– Ну… – протянул Костя, напряжённо соображая. Он ещё не понимал, отказывался