», – заверил мужик, и у Хрома в голове что-то будто щелкнуло. Точно пригодится. Он, конечно, быстро пожалел, что оставил шкатулку в Татарии, сейчас бы уломал своего барабашку на что угодно из меню «подай-принеси», ведь для дела надо. Но так целее останутся все, а буфетик пускай побудет за старшего, в то время как взрослые решают свои вопросики.
После промтоваров заглянули в продуктовый, где Шиза, пока Хром прикладывал хрен к носу в отделе со спиртным, знатно охренел от цен на огурцы и еще долго матерился, отойдя от кассы. «Очкует, вот и нервничает», – подумалось Хрому. Ему и самому было неуютно в городе сплошь из бетонных коробок и бесконечного снега под ногами, из-за чего все улицы выглядели одинаково, будто растворенные в свете фонарей и непрекращающихся сумерках.
– Как й-йож-жики в т-тумане, – пробубнил Шиза, все еще стуча зубами и натягивая новую теплую шапку пониже на красные уши, когда снова свернул куда-то не туда и уперся в тупик. Хотя везде горели фонари, новогодние гирлянды и вывески, Хрома постоянно клинило, что скоро наступит рассвет, особенно из-за того, что народу по пути попадалось совсем немного. Город будто притаился, втянув головы всех своих жителей в снежный панцирь, когда увидел непрошеных гостей. Именно так здесь ощущалось – неуютно и чуждо. Место встречи с перевозчиком в конце концов нашли благодаря Хрому: пришлось чуть поднапрячь чуйку и идти по «лыжне», которую Шиза видеть не мог.
Срисовав мужика у мощного снегохода с длинной белой мордой, тот вдруг подобрался и нацепил такое выражение на физиономию, словно собирался выдергивать мужику ноги и получать при этом удовольствие. Хром поежился – дылда явно что-то задумал.
– Зд-ды-арова, д-друг! – громче необходимого сказал тот. – Давно жд-дешь?
– Да не, – отмахнулся мужик, бычкуя сижку. С виду обычный, средний и даже дружелюбный на вид. Конечно, за бабки-то. – Не «Трэкол» у меня, холодновато будет, зато дешевле. Ну, кто едет?
– М-м-мы двое, – шмыгнул носом Шиза.
– В смысле? Пассажирское у меня одно, – не вкурил мужик, начав хмуриться, но, когда в карман ему присунули два «Хабаровска» вместо одного, слегка расслабился. Теперь стало понятно, на что рассчитывал Шиза.
– В-вернемся, еще столько же б-будет.
– Так вы ж не местные, – буркнул наблюдательный хозяин снегохода, который Хром незаметно потрогал, пока Шиза отвлекал внимание, выдумывая не существующие в своей жизни экстремальные хобби в качестве оправданий для покатушек. Хотя, возможно, и вполне существующие – Хром мало что знал о досуге дылды, кроме очевидной любви помахать кулаками. Потенциальный проводник тоже в истории Шизы не верил, возражая. – Да вы потеряетесь, еще и сани мне на хрен угробите! А я за них кредит не отдал.
При этом купюры возвращать он не торопился. Видимо, как Хром понял, хотел поторговаться или в залог что-то посущественнее заиметь. Мужик как мужик, с обычными проблемами и эмоциями, даже зацепиться не за что, да еще чтобы быстро… Хром стал делать медленные глубокие вдохи и выдохи, вслушиваясь, всматриваясь, пока ледяной воздух не наполнил грудь, и он не уловил фантомное жужжание двигателя. Вот снегоход заваливается, подминая под себя ногу не успевшего сгруппироваться водителя, тот больно бьется боком о твердый раскатанный снег, дышит с трудом, но двигается не переставая, чтобы как можно быстрее выползти из-под взбрыкнувшего железного коня.
– Ты его там не найдешь, – сказал Хром, мысленно отгородившись от видения. – Ты его даже не терял.
– О! Ш-шаман Кинг, – хохотнул Шиза. – Ты о чем?
– Да вот, – Хром сделал табло посерьезнее, – наш товарищ со своим белым другом снег не поделил и грешит теперь, что колечко обручальное посеял при аварии.
Мужик тут же повернулся к Хрому, под одобрительное «етить-колотить» дылды:
– Откуда?..
– От верблюда. У супруги спроси. Сама на тебя гонит, что посеял, а ты спроси-спроси, сколько ей за него дали в ломбарде.
– Золотое? – вклинился дылда, видимо, поняв, что к чему. – Ну, п-пару косарей, м-может. По-любому же н-нагрели. Но на д-д-дозу хватит.
– Да вы гоните! – взревел мужик. – Какая доза, вы что, у нас кредиты, дети, работы столько…
– …Что хоть вешайся, – закончил за него Хром.
Мужик замолчал в нерешительности, не спеша ни отказываться, ни соглашаться, и Шиза пихнул ему еще один хрустящий голубенький «Владивосток», а Хром добавил, вложив в слова всю свою силу убеждения:
– Слушай, нам очень надо в ту деревню. А тебе туда не надо.
– Ц-циферки з-закрепим?
Быстро разобравшись, как управлять, через двадцать минут Шиза уже гнал по белому полю в черноту. Огни Дудинки остались вдалеке вместе с грустным мужиком, которому тот пообещал вернуть санки в целости-сохранности, как дорогую дочурку, а Хром – что по возвращении обязательно пояснит за жену и сына, которого та покрывала. Правда, если выживет, хмыкнул он своим мыслям, чувствуя задом, как снегоход подлетает на очередном сугробе – из движка дылда теперь выжимал по полной, как только кончились улицы с вялыми пэпсами, вынужденными работать в праздники, и началась настоящая тундра. Почти край света, как казалось Хрому, настолько далеко из родных мест еще не выбиравшемуся. За грохочущим снегоходом болтался багаж с канистрами топлива и сумками, крепко привязанными к прицепу, но Хром все равно пытался следить, чтобы ничего не вывалилось. Как сказал мужик, ехать им было часов пять. Шиза, видимо, решил долететь за три.
