Сэм сопровождал Федерику на побережье, где он собирал ветки и устраивал костры, как они делали это в добрые старые времена. Он обеспечивал ее книгами для чтения и потом обсуждал их с ней по вечерам под веселое потрескивание дров в камине в кабинете Нуньо, прежде чем отвезти ее домой в отцовской машине. Теперь он уже мог сидеть в одной рубашке не только в кабинете, но даже на продуваемых ветрами скалах, поскольку ощущал невероятное тепло в своей груди, независимо от того, где находился — в помещении или на улице. Пока он был рядом с Федерикой, ему больше ничего не было нужно в этой жизни, кроме возможности делить с ней воздух, которым он дышал, и осознавать то, что она рядом. Мало-помалу он привык к ее присутствию так же, как к старому кожаному креслу Нуньо. Она всегда с нетерпением ожидала очередных прогулок и экскурсий, обедов с его родителями и дискуссий на темы литературы и истории. Пролетали недели, и мысли Федерики все реже обращались к Торквиллу, не считая нескольких ночных кошмаров, которые, когда она просыпалась, напоминали ей о том, почему она ушла от него.
Но о записках отца она забыть не могла и знала, что не успокоится, пока не найдет его.
Странный телефонный звонок подтолкнул ее к решению лететь в Чили. Она уже собиралась выходить из дома, когда вдруг зазвонил телефон. Отвечать не хотелось, — это мог быть Торквилл, но потом Федерика уверила себя, что это вряд ли возможно, поскольку уже несколько недель он не давал о себе знать. Однако когда она все же сняла трубку, ее рука дрожала.
— Алло, — тихо произнесла она.
— Алло, — отозвался молодой женский голос. — Я говорю с Федерикой Дженсен?
— Да, вы говорите с Федерикой Кампионе, Дженсен — моя бывшая фамилия, — твердо заявила она. — С кем я беседую?
— Мое имя Клер Шоутон. Я — подруга Хэла.
— О, привет, — дружелюбно отреагировала Федерика. — Чем могу быть полезна?
— Ну, дело в том, что вопрос очень деликатный, — начала та. — Я не хотела говорить с вашей мамой, поскольку знаю, как Хэл к ней относится.
— Хорошо, — согласилась Федерика, гадая, как именно Хэл сейчас относится к матери.
— И я не хотела бы иметь дело и с вашим отчимом, поскольку Хэл считает его человеком несколько странным.
— Ладно, все понятно.
— Он очень вас ценит, — продолжала Клер. — Я обнаружила ваш телефонный номер в его записной книжке. По телефону в Лондоне никто не отвечает.
— Понятно, — пробормотала Федерика, стараясь не думать о Торквилле. — Что там с Хэлом?
— Он стал алкоголиком, — заявила девушка, — и он нуждается в помощи. Дела у него совсем плохие.
— Что? — Федерика была напугана. — Что с ним случилось?
— Он не ходит на занятия, весь день отсыпается, а потом всю ночь пьянствует.
— Вы уверены, что он превратился в алкоголика?
— К сожалению, да. Я знаю это наверняка, потому что оплачиваю его выпивку и азартные игры в течение последних нескольких месяцев.
— Азартные игры?
— Да, игровые автоматы, покер, ставки на скачках, ну, вы знаете. За все это плачу я.
— Но почему?
— Потому, что я его люблю, — пристыженно ответила она. — У него денег нет, а у меня их полно. Но все вышло из-под контроля. Он стал пить слишком много и очень изменился.
— Где он сейчас?
— Спит.
— В такое время?
— Да. Видите ли, он пьет всю ночь напролет, а потом не может заснуть. Поэтому он принимает снотворное, много таблеток. Но после этого он уже не может толком проснуться. Он превращается в живого мертвеца. — Она запиналась, и ее голос дрожал от волнения. — Я просто не знаю, что делать, — всхлипывала она.
— О Боже! — вздохнула Федерика. — Чем же мы сможем ему помочь?
— Но он очень нуждается в помощи.
— Понимаю. Я приеду. Но не одна, — сообщила она, помня, что не умеет водить.
Сэм был счастлив отвезти Федерику в Эксетер. Всю дорогу они беседовали о том, что следует предпринять. Сэм настаивал, что пьянство является симптомом более сложного заболевания.
— Он пьет, чтобы спрятаться от себя самого, — мудро заявил он.
— Все следы ведут к отцу, — вздохнув, согласилась с ним Федерика. — Я знаю это наверняка.
Они обнаружили Хэла спящим на кровати с пожелтевшим и безжизненным лицом, и Федерика принялась неистово трясти его, опасаясь, что он не спит, а уже умер. Когда он очнулся, его глаза были красными, а взгляд отсутствующим. Это был совсем не тот Хэл, которого она знала. Сэм окинул глазами убогую комнату, в которой тот обитал.
Грязные тарелки с остатками еды были заполнены окурками, в пустых винных стаканах и кофейных чашках уже накопилась пыль, а отсыревшая и смятая одежда была разбросана на полу. В комнате стоял запах хуже, чем возле клетки с кроликами, которых Эстер держала как-то в детстве.
— Хэл, ты болен, — мягко сказала Федерика.
— Убирайтесь и оставьте меня в покое, — завопил он, размахивая руками. — Я не просил вас приезжать и читать мне нотации.
— Я беспокоюсь за тебя, Хэл. Посмотри только, в каком ты состоянии. Ты живешь как животное.
