елала, чтобы вырвать его отсюда. Но нет, парнишка, судя по всему, в порядке. У него тут друзья, интересы, новая жизнь.
А у неё? Немного придя в себя от новостей и заново освоившись в Волхове, Маргарита вернулась к тому, с чем – или, точнее, от чего – уезжала. Лика с Иваном, Костя с Бессмертным, мераяны, Марья, грядущая война – Маргарите очень хотелось, чтобы это её и занимало сейчас по-настоящему, но не получалось. Занимало её совсем другое.
В городе стояла жара, за день стены дворца нагревались так, что ночью не помогали и открытые окна. Маргарита жалела, что не попросила у Бессмертного ещё и кондиционеры. Комары, досаждавшие весь поход, здесь не мешали. Но ей всё равно не спалось. Оправдываясь духотой, Маргарита ёрзала в постели, комкая простыни, откидывала одеяло, вставала. Пила кислый квас, оставляемый ей на ночь Дуняшей, смотрела в окно на звёзды. Немного замёрзнув, ложилась опять в постель, надеясь хоть в этот раз выбросить Ферзя из головы. Не получалось.
«И чего я к нему привязалась?! – думала Маргарита с досадой. – Не красавчик даже, ничего особенного. Ходит букой, молчит вечно, слова лишнего не скажет. На фиг он мне нужен!»
Она поворачивалась рывком, взбивала подушку кулаком и, крепко зажмурившись, утыкалась в неё лицом. Стараясь не двигаться, лежала несколько минут, пока в очередной раз сердито не откидывала одеяло.
Только под утро ей удавалось забыться коротким беспокойным сном.
Она всё-таки пересилила себя и решила пойти на похороны. Помогло то, что Лика, несмотря на своё положение, тоже собиралась в Ясенево, а главное, хоть Маргарита не хотела признаваться в этом даже самой себе, там должен был быть Ферзь.
Зачем в Ясенево нужен Ферзь, она понимала. Хоронили его сослуживцев и подчинённых, его присутствие было уместно. Зачем было тащить туда Лику на последнем месяце беременности, вот этого Маргарита не понимала и всю дорогу до Ясенево изводила царевну вопросами.
– Да отвяжись уже, Марго! – не вытерпела наконец Лика. – Я откуда знаю? Велела быть, значит, надо. Ты-то вот зачем попёрлась?
Ехали в закрытом, но лёгком возке, запряжённом парой. Не карета, но что-то весьма похожее, критично оценила Маргарита предоставленный транспорт. Возок царицы был разве что попросторнее и побогаче украшен.
Отпевание в кафедральном соборе было недолгим, и даже Лика смогла его выстоять, никуда не отлучаясь. Маргарита боязливо притаилась в задних рядах, стараясь не показываться на глаза Олесе Вельяминовой и прочим родным погибших. Так же пугливо, прячась под чёрной шалью, она добежала до своей упряжки и с облегчением нырнула в возок, предоставив Дуняше проводить и подсадить Лику.
Сейчас Лика обмахивалась платком, вытирая капельки пота на висках, и отбивалась от вопросов Маргариты.
– Ну я-то понятно, я-то тебя проводить, – не вполне убедительно возразила Маргарита. – Да и так-то… всё-таки знала ребят… А ты чего?
– А мне положено. Я царевна, мне на подобных мероприятиях по статусу надо быть.
– Да ведь раньше же не надо было, – недоумевала Маргарита.
– Раньше Иван был. Он во всём этом с Марьей участвовал. А сейчас его нет и приходится мне.
– Даже в таком положении? – Маргарита начала смутно понимать.
Лика пожала плечами, погладила выпиравший живот.
– Видимо, да. Если Марья меня теперь даже на посольские приёмы зовёт сидеть рядом – куда ж мне деваться?! Да и что толку прятаться? Все уже в городе всё знают.
– Знают, что ты на сносях, – уточнила Маргарита. – А кто отец – знают?
Лика опять пожала плечами, откинулась на мягкую спинку сиденья, закрыв глаза.
– Марго, не доставай меня всем этим, – капризно протянула она. – У меня и так голова болит.
Маргарита досадливо причмокнула, но не стала продолжать. Она и так уже о многом сама догадалась. Царица выводит Лику в народ, готовя его к рождению наследника. И тут уже неважно, кто будет у Лики – мальчик или девочка. Марья явно готовит почву к отстранению Ивана от трона и признанию новым наследником Волхова его ребёнка.
Для этого Лика и должна показаться сейчас как можно большему количеству народа. Все должны сначала догадаться, а потом окончательно узнать, может, даже из царского указа, чьего ребёнка она скоро родит. Вот только как Марья собирается признавать и обставлять всё это дело официально, Маргарита не представляла совершенно. Ведь как ни крути, а права Ивана на трон до сих пор являются приоритетными, что бы он там ни натворил. И даже права его ребёнка от законной жены. А Лика, бедная Лика, она же ведь до сих пор не знает даже, что Иван женат…
Размышления Маргариты прервал чувствительный толчок на ухабе и испуганный вскрик Лики, схватившейся за живот.
– Ефрем! – Маргарита отдёрнула занавески, сердито высунулась в окно дверцы. – Ты кого везёшь, сермяга, знаешь? Осторожнее можешь?
– Тпру! Приехали, – буднично сообщил Ефрем, спрыгивая с облучка и распахивая дверь. – Пожалуйте, барышня!
– Уйди, без тебя справимся! – Маргарита отпихнула Ефрема, вылезла и помогла сойти Лике. – Ну? – заоглядывалась она. – Куда тут теперь?