– Это то же самое почти, что на моцике, – воодушевленно воскликнул он, забираясь на водительское сиденье.
– Почти, – повторил Хром, не разделяя такого рвения угробиться на большой скорости, хотя поджилки приятно тряслись в предвкушении, – кроме наличия шлемов и трассы с указателями. Куда ехать-то, ты как определишь? По замерзшим трупам?
Шиза одарил его самым скептическим взглядом, какой Хром только у него видел.
– А к-куда – это т-ты мне с-скажешь, Вася!
Может, тогда тебе глаза завяжем? Все равно ж ни хера не видно, – хотелось добавить, но Хром прикусил язык. А то б дылда ведь завязал.
– Ты точно ему назад санки пригонишь? – спросил Хром вместо этого, и тот махнул рукой:
– Ч-чужого мне не н-надо.
Потом ехали долго, бесконечно. Ноги уже успели примерзнуть так, что, казалось, они больше не разогнутся. В лицо, правда, херачило не сильно – загораживала спина дылды, перед которым была широкая ветрозащита, но уши у Хрома все равно закладывало от свиста ветра и рева двигателя. Иногда Хром наклонялся вперед и командовал взять правее, потому что лыжи у дылды почему-то все время вело налево. Скоро впереди замаячило что-то большое, не внушающее доверия, и Хром сказал ехать по дуге. По левое плечо он теперь чувствовал заледеневшую воду. Потом «дорога», если это можно было так назвать, пошла в гору. Один раз они останавливались, чтобы покурить и отлить, и еще один – чтобы дозаправиться.
– Вроде верно едем, – вздохнул Хром, на одной из таких остановок озираясь вокруг и не находя, за что зацепиться глазу. Фары снегохода вычерчивали дорогу ровно перед собой, а вокруг все стало таким огромным и бесконечным, будто в мире действительно случился апокалипсис, и выжили только самые отбитые его представители. Или, может, бежали, потому что сами его и устроили.
– Ч-чё задумался? – хлопнул его по плечу Шиза. В руке он держал полусдохший телефон, показывающий, что ехать оставалось около часа, если с той же скоростью. – Д-дорогу не в-видишь? Т-ты только не м-молчи, а то я тебя п-потеряю на б-белом.
Хром устало глянул на дылду, ожидая увидеть привычную лыбу, но лицо у того, подсвеченное тусклым экраном мобилы, было серьезнее некуда, настолько, насколько бывают они у тех, кого не поймешь, – вот пошутил он сейчас или нет.
– Ну я ж тебе не собака. А если не вижу? – так же жестко ответил Хром. – Может, свернули уже давно не туда и обратно теперь на вертолете полетим. Где-нибудь в апреле.
– Не с-свисти, Вася! – махнул рукой Шиза. – Лучше скажи, чем п-потом займешься. Я вот, мож, в Турцию. Ковер т-тебе новый п-прикуплю.
– Зачем, – фыркнул Хром. – Лучше Оле собаку возьми кудрявую, она давно хотела.
Шиза скривил понимающую мину, означавшую «респект и уважуху», а Хром в ответ усмехнулся: с трудом представлялось, что дылда будет ходить с плюшевой собачкой под мышкой.
– А ты чё, к-куда п-потом?
На это он молча пожал плечами: силы, что бросил на нащупывание маршрута, сосались из него будь здоров, и рот лишний раз шевелить языком ленился. К тому же его до сих пор не отпустило странное, не совсем понятное в своей адекватности поведение дылды, который не только, послушав его, согласился лететь за тысячи километров на другой конец страны, так еще и сам первый придумал, доверившись одной лишь чуйке, двинуть туда, куда нога человека ступала, дай боже, один раз. И, найдя в себе моральные силы, все же спросил:
– А если сдохнем, на меня все свалишь?
– Была б тема сдохнуть, т-ты б давно сказал.
– Знаешь, – вздохнул Хром, – вот есть у меня подруга Галина. Сто лет в нашем кругляке на кассе торчит. Вот ее я вижу абсолютно точно. А в другой раз прилетит – не прилетит, никогда заранее не знаешь. А ты так запросто мне пове…
– Все, н-не нуди, – перебил Шиза. – Запускай с-свой навигатор.
Щелкнул пальцами, отправляя окурок в полет, перекинул ногу через сиденье и похлопал рукой в огромной варежке по пассажирскому, мол, двигай булками, Вася. Предавать такое доверие Хрому было больно, особенно когда ничего не просят взамен. Хорошо, что шум от гусениц и движка снегохода заглушал даже собственные мысли.
Наконец вдалеке показались едва различимые цветные точки, которые вскоре сложились в подсвеченную по периметру вертолетную площадку и маленькие скромные квадратики окон деревни за ней. Мобила показывала начало пятого, но по погоде тяжело было сказать, утра или вечера. Когда Шиза заглушил мотор возле огромного новенького здания с сочной зеленой крышей, которое на фоне окружавшей его разрухи смотрелось как нечто из космоса, Хром понял две вещи: во-первых, игравшие возле здания дети как бы намекали, что день еще не кончился, и во-вторых, он абсолютно не знал, куда двигать дальше.