— Это не так уж плохо, — протестовал он.
— Это просто ужасно. Тебе нужна помощь, — внушала она.
— Я в порядке, — упорствовал он.
— Ты алкоголик, — без обиняков заявила Федерика.
— Я пью только иногда, как и все. Это вовсе не характеризует меня как алкоголика, — оправдывался он, пытаясь говорить уверенно.
Затем из тени появилась Клер.
— Я ей все рассказала, — сообщила она, вытирая слезы.
Он уставился на нее, стараясь сосредоточиться. Затем его лицо исказила злоба.
— Ах ты сучка, — выругался он.
— Я люблю тебя и не могу просто так стоять и смотреть, как ты себя уничтожаешь.
Он закрыл лицо руками и зарыдал.
Хэл позволил Сэму и Федерике забрать его домой. Клер сказала, что соберет его вещи и приведет комнату в порядок. Федерика поблагодарила ее, хотя и понимала, что Хэл вряд ли захочет снова ее видеть. Он сидел на заднем сиденье автомобиля, дрожа от холода и дискомфорта. Его кожа теперь приобрела нездоровый бледно-зеленый цвет — он выглядел так, будто одной ногой уже стоял в могиле. Федерика и Сэм решили, что будут держать причину его болезни в тайне, чтобы не беспокоить родственников. Они договорились озвучить версию о нервном срыве. Федерика твердо знала, что ему нужно побыть где-то далеко и заняться чем-то другим вне досягаемости собственнической любви Элен и собственных страхов.
— Я намерена поехать с Хэлом в Чили, — сообщила она Сэму.
— Когда? — встревоженно воскликнул Сэм.
— Как можно скорее. Ему необходимо уехать из нашей страны. Есть только один человек, который сможет помочь ему справиться, поскольку мне он тоже помог.
— И кто это? — спросил Сэм, чувствуя, как невидимая рука сжимает его горло.
— Мой отец.
— Твой отец?
— Да, в нем истоки проблемы Хэла.
— Но как он сможет помочь? — спросил Сэм, глядя на дорогу перед собой и вцепившись руками в руль в попытке сдержать свои эмоции.
— Я не собиралась тебе говорить, боясь, что это покажется тебе смешным, но папа посылал мне анонимные записки с потрясающими поэтическими строками. Вероятно, он сам их написал, ведь не следует забывать, что он не только известный прозаик, но и талантливый поэт.
— Понимаю, — напряженным голосом произнес Сэм. Его сердце разочарованно стучало, но он не в силах был лишить ее радости и рассказать, что все послания в действительности пришли от него.
— Он человек большой силы духа и философского склада ума. Думаю, что его записки раскрыли мне глаза и помогли ясно увидеть свое положение как бы со стороны. Я ощущала, что не одинока, что он мне помогает. Он придал мне сил, чтобы избавиться от Торквилла, и я должна поблагодарить его. Но думаю, что и Хэлу он сумеет помочь.
— Как долго ты намерена там оставаться?
— Столько, сколько потребуется. Здесь меня ничто не удерживает.
— Понятно, — вяло согласился он, проглатывая обиду с тем, чтобы потом пережить ее уже в одиночестве. — Конечно ничто.
Глава 40
Хэл выразил намерение изменить свою жизнь. Полли заявила, что это первый и очень мужественный шаг к тому, чтобы стать другим человеком. Элен вначале испугалась, но Федерика стояла на своем.
— Ему необходимо переменить обстановку, — сказала она. — И мне тоже.
Элен сопротивлялась, говоря, что вначале она должна помочь ему вернуть здоровье.
— Ради бога, тебе нет никакой необходимости везти его через весь мир, — восклицала она, обиженная готовностью Хэла к дальней дороге и униженная тем, что оказалась неспособной помочь ему сама.
— Мы намерены разыскать папу, — решительно заявила Федерика. — Я знаю, что корни проблем Хэла лежат в его чилийском детстве. Отец должен обязательно поговорить с ним.
Элен побелела от негодования, будто Федерика обвинила ее лично за то, что она ушла от Рамона. Она сидела, поджав губы, злясь, переполняясь чувством вины и ревностью и ощущая, будто ее выставили за дверь.
Артур, обрадованный тем, что кто-то все же взял на себя ответственность за Хэла, купил им билеты до Сантьяго.
— И не говори мне спасибо, — сказал он Федерике, — все это благодаря тебе. Ты просто не знаешь, как я тебе признателен.
Федерика понимала, что он благодарит ее не только за сохранение здоровья своего пасынка. Она поцеловала его в пухлую щеку и прошептала:
— Не забывайте о хороших временах с мамой, ладно? Ведь хорошего было больше, чем плохого.
Но Артур был решительно настроен на ожидание. К сожалению, у него не было иного выбора. Если Элен не вернется по собственной инициативе, ему придется распрощаться с ней навсегда.
Сэм был подавлен тем обстоятельством, что Федерика покидает Польперро, и обижен ее словами о том, что у нее нет причин оставаться. Он хотел встряхнуть ее, сказать, что любит всем своим сердцем и душой, но он знал, что если поступит так, то разом перечеркнет все свои надежды.
Она придет к нему, когда будет готова, или не придет вообще. Но он должен быть очень терпеливым. Накануне ее отъезда он приехал в дом Тоби и Джулиана, чтобы попрощаться. Сэм купил ей подарок, рассчитывая, что она будет вспоминать его каждый раз, когда будет им пользоваться.