– Нам не о чем с ней говорить, – холодно ответил Иван. – Я не хочу, чтобы бедная девушка страдала из-за меня.
– Поздно спохватились, что называется, – криво усмехнулся Амори. – Бедная девушка уже страдает. И будет ещё сильнее, когда всё узнает.
– Мне очень жаль, – ровным голосом сказал Иван. – Я не хотел этого.
– А уже не имеет значения. Вы виноваты перед ней больше, чем перед кем-либо. Как сказал канцлер, вы её опозорили. Опозорите, – поправился Амори, – если не женитесь.
– Можно устроить так, что вы мне отказали. Повод найти легко. Тогда принцесса будет ни при чём.
Амори опять переглянулся с императором и канцлером, подумал пару секунд.
– Вот что, ваше высочество! – он повернулся к царевичу, заботливо стряхнул у него с плеча воображаемую пыль. – Не спешите, подумайте всё-таки. Подождите хотя бы оммажа князя Скаль-Грайского. Если не передумаете – так и быть, поедете назад вместе с ним. Хорошо?
– Я… – Иван помедлил, отвёл руку Амори. – … Подожду.
– Вот и славно! – Амори, не смущаясь, хлопнул царевича по плечу, развернул нежно к двери. – Вот и чудно. Ступайте пока, отдохните. Побеседуйте всё-таки с принцессой, не надо пренебрегать ею так демонстративно.
Попрощавшись и закрыв за царевичем дверь, Амори повернулся, стерев улыбку.
– Кто бы мог подумать! – язвительно произнёс он.
Император встал, хмурясь, отошёл к окну Отдёрнул штору Окна комнат канцлера выходили не на озеро, а к лесу, и прямо перед ними качались ветви секвойи.
– Он согласится, – просипел канцлер.
– А я вот уже не уверен. – Амори вытащил платок, протёр вспотевшую шею и лоб.
– Согласится, – настойчиво повторил канцлер. – Ему некуда деваться. Просто немного подождём.
– А что со Скаль-Грайским? – спросил Амори в спину императору.
Барлоог повернулся, посмотрел задумчиво.
– Он тоже понадобится, – опять встрял Комнин. – Но с ним всё проще, и без меня справитесь. А мне пора по своим делам.
Слуга готовно взялся за спинку кресла, осторожно развернул и покатил канцлера в соседнюю комнату, где тот и спал, и ел, и справлял естественные надобности. В его состоянии только подготовка ко всем этим простейшим действиям могла занимать до получаса.
Амори переглянулся с императором.
– Думаете, он прав? С князем проще будет?
– Посмотрим, – хмуро ответил Барлоог, подходя к двери. – Но Наину я бы всё-таки пригласил.
Князя позвали на небольшой приватный разговор, как ему сказали. Официальный приём и знакомство с императором уже состоялись, уже обменялись приветствиями и подарками, обозначили позиции.
Император принял его благосклонно. Письмо покойного отца прочитал лично, к его прошению отнёсся с пониманием. Заверил князя, что с его стороны препятствий не будет и Западную Боргею за молодым наследником он, конечно же, утвердит. Нужно только уладить небольшие формальности и провести церемонию.
Гвидон, не ожидавший такой покладистости и благодушия, был немного смущён. Он не рассчитывал, что всё устроится так быстро, настраивался на затяжную борьбу и выматывающее ожидание, и то, что отцовские владения уступают ему с такой лёгкостью, приводило его в недоумение, перерастающее в настороженность.
Что-то тут было не так. Возможно, конечно, что все слишком заняты свадьбой принцессы и сейчас банально не до него. Не до того, чтобы всерьёз влезать в дела за Харбадами, когда проще подтвердить статус-кво и больше не отвлекаться. Но это было бы слишком хорошо.
Гвидон пробовал обсудить свои сомнения с Иваном. Но тот слушал рассеянно, явно думая о другом, советовал не переживать. У двора и впрямь сейчас слишком много других забот, им совершенно точно не до Боргеи. Утвердят они его королём, можно не сомневаться. Им на востоке сейчас нужны друзья, а не враги.
С последним доводом Ивана Гвидон вынужден был согласиться. Если дело действительно в этом, уступчивость императора и двора вполне понятны. Вопрос только в том, как именно они понимают эту дружбу. И только ли его видят в качестве своего друга в Боргее.
Его приняли в гостиной императора, обитой зелёными обоями. Комнина не было, зато присутствовала настоятельница Этерского монастыря, с которой он тоже успел уже познакомиться.
Амори встретил его с улыбкой, поздоровался, пригласил к креслам. Князь давно не говорил на вестланском, помнил его с детства отлично. Он приветствовал императора, поклонился аббатисе.
– Садитесь, садитесь, князь, – Амори добродушно похлопал его по плечу. – Простите, что так фамильярно, но пока вы ещё князь, можно? Станете скоро королём, и мне до вас уже будет не дотронуться.
– Так, значит, всё решено? – Гвидон опустился в кресло, посмотрел вопросительно на императора. – Церемония назначена, ваше величество?
– Ну конечно, князь! – император улыбнулся так же добродушно, как секретарь. – Какие у вас могли быть сомнения? Вы законный наследник своего отца, и всё, что я могу, – это лишь подтвердить ваши права. Простите за небольшую заминку. У нас тут одна неприятность случилась в последние дни…
– Какая неприятность, ваше величество? – осторожно спросил Гвидон, думая об Иване.
