— Пожалуйста, не приписывай мне то, чего я не говорил, — быстро произнес он, пытаясь исправить свою ошибку.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — произнесла она ледяным тоном, внезапно испытывая сожаление о том, что он вообще появился в ее жизни. Услышав в его словах отдаленное эхо безразличия, присущего Рамону и будто прозвучавшего сквозь годы, она удивилась, почему раньше вспоминала об одной лишь магии их былых любовных чувств.
— Элен.
— Уходи! Прямо сейчас! — продолжала она, вставая и швыряя ему его одежду. — Я захотела тебя потому, что ты напомнил мне другого. Но я оказалась дурой! Ты — такая же иллюзия, как и он. Я окунулась в сон, но теперь я проснулась. — Диего уставился на нее, пытаясь понять, что она такое говорит. — Проваливай!
— Хватит, Элен. Не надо передергивать, — уговаривал он, медленно вставая. — Давай, по крайней мере, расстанемся как друзья.
— Начнем с того, что мы никогда не были друзьями, — возразила она. — Мы были любовниками, но это уже в прошлом, а теперь мы друг другу уже никто.
— И что же случилось с твоей «иллюзией»?
— Он никогда не существовал в действительности, — буркнула она. — Так же, как и ты.
— У тебя приступ отчаяния, Элен. Ты гонишь от себя мужчину, которому ты очень нравишься.
— Уходи!
— Это правда. Но в любом случае у нас была красивая любовь, — усмехнулся он, надевая туфли. — Ты желанная женщина, Элен Куки.
— Я больше никогда не хочу тебя видеть! — крикнула она ему вслед. Дверь захлопнулась, и он ушел. — Боже, о чем я только думала? — воскликнула она, падая в кресло. Все, что ей осталось, — это смятая постель и мучительное чувство отвращения к самой себе. Она обхватила голову руками и содрогнулась в приступе бешенства. Как смел он подумать, что она готова изменить мужу с первым встречным? Как могла она сама оказаться такой беспутной? Она подумала об Артуре и ощутила, как на нее накатывает волна стыда. В кого она превратилась? Вина Артура только в том, что он обожает ее. Какой был смысл в том, чтобы цепляться за призрак Рамона, когда Артур был настоящим, а его любовь — абсолютной? Получалось, что она совершила ужасную ошибку.
Когда она вернулась домой, уже сгустились сумерки. Солнце позднего лета утонуло за городом, освобождая место яркой полной луне. Она ощущала усталость и опустошенность. К своему удивлению, она обнаружила, что в спальне горит свет, что указывало на присутствие в доме Артура. Ее настроение стало улучшаться, сначала медленно, но потом со все увеличивающейся скоростью, пока ей не захотелось побежать к нему, как ребенку, и извиниться за все свои провинности. Мысль о привычном запахе Артура, его теплых объятиях и подбадривающей улыбке вызвала у нее угрызения совести. Ей захотелось свернуться калачиком у него под боком, как они делали, когда только поженились, и насладиться ощущением защищенности, интимности и дружбы. Ей хотелось позабыть о Диего Миранде навсегда, как о страшном сне. Она много дала бы за то, чтобы эта встреча в пабе вообще не произошла. Как близко подошла она к тому, чтобы потерять все ради безрассудного увлечения. Ну почему она постоянно гоняется за миражами?
Она вставила ключ в замок и попыталась повернуть его. Когда это оказалось невозможным, она нажала кнопку звонка. Артур не появился, и она стала кричать в окно. Свет в спальне, к ее ужасу, погас, оставив Элен в одиночестве на пустынной улице, охваченную страхом при внезапном осознании, что он все знает. Каким-то образом он узнал или же ему просто все надоело.
— Артур! — в панике кричала она. — Артур! — Но дом оставался молчаливым и неприступным. — Артур, пусти меня! — Она продолжала кричать, пока не охрипла. Потом она опустилась на землю и зарыдала. Терпение Артура все же лопнуло.
Он наблюдал за ней сквозь щелку в шторах до тех пор, пока его жена наконец не вернулась в свою машину и скрылась в ночи. Горло было напряжено от сдерживаемых эмоций, а сердце лихорадочно стучало в груди, поскольку он знал, что рискует потерять единственную женщину, которую когда-либо любил. Но он также понимал и то, что она сама довела ситуацию до крайности и зашла слишком далеко. Наступила пора для того, чтобы вернуть себе ее уважение. Ее необходимо было оставить одну, чтобы она осознала истинную цену своей жизни с ним как чего-то очень важного, священного, лелеемого, что нельзя просто так отшвырнуть как ненужную безделицу ради своей прихоти.
Он лег на кровать, закрыл лицо руками и впервые за много лет зарыдал.
Хэл совсем отдалился от Федерики. Теперь она была замужем, и ее жизнь протекала в иной, параллельной плоскости. Тем более он был удивлен ее звонком вскоре после похорон Нуньо и приглашением на ланч в Лондоне во время летних каникул.
— Мне необходимо увидеться с тобой, Хэл, — сказала она, и голос ее прозвучал как-то странно. Хэл был рад сбежать из дома матери. Она уже успела утомить его своими бесконечными расспросами и молчаливым требованием ее присутствия в его жизни. Элен интересовали малейшие подробности о жизни в Эксетере, о его друзьях, о том, есть ли у него девушка и чем он занимается по вечерам. Ее пристальное внимание одновременно доставляло ему удовольствие и вызывало раздражение, поскольку носило удушающий характер.
