безмятежная, ни складок меж бровей, ни лыбы, – но при необходимости впишется и пропишет. Хром даже ждал, что вот он сейчас выдаст какую-нибудь отбитую фразу в своей классической манере, только бабка Фрося его опередила, обратившись к своему отпрыску:
– А ты чего думал, балбес? Ты вообще смотрел, кого к нам притащил?
– Так, баб, я ж сказал тебе – так сейчас модно, чтоб волосы короткие, я такие люблю. И чтоб без юбки до полу и без платков, и чтоб энергии как у ГЭС, ну ты же знаешь…
– Тьфу ты, – бабка Фрося махнула на него рукой и добродушно улыбнулась Винни: – Я ему про одно, он мне про другое! Девочку ты хорошую нашел, пусть и без косы. Коса – это сила. Ладно уж, отрастет. А эти, – она кивнула на Шизу и Хрома, – как два профитроля – диабетику. Вкусно, но вредно. Тьфу тебя! Вот и сиди теперь, слюни с полу собирай. Другой вон, смуглянкый, еще ничего, да разве им напитаешься, тощим-то таким? Одни мослы, холодец и тот не сваришь.
У Бабая от шока и осознания, что это было сказано о нем, кажется, как раз хрен с холодцом и застряли в горле – он закашлялся, из глаз брызнули слезы.
– Не надо меня… Вы че…
Бабка Фрося строго пошамкала челюстями, кинув недовольный взгляд на Яра, а Бабаю сказала уже ласково, что никто его съедать не собирается. Это все фигуральные выражения.
– Пойду завтра в сберкассу, потом на автобусе до рынку Центрального доеду – там всегда есть, по чью душеньку спросить. А вы кушайте, ребятки, кушайте.
Не зря бабка Фрося так настойчиво закармливала – от еды у всех энергии поприбавилось, и уже чуть позже, стоя во дворе, Хром глядел на мелькающие в потемках огоньки сигарет и не чувствовал даже боли в переносице.
– Вы на нее не сердитесь, – виновато сказал Яр, затягиваясь. – Она редко из дома выходит, а сейчас еще тротуары плохо чистят. Ей много уже и не надо, все-таки не вечные мы. Она у вас по чуть взяла. Зато если сразу пожрать или поспать – как новые будете.
Хром хмыкнул себе под нос: если бабке много и не требуется, это еще не значит, что она на диете. Хотя тело и правда быстро пришло в норму, особенно после сытного завтрако-обедо-ужина. Главное, чтобы не как у гусей – когда вся кормежка ради паштета.
– А с-сам т-ты чё? Не сосешь сегодня, т-типа? Только нюх-хаешь?
Шиза мрачно уставился на Яра, но тот, вместо того чтобы выдержать взгляд, вдруг потупился. Света из кухонного окошка не особо хватало, и Хром не мог сказать наверняка, блики ли это от сижки или Яр реально покраснел.
– Ты пахнешь, ну… Не так, как вчера. Как коктейль два в одном. Чел, ты только не гони на меня, но ты, это, короче…
– Ну?
– Типа, как коньяк, только такой прям хорошей выдержки, лет восьмидесяти.
– Нормас, – закивал Бабай одобрительно, но Яр почему-то сглотнул и покосился на Винни, будто виновато.
– И еще, вы только не подумайте ничего…
– Чем? Б-бабой? Б-бабой я пахну, да?! – почти прокричал Шиза, подскочив к нему вплотную. В росте они были примерно равны, а разница в комплекции не чувствовалась, потому что Яр от неожиданности сдулся, но Шиза вдруг залыбился и, схватив его за руку, крепко пожал ладонь. – Да ладно, к-красава, чё. Расслабься. Ш-шаришь.
– А меня за это чуть не придушил, – буркнул Хром.
– Там за д-другое было. – Шиза невозмутимо пожал плечами, прикуривая следом новую сигарету. – А чё, Вася, т-ты хотел, чтобы п-придушил?
Хрома слегка вгоняло в ступор, что дылда явно был в хорошем расположении духа, но потом стало ясно почему, когда тот обернулся уже к Бабаю с Винни и тихо добавил:
– Все заш-шибись. Оля пришла.
– Огонь, – обрадовался Бабай. – А как нам ее теперь называть?
– Надо б-будет – с-спросишь как. Пока думаем, чё д-дальше делать.
– Оля – это его внутренняя баба, – пояснила Винни озадаченному Ярославу, скривив губы в подобии улыбки.
У того в глазах, само собой, была тонна вопросов обо всем на свете, и Хром хотел бы ему рассказать как есть, но оставил это решение за Шизой, потому что тема с Олей была его личной, да и не выкладывать же все рамсы как есть первому встречному-поперечному. Даже если на него карты показали. А за себя Хром еще по пьяни накануне почти все основное выложил, когда Яру его родственников из Уфы по именам называл. Теперь его уже другая тема интересовала.
– Чего у вас тут еще за пересечение? – Он кивнул на дом, ссылаясь на слова бабки Фроси, и Яр, вздыхая, пояснил:
– А-а, это. Ну, места силы. Пять рек. Рачейский бор, слыхал про такое место? Тут недалеко, под селухой одной. Там здоровенные камни по лесу раскиданы, со дна этого, как его… – Яр потряс рукой в воздухе, – Мирового океана.