Император стёр улыбку.
– Пираты напали на Местан. Взяли крепость, разграбили всю округу. Пришлось разбираться, посылать погоню. Никак не могли арданцы найти Соловья, а он вот где, оказывается. У нас под боком.
– Соловей? – встревоженно переспросил Гвидон. – Вы уверены, что это он?
– Абсолютно. Все видели его флаги, его корабли тоже узнали. Да и кто ещё мог бы осмелиться на такое?!
– Но как он взял Манцину? Я думал, крепость неприступна. После того набега Садко…
– Да, мы укрепили её, как могли, – нахмурился император. – Не знаю ещё точно, что произошло, но мы разберёмся. И накажем виновных. А пока, князь, я бы хотел обсудить ваше участие в этом деле.
– Моё участие? – растерялся Гвидон.
– В поимке Соловья, – пояснил император. – И разгроме всей его банды на Буяне. Вы же заинтересованы в этом?
– Я… – Гвидон осёкся. – Я, конечно… Соловей должен быть пойман… Но как я могу помочь?
– Ваш флот, князь, должен присоединиться к нашему. Соловей сейчас, как всегда, попытается укрыться на Буяне. Мы должны заблокировать его там и раздавить. Раз и навсегда решить проблему пиратства на Тёплом море.
– Мой флот совсем небольшой, ваше величество, – тихо возразил Гвидон. – Вряд ли он окажет вам существенную помощь.
– Окажет, – император холодно улыбнулся. – Галеры вашего отца, князь, весьма боеспособны. Мне рассказывали – не знаю, правда это или нет, – будто бы Соловей воспользовался этими галерами, чтобы вернуться на Буян. Это так, князь? Или мы что-то неправильно поняли?
Гвидон вцепился ладонями в подлокотники. Он не знал, что ответить. Любой ответ мог привести к необратимым и непредсказуемым последствиям.
– Мы приняли Соловья по просьбе царицы Марьи, – взвешивая каждое слово и не спуская прямого взгляда с императора, проговорил Гвидон. – Он должен был взять остров под контроль, привести его к порядку. Но и только. Что он собирался делать дальше, я не знал. Галеры он вернул. Мои галеры в налёте на Местан не участвовали.
– Это правда, – кивнул Амори. – Ваших галер там не заметили. Будем считать, что вы непричастны к этому. Но сейчас вы должны нам помочь, князь. Вы всеми силами должны принять участие в разгроме Соловья.
Гвидон помолчал. Ему вдруг стало тяжело дышать.
– Ваше величество, при всём моём уважении, боюсь, я не смогу вам помочь в этом деле.
– Почему? – удивлённо вскинул брови император. – Разве вы не заинтересованы в разгроме пиратства? Разве тот же Соловей не захватывал и ваш город в том числе?
– Всё верно, – затруднённо кивнул Гвидон. – Но сейчас Соловей в союзе с царицей Марьей. Она непременно его поддержит. А я не могу воевать со свояченицей и крёстной матерью моих детей. Тем более с её братом.
– Вам и не нужно. Вы будете воевать с Соловьём.
– Это одно и то же. Ваше величество, позвольте мне остаться нейтральным. Я не стану препятствовать вашему флоту в войне с Соловьём. Но и помогать не буду.
– Князь, вы меня разочаровываете, – протянул император. – Вы просите у меня признать ваше наследственное право, а сами отказываетесь помочь в такой мелочи. Когда я всего лишь прошу. Вы ведь понимаете, что я могу приказать вам, как вассалу?
Гвидон сверкнул взглядом.
– Я пока не вассал, ваше величество!
– Но станете им, как только принесёте оммаж, – император совсем перестал улыбаться; теперь он смотрел на Скаль-Грайского с холодным прищуром. – Или вы передумали?
Гвидон промолчал.
– Отвечайте! – потребовал император, выпрямляясь в кресле. – Вы выступите по законному требованию сюзерена на войну за законные интересы империи? Или нет?
– Боргея не принадлежит империи, – скованно, но настойчиво возразил Скаль-Грайский. – Это владения моего отца и мои. Мы добыли их без помощи и без участия империи.
– Принеся оммаж, вы признаёте власть императора, князь. Вы, лично вы, становитесь частью империи. А вместе с вами и все ваши земли и люди.
– Нет!
– Не горячитесь, князь! – миролюбиво произнёс Амори. – Подумайте хорошенько, взвесьте все «за» и «против». Никто не собирается покушаться на вашу реальную власть. Мы просто предлагаем вам присоединиться к союзу с империей. Это в ваших же интересах. Вы опасаетесь, что царица поддержит Соловья и выступит на его стороне? Не выступит, смею вас заверить.
– Почему? – насторожённо спросил Гвидон.
– Ей будет совсем не до этого. Вряд ли она вообще к тому времени будет править.
Гвидон непонимающе переводил взгляд с Амори на императора, косился на настоятельницу. Наина сидела спокойно и безучастно, словно бы разговор её совсем не касался.
– Царевич женится на принцессе, – пояснил Амори. – Через несколько месяцев вернётся в Волхов царём, и уже он будет принимать решения. А не Марья. И вам не придётся воевать со свояченицей и крёстной ваших детей.