— Тогда еще кое-что: вчера после пяти вечера вы слышали в приемной чьи-то шаги. Верно?
— Да.
— А чьи это были шаги, вы не знаете?
— Нет.
— Вы никого не видели?
— Нет.
— Что это были за шаги?
— Неужели это важно? — изумился Хинч.
— Петля ведь на вашей шее, а не на моей, — пожав плечами, сказал Пооч.
— Но какое отношение эти шаги имеют к убийству?
— Возможно, это были шаги убийцы.
— Это исключено! — возразил Хинч. — Ведь шаги были женские!
— Да что вы говорите?
Хинч понял, что сболтнул лишнее, и покраснел.
— А что я такого сказал?
— Откуда вы знаете, что убийца — мужчина?
— Я этого не знаю.
— Вы только что сказали…
— Я оговорился! Случайно. Но я полагаю, что это был мужчина, потому что у женщины не хватит на это сил…
— На что?
— На то, чтобы поднять тело и выбросить его в окно.
— Так, — произнес Пооч, затем достал сигару и поглядел на ее кончик. — Вы могли бы мне дать нож для разрезания бумаги? Он уже нашелся?
Лоб доктора Хинча блестел от пота.
— Пожалуйста, — пробормотал он и полез в ящик. — Он и не терялся, все время был здесь.
— Утром вы сказали, что он куда-то делся.
— Я ошибся, — сказал Хинч и протянул нож капитану.
— Замечательная вещица. — Пооч повертел нож в руках. — Почему, собственно, вы называете его ножом для разрезания бумаги? Это же настоящий кинжал. Вещь, предназначенная для убийства. Вы им еще не пользовались? — спросил он, возвращая нож.
— Для убийства? — спросил Хинч, вздрогнув.
— Нет, — улыбнулся капитан. — Для разрезания бумаги.
Хинч убрал нож в ящик.
— Вещь совершенно ненужная. Я совсем им не пользуюсь. Просто память о моем друге. Бывшем друге. Приятно сознавать, что он обо мне вспомнил.
— А вы не задумывались, почему он подарил вам именно эту вещь?
— Вещь ценная. Серебряная. Мой друг Борошш занимался стариной.
— Да, я знаю. Семнадцатым веком. Вы бы узнали драгоценности?
— Какие драгоценности?
— Которые Михай Борошш оставил своей жене. И которые пропали из ее дома.
— Я никогда их не видел.
— Так, у меня к вам еще один вопрос. Мне нужно подробное описание внешности Гезы Халаса. Как я уже говорил, мы его разыскиваем. Будем делать фоторобот. Вы хорошо знаете Гезу.
— Именно я должен описать его внешность?
— Да, именно вы.
— Может быть, кто-то другой сделает это лучше меня?
— Так вы отказываетесь?
— Нет-нет, что вы! — поспешно воскликнул доктор. — Мне известно, что долг каждого гражданина оказывать помощь работе милиции… вот только…
И пожалуйста, поточнее, — перебил его Пооч.
— Хорошо. Лет тридцати…
— Напишите все это, — сказал капитан. — Возможно, я вас потом вызову для составления точного портрета.
Хинч достал ручку, вынул из ящика лист бумаги и склонился над столом. Спустя некоторое время он протянул листок капитану.
— Вот, пожалуйста. Этого достаточно?
Пооч пробежал глазами написанное и кивнул. Затем убрал сигару, которую так и не закурил, листок положил в портфель рядом с фотографией Жофии.
— До свидания, доктор.
— Вы меня не арестуете? — спросил его Хинч.
— Нет, — улыбнулся Пооч. — Оставлю вас здесь… в качестве приманки.
— Я думал, что за домом установлено наблюдение, — сказал Хинч и встал с кресла.
— Как раз поэтому.
Вцепившись в край стола, Хинч наклонился вперед и хрипло спросил:
— А если… преступник все-таки проскочит?
— Еще — не поздно сделать признание. — Пооч взялся за ручку двери.
Хинч снова сел.
— Мне нечего вам сообщить.
— Как хотите.
Луиза уже дважды обработала грядки с капустой, но время совершенно не двигалось. Когда пробило полдень, она выпрямилась и почувствовала, что у нее заболела поясница. Луиза вошла в дом, чтобы немного передохнуть, но здесь ее беспокойство только усилилось. До еды она даже не дотронулась, хотя на обед был фасолевый суп с копченой свининой — ее любимое блюдо. Луиза вернулась в огород и принялась за грядки с огурцами, которые были ближе к забору, и она то и дело могла выглядывать на улицу.
Было уже три, когда наконец появился Йожеф.
>— Тетушка! — крикнул он и стал трясти калитку.
Луиза облегченно вздохнула и бросилась открывать.
— Иду, иду!
Ловаш был бледен.
— Неприятности так и сыплются, — проворчал он и сразу пошел в кухню за палинкой.
— Ну что там еще?
— Во-первых, я опоздал на работу. Пока добрался, было уже начало девятого. Пришлось сказать, что моей тетушке стало плохо.
— На меня, что ли, сослался?
— А на кого же еще? — Ловаш сделал глоток прямо из бутылки. — Кто бы вас ни спросил, скажите, что я был здесь.
— Отсюда бы ты успел, — недовольно сказала Луиза. — Ты же ушел вовремя.
— Ну так что ж, что вовремя? — огрызнулся Ловаш. — У меня автобус сломался. А другой был битком, и я не смог в него сесть. Вот вам уже полчаса. Неужели трудно сказать, что я был здесь? Во-вторых, директор заметил, что я выпил. Учуял запах палинки. Я сказал, что это я с перепугу. Теперь понятно?