– Вон! – Лика кивнула в сторону переднего возка, из которого Коломна помогал выйти царице. – Пойдём с Марьей.
– Пойдём, – согласилась Маргарита, опять внутренне съёживаясь и накидывая длинную шаль на голову.
Как выяснилось, она зря так панически боялась этих похорон. Никто не кидался к ней с криками и слезами, никто не швырялся укорами и обвинениями. Не было ни рвущих душу причитаний, ни обмороков, ни зарёванных детей. Маленьких детей после отпевания отправили по домам; на военное кладбище – по крайней мере на сами похороны – пускали только взрослых.
Всё было торжественно и пристойно. Сказывалось то ли присутствие царицы, то ли сам дух этого импровизированного военного мемориала – строгий и романтичный одновременно.
Могучие вязы шумели над головами, тёплый августовский ветер приятно обдувал лицо, выбивая из-под платка волосы. Их приходилось то и дело поправлять.
Царица сказала короткую и трогательную надгробную речь. Высокий, не старый ещё, с красивым удлинённым лицом епископ Дионисий прочёл последнюю молитву. Маргарита всё-таки не смогла сдержаться, захлюпав носом, когда Олеся склонилась над гробом мужа, роняя слёзы и целуя в белый холодный лоб.
Царевна обняла Олесю, разрыдавшуюся у неё на плече, постояла минуту, пошептала что-то утешающее. Маргарита колебалась: подойти ли ей тоже или не стоит? В конце концов решила не высовываться – это не её тема, здесь она всё сделает не так.
Лика подвела Олесю к родственникам и вернулась. Маргарита поймала её быстрый вопросительный взгляд и такой же едва заметный одобрительный кивок Марьи. Мол, всё правильно сделала, перевела про себя Маргарита и поразилась: неужели до того уже дошло? Неужели Лика теперь ищет одобрения Марьи?!
Она заметила Ферзя, командовавшего почётным караулом с новейшими автоматами, и вздрогнула, поняв, что они затевают. Да, она как-то рассказывала ему про традицию почётных залпов, которыми провожают военных в последний путь, но никак не думала, что он решит использовать её сейчас. А судя по всему, именно это сейчас и готовилось.
Маргарита бросила смятенный взгляд на царицу и по её спокойному лицу поняла, что та в курсе. Бойцы вскинули стволы, щелкнули затворами.
– Залп! – скомандовал Ферзь.
Раздался выстрел, переполошивший птиц, сорвавшихся с истошным ором. Потом второй, третий. По знаку Ферзя начали закрывать и опускать гробы.
Маргарита выдохнула, перекрестившись под платком. Вот и всё.
На выходе из леса, ещё не дойдя до выстроившихся вдоль дороги возков, Лика вдруг потянула Маргариту с тропинки.
– Ты чего? – удивилась Маргарита, спуская на шею чёрную шаль.
– Слушай, – нерешительно начала Лика, поглядывая на царицу, уже дошедшую до своего возка и беседующую о чём-то с Коломной. – Мы сейчас на поминки к Вельяминовым едем с Марьей. Ты с нами?
– Лика! – заныла Маргарита. – Ну вот меня ещё там не видели…
– Я так и думала! – прервала Лика. – Ладно, раз ты не с нами, съезди в «Семь сапогов».
– Зачем? – опешила Маргарита.
– Передай Ядвиге. – Лика вытянула из рукава маленький сложенный листок. – Я сначала думала Ферзя попросить, но раз уж тебе всё равно делать нечего…
– Ферзя? – вскинулась Маргарита.
– Да, он сегодня с ребятами тоже в «Сапогах» пьёт. Ну что, съездишь? Возьми Ефрема, а я с Марьей доеду.
– Ну давай, – небрежно сказала Маргарита, старательно скрывая волнение и забирая листок у Лики. – Чего ты там начеркала-то? От Марьи не влетит?
– Ничего такого. Просто, что со мной всё в порядке и пусть не волнуется. Буду рожать, пришлю ещё.
– Лика! – донёсся до них повелительный голос царицы. – Ты идёшь?
– Да, да, сейчас! – Лика торопливо поцеловала Маргариту. – Ну всё, пока. Во дворце встретимся.
Пропустив поезд царицы, бояр и епископа с конным сопровождением гвардейцев во главе с Ферзём, Маргарита нарочито неторопливо подошла к своему возку.
– Ну что, Ефрем, едем?
– Как скажете, – флегматично ответил кучер.
– Не кисни, я тебе тоже кружечку поставлю. Всё равно спешить некуда.
– Другое дело, – повеселел Ефрем. – Ну садитесь, что ли.
– Подвинься, – велела Маргарита.
– Чего? – не понял Ефрем.
– Не хочу я там в духоте париться. Лучше с тобой на козлах доеду. Подвинься.
Маргарита решительно забралась на облучок, пихнув Ефрема, и кучер, поморщившись, уступил.
– Воля ваша, барышня! – недовольно перебирая вожжи, сказал он. – Навернётесь в дороге, сами отвечать будете.
– Буду, буду, – Маргарита нетерпеливо ткнула его в бок. – Давай уже, трогай.
От Ясенево до «Семи сапогов» по летней трясучей дороге добирались часа полтора. По расчётам Маргариты, гвардейцы Ферзя должны были за это время успеть сопроводить царицу до Волхова, смениться и добраться до «Сапогов». Если Лика ничего не напутала. Если Ферзь сам не передумал или Марья не оставила его при себе.