Артур смотрел, как он бродит по дому подобно зомби, и пришел к выводу, что наконец-то парень стал взрослым и самостоятельным. Но ему крайне не нравились бледность и тревожное состояние Хэла.
Хэл встретился с Федерикой в «Ле Каприз». Он сразу заметил, что за прошедшие пару месяцев она значительно похудела. Она тоже заметила его бледность и изможденный вид.
— Ты выглядишь ужасно, Хэл. Что такое с тобой происходит? — спросила она, заказывая бутылку негазированной воды.
— Мне «Кровавую Мэри», — сказал Хэл. — Я в порядке, а ты хорошо выглядишь.
— Спасибо, — ответила она. — Я решила собой серьезно заняться, — с гордостью добавила она. Ей удалось сбросить почти четырнадцать фунтов.
— Молодец. Ты оплатишь счет, хорошо?
— Хорошо.
— Ладно, давай сделаем заказ. Я проголодался, — предложил он, открывая меню.
— Как мама?
— Думаю, с ней все нормально. Донимает как обычно, — пробурчал он.
— Тоби и Джулиан?
— Почему бы тебе самой у них не поинтересоваться? Ты никогда не удосуживаешься их навестить.
— У меня так мало времени.
— Ну конечно.
— Правда.
— Я буду стейк с жареной картошкой, — заявил он, захлопывая меню.
— Ты не выглядишь как человек, который питается бифштексами с картошкой. Ты скорее напоминаешь человека, у которого проблемы с пищеварением.
— Ради бога, хватит. Ты говоришь в точности как мама, — взмолился он. — Так для чего ты затеяла этот ланч? Не поверю, чтобы просто пообщаться.
— Именно пообщаться. Я тебя годами не вижу.
— Я в этом не виноват.
— Разумеется, нет. Но мне нужна твоя помощь.
— Что такое? — он выкатил глаза.
У нее было намерение рассказать ему о записке отца, но он казался таким равнодушным и даже враждебно настроенным, что она в последний момент передумала.
— Я хочу, чтобы ты взял у мамы телефон Абуэлиты, — сказала она.
— Почему бы тебе не взять его самой?
— Потому что я не хочу, чтобы она узнала, — пояснила она. — Все, что тебе потребуется, — это заглянуть в ее записную книжку, он точно там записан.
— Почему ты не хочешь, чтобы она знала? Абуэлита — наша бабушка.
— И мама отца, — добавила она. — Хэл, не будь таким наивным. Мама не общается с ней уже много лет. Ты же знаешь, как она ненавидит папу. Она была в ярости, когда он нам писал.
— Тебе писал, — едко уточнил он. — Мне он никогда не писал.
— Не важно. Но лучше оставить все в тайне, поверь мне.
— Это будет тебе дорого стоить.
— Что?
— Да, тебе придется раскошелиться, — решительно заявил он.
— Ты что, серьезно?
— Само собой, серьезно, — бесстрастно подтвердил он. — Иначе зачем мне себя утруждать?
— Ладно, говори сколько, — прервала она его.
— Сто фунтов.
— Сто фунтов? — задохнулась она от такой наглости. — Ты, верно, шутишь!
— Мне нужно заплатить за билеты на поезд. Кроме того, это работа. Это самое малое, что ты можешь для меня сделать. В любом случае это деньги Торквилла, а он им уже счет потерял.
Федерика смотрела на брата и едва узнавала Хэла, рядом с которым выросла. Она нахмурилась.
— Ты сегодня очень странный. Что с тобой случилось? — спросила она, пытаясь найти в его лице знакомые черты.
— Деньги — или никакого телефонного номера.
— Адрес и телефон, Качагуа и Сантьяго, — твердо произнесла она.
— Ладно, заметано.
— Хорошо, — отозвалась она, укоризненно покачивая головой и наблюдая, как он воткнул нож в свой стейк.
— Мне деньги нужны сейчас, — сообщил Хэл, вставая.
— Ты куда?
— В туалет, я на минутку. — Она проследила, как он вяло бредет через ресторан, и подумала, знает ли отец что-либо и о нем, но тут же вспомнила, что Хэлу Рамон никогда не писал.
Элен было слишком стыдно говорить родителям об истинной причине того, почему Артур не пустил ее в дом. Она вернулась в свою прежнюю комнату и стала мерять ее шагами в бессильном озлоблении.
— Бедняжка Элен, — плакалась Полли мужу. — Она в ярости на Артура.
— Вовсе нет, — возразил Джейк. — Она в ярости на себя. Снова оказалась ни с чем.
Элен не давала никому и слова сказать против Артура. Когда она позвонила Федерике, чтобы сообщить ей свои печальные новости, то бросила трубку, как только дочь стала обвинять отчима.
— О Федерика, — вздохнула она в раздражении. — Ничего ты об этом не знаешь.
На следующее утро она снова отправилась стучаться в дверь и даже последовала за ним на работу.
— Артур, я все объясню, — умоляла она, но он ничего не желал слушать.
— Ты зашла слишком далеко, Элен, — ответил он. — Ты довела меня до крайности. Я не хочу твоего возвращения до тех пор, пока ты сама не захочешь измениться, а такое решение за один день не принимается. Иди и подумай над этим.