— Ну хорошо, хорошо, — уступила Луиза. — Тебе виднее. — Она снова наклонилась над огурцами.
— Вы были у доктора? — спросил Ловаш через некоторое время.
— Нет. — Луиза выпрямилась. — Ну как я туда пойду? — принялась она оправдываться. — Если не доктор, то уж милиция точно обратит внимание…
— При чем тут милиция? — оторопел Ловаш.
— Да там полным-полно милиции! — К Луизе вернулась ее обычная уверенность. — Так всегда бывает… Я по телевизору видела! Не за чем туда ходить.
— Тогда я пойду сам, — решил Йожеф.
— Лучше тебе туда не ходить! — испуганно воскликнула Луиза и тихо добавила: — Будь осторожен!
— Я и так осторожен!
— Ну что тебе там делать?
— Я поговорю с доктором. Должен я знать, куда девалось мое имущество! Все, что там было, принадлежит мне! Я это так не оставлю!
— Тсс! Не ори здесь! — оборвала его Луиза. — Идем в кухню, там никто не услышит. — В доме было прохладнее. — Давай все обдумаем, — предложила она. — Что тебе надо от доктора? Неужели это так важно, чтобы рисковать головой.
— Головой? — переспросил Ловаш. — Это как же вас понимать?
Потупившись, Луиза пробормотала:
— Ведь ты тоже мог это сделать, Йожи. По завещанию, после смерти Евы все состояние переходит к тебе. Кстати, завещание-то нашлось?
— Нет еще, — хмуро сказал Йожеф. — Но найдется.
— Знаешь, что я тебе скажу? Это против тебя!
— Вот если бы кого-нибудь поймали… Ведь подозреваемых-то вон сколько! К примеру, Геза. Уж ему-то выгоднее всего было это сделать. Видать, мало по одной вещи-то, он захотел все сразу! Или, скажем, доктор. Вы же сами говорили, что он поднимался на двадцатый этаж. И как раз тогда! Вы сказали об этом следователю?
— Нет, не сказала, — помедлив, призналась Луиза.
— А почему?
— Я не верю, что это сделал доктор!
— Почему это вы не верите? — мрачно спросил Ловаш.
— Ну какие у него причины?
— Да вы же сами говорили! Ревность, месть… Надо только намекнуть об этом в милиции, а остальное они и сами додумают. Знаете что? — вдруг осенило Ловаша. — Собирайтесь и идите в милицию. И расскажите там все, что вам известно.
— Мне ничего не известно, — отступила Луиза. — Это только мои предположения…
— Тогда поделитесь с ними своими предположениями!
— Ой, Йожи, ничего хорошего из этого не выйдет!
Быстро оценив ситуацию, Ловаш понял, что ему, если Луиза все расскажет, это будет выгодно сразу по двум причинам: во-первых, появится улика против доктора, во-вторых, сам Ловаш уже не будет в центре внимания. И тогда наступит подходящий момент, чтобы предъявить завещание.
— Собирайтесь, вам говорят! — грубо сказал он.
Но Луиза не двигалась с места.
— Нет! — твердо произнесла она. — А если доктор не виноват?
— Я не хочу заставлять вас силой… — взорвался Ловаш. — Вы знаете, я не такой человек! Но если вы будете ломаться… я за себя не ручаюсь! Черт побери! Я не собираюсь спорить с какой-то глупой бабой!..
Крики стали слышны на улице. Стоявший у калитки лейтенант Кепеш понял, что пора вмешаться. Он слышал голоса — мужской, похожий на голос Йожефа Ловаша, раздраженно кричал, а женский, который мог принадлежать только Луизе, виновато оправдывался. Вдруг раздался пронзительный крик, затем глухой шум, и все стихло.
Кепеш перемахнул через забор, в два прыжка подскочил к дому и распахнул дверь. Увидев распростертое на полу тело, он в первый момент растерялся.
Склонившаяся над телом женщина выпрямилась и удивленно посмотрела на лейтенанта. Это была Луиза, в руках она держала моток веревки, рядом валялась скалка.
— Вы его вот этим?.. — спросил лейтенант, кивнув на скалку.
— Этим, — с виноватым видом сказала Луиза. — А что мне оставалось делать?
— Он мертв?
— Что вы… я старалась ударить не очень сильно.
— А зачем вам веревка?
— Я хотела его связать. Вы же не знаете моего племянника!
— Неужели он преступник? — изумился Кепеш. — Уберите-ка веревку и облейте его холодной водой.
Ловаш открыл глаза.
— Где я? — Увидев Кепеша, он тут же вспомнил вчерашний разговор в милиции и сел. — Как вы здесь оказались?
Кепеш решил предоставить этот допрос капитану Поочу.
— Собирайтесь, — приказал он, — и следуйте за мной.
Подходя к кабинету, капитан Пооч увидел сидевших в коридоре Луизу и Ловаша.
— Я как раз был у тети Луизы… — поднимаясь, начал Ловаш.
— Сейчас все расскажете, — сказал Пооч и вошел в комнату.
Лейтенант Кепеш сидел за своим столом.
— Разрешите доложить: этих двоих доставил я.
— Видел, — кивнул капитан. — Что случилось?
— По вашему распоряжению я отправился к Луизе за описанием внешности Гезы Халаса и у нее застал Ловаша, который, как выяснилось, доводится ей племянником. Они из-за чего-то поссорились, и женщина ударила молодого человека по голове так, что он потерял сознание. — На всегда строгом лице Кепеша промелькнула тень улыбки.