– Пить можешь?
– Угу, – кивнул Хром, потянулся к горлышку и вылакал всю воду почти целиком. Остатки Дип оставил рядом с матрасом. Встретившись с его грустным взглядом, Хром вздохнул: – Ты знаешь, что твоих завалили? Толяна и Леху.
– Я не знал… Что все так будет. Я думал, им нужна инфа про тот подвал.
Конечно он знал. И то, что на лице мелькнула скорбь, стало хорошим знаком. Как и то, что он принес воды. Хром решил рискнуть.
– Короче. Если хочешь… кхм, – он закашлялся, охрипшее горло не давало еще говорить нормально, – помочь Максу… Найди что-нибудь по Рубцову Павлу Анатольевичу, этнографу из Казани. Он уже помер, но, может, родственники какие есть. Запомнил?
Тот кивнул. Оглядел Хрома, съежившегося на матрасе, и через несколько минут притащил ему вещи. Чьи это были шмотки – неясно.
– Они все личные вещи забирают. Типа тебя тут не было.
Хром так и подумал. Надо будет выяснить, где хранят эти вещи, если получится свалить. Плана он еще не придумал, у него было чуть менее трех часов, чтобы это сделать, а пока требовалось подготовиться к встрече с Сократовичем, и чтоб без помощи Машеньки.
Когда тачка с большим боссом зарулила на террасу – Хром уже мог стоять и глядел в окно, – за ним практически сразу пришли. Пока один челик с пушкой ждал у дверей, Дипломат, явно вызвавшийся не из-за большого человеколюбия, помогал Хрому надеть притащенные откуда-то ботинки.
– Адрес? Нашел? – шепнул он, и Дип едва заметно дернул головой.
– Кинь его в ящик… В сортире, куда меня водят. Ящик тумбы, выдвижной. Только туда.
– Понял, – сказал тот. – Но завтра мне придется сказать им. Понимаешь, она же все равно узнает потом.
Он сглотнул, и Хрому впервые стало его невыносимо жаль. Сейчас он ощущался совсем не как гибкий прутик – а как сухая ветка, что трескается от малейшего усилия. И сам большой дядька, которого Хром имел счастье лицезреть уже буквально через пять минут, тоже теперь чувствовался иначе. Это был ходячий труп.
Он восседал на резном кресле с бархатной обивкой, сзади стояла Машенька, уложив руки ему на плечи, и массажными движениями делала с ним это. Сращивала, чинила, заставляла тело хранить тепло. Хром поежился, а когда его подвели, поддерживая под мышками, ближе, – закашлялся, и из глаз брызнули слезы.
– Добегался, зайчик? – мрачно усмехнулись усы, и изо рта Сократовича пахнуло гнилью и смертью.
– Мы все обсудили, Игнат Сократович, он больше так не будет.
– Вот и хорошо. Не люблю я по-плохому.
Легкий взмах пальцев, и Хрома усадили на стул прямо перед креслом «начальства».
– Ну, рассказывай.
Хром посмотрел на Машеньку – та не улыбалась, на ее лице отражалась готовность выполнить все, что попросит работодатель. Дипломат стоял позади нее с застывшим ужасом в глазу: понятно, что он одновременно боится и того, что сделают с оставшимися конями, выдай Хром всю инфу, и того, что сделают с ними самими, если Хром говорить откажется. Выбора не было. Точнее, как говорил Шиза, выбор был всегда – и теперь Хром отчаянно надеялся разыграть тот вариант, который никто из упырей в расчет пока не брал. Гадалка он или кто?
Сделка
Хром со вздохом устроился на стуле поудобнее, если вообще можно было найти хоть какой-то комфорт под гнетом нацеленных на него враждебных глаз и пистолетов. Он скорее чувствовал себя лягушкой на уроке биологии, когда в принципе бесполезно искать в этих условиях удобное положение. Однако все-таки выпрямился, кряхтя, ощущая твердую спинку стула своей спиной, оглядел каждого медленно, обводя взглядом все помещение, и в конце снова повернулся к Сократовичу.
– Вы все скоро умрете, – сказал Хром.
Тот, на мгновение затормозив, хохотнул раз, второй, а вслед за ним громко заржал Шахтер.
– Ты чё-то попутал, дорогой мой. Тебя таращит, что ли? Машуля перестаралась?
Его шутки Хром проигнорил, решив не ввязываться в ненужные чесания языками, а говорить, как обычно, только по существу и правду.
– А у вас, Игнат Сократович, – обратился Хром к главному, стараясь держать такой же холодный, как взгляд большого дядьки, тон, – вообще времени почти не осталось.
– Так, – тот сдвинулся вперед и чуть нагнулся, опершись локтями о колени. – Чем докажешь?
Хром тоже склонился к нему, словно собираясь поведать большой секрет.
– Кожа, случаем, не отслаивается?
– Чего? – моргнул Сократович.
– Ну, ногти, зубы не выпадают? Хотя, если там протезы, может, и не выпадут.
Больно пихнув в плечо, Шахтер мгновенно вырос рядом с Хромом и сдавил ему шею, а флер вежливости слетел с него так быстро, будто до этого момента в его теле все это время сидела душа какой-нибудь приличной и воспитанной девочки.
– Ты чё, гнида, гонишь?
– У меня чуйка козырная, забыл уже? – кашлянул в ответ Хром, переходя на понятный тому язык общения. – Ты в бычку сам сейчас лезешь на ровном месте, а я по существу говорю. Скопытитесь все скоро. И ты тоже.
В помещении повисла тяжелая тишина. Потом Сократович пригладил пальцами усы, похлопал по Машенькиной руке, чтобы та не останавливала свои манипуляции, и махнул Хрому тоже. Шахтер отпустил его, но не отклеился, оставшись стоять за спиной, как серый кардинал.
– Эту хрень, которую вы в подвале на Огарева нашли, привез один ученый из экспедиции в горы. Аккурат перед войной, – поймав кивок Сократовича, который явно был заинтересован в продолжении, Хром вещал дальше. – В душе не чаю, что за хтонь там сидит, но она жрать просит не хуже Машенькиной кошки. Чувствуете? Как подтачивает где-то изнутри? «Дай-дай-дай».
Братки фыркнули, но смех у них был нервный. «Хороший знак, – подумал Хром, – значит, его слова воспринимают серьезно». У Маши при упоминании ее кошки на мгновение пальцы замерли и перестали разминать шею босса, а глаза сделались слишком внимательными. Хром перевел взгляд на нее.
– Ну, правду я говорю? Чего молчишь? А ты, Шахтер? Кто шкатулку нашел? Явно же кто-то другой.
– Мужики, – нехотя буркнул Шахтер. – Мне показывать сначала не хотели, клад они там искали. Доискались. Ну а дальше уже Игнат Сократович лично впрягся, когда работы задержались. Так и выдали вместе с камнем.
– На черный алмаз вполне похож, – добавила Маша мечтательно, но ее голос прозвучал глухо. – Правда, в комплекте с такими вещицами обычно идут как минимум судебные тяжбы или как максимум, например, проклятия. Хотя, конечно, в этом как раз Василий специалист.
Хром заметил в ее взгляде что-то еще, но не уловил его значения. Казалось, ее забавляло наблюдать, как большие «мальчики» обкашливают свои серьезные вопросики, а она, словно фея преисподней, парит над ними, будучи выше этих всех глупых разборок, кто здесь охотник, а кто дичь. Или пытается полезной быть, или просто развлекается. Вот только ни Сократович, ни Шахтер ее сарказма не разделяли, их интерес был если не сказать что живой, то как минимум оживленный. Примерно представив себе, как все произошло, Хром пока не понимал лишь одного – зачем им убивать тех детдомовцев, зачем так отчаянно искать Шизу и «спрятанную» в нем Олю.
– Те мумии, которые вы нашли в подвале, тоже ведь от него пострадали. Кто-то более уязвим, кто-то менее. Так что проклятие не проклятие – называйте как хотите. Но чтобы его снять, надо камушек уничтожить. А не людей бездумно убивать, непонятно ради чего.
Сократович задумчиво глядел на него, даже не шелохнувшись, еще минуту, потом устало вздохнул и поднялся из кресла.
– Василий Олегович… Я ждал, что ты мне что-то новое расскажешь. А не то, что я и так знаю. Вот только ошибочка у тебя вышла. – Он подошел к одному из мордоворотов, стоявших сбоку, вытащил у него из поясной кобуры ствол и крикнул в сторону арки: – Светлана Петровна, тряпку с ведром нам принесите, пожалуйста!
Спустя секунд двадцать услужливая женщина внесла ведро со шваброй и без лишних вопросов поставила возле стула Хрома, потому что так указал ей начальник.
– Все, Игнат Сократович? – с готовностью посмотрела она на него.
– Ага, спасибо. Все.
Выстрел раздался неожиданно – но, кажется, только для Хрома, потому что это произошло почти над самым его ухом. Светлана Петровна рухнула на пол, хрипя и хватая ртом воздух. Под ней на мраморе мгновенно начало расти огромное пятно. Стоявший сбоку Шахтер невозмутимо кивнул мужикам, и те подхватили тело под мышки и потащили прочь, рисуя за собой кровавую двойную сплошную. На Хрома не попало ни капли брызг, но его будто обожгло кислотой изнутри, он часто задышал, стараясь унять панику, которую ловил не только от себя. За спиной Сократовича впавшая в оцепенение Маша схватила Дипломата за руку и, судя по реакции того, выплеснула все свои эмоции мануально. Охранники же, включая самого Шахтера, не отреагировали никак – видимо, их набирали оттуда, где вопросов не задают. Один лишь Сократович вдруг, сделав глубокий вдох, словно вышел из душного помещения на свежий воздух, порозовел, улыбнулся и перевел на Хрома блестящие глаза. Теперь он выглядел таким живым и бодрым, что Хром не дал бы ему и сорока лет.
– Что же ты, Василий, мне главного не рассказал… – ствол уперся Хрому в щеку. – Где твои товарищи? Думаешь, я не чувствую ее? Я все чувствую. Все… – тот, кто шевелил этими губами, теперь являл собой нечто большее, чем предприниматель Шибанов И. С.
– Что вам нужно?
– Смотри, план такой: ты говоришь, на ком защита и где он, мы ее снимаем, остальных не трогаем.
В ушах все еще звенело, и голос Сократовича звучал будто сквозь толщу воды. Хром попытался собраться, сосредоточиться, поймать от него хоть что-то, но единственным ощущением было опустошающее чувство голода, немного притихшее, будто впавшее в спячку сразу, как был нажат спусковой крючок.
– Что значит… «снимаем защиту»? – проговорил Хром, боясь услышать тот самый ответ, но Сократович, растянув усы в улыбке, дал именно его.
– Чтобы перестать их убивать, мне, Вася, нужно убить всего одного.
– Нет. Есть другой способ. Этот камень, шаманы… – забормотал Хром, но его уже не слушали. План проваливался на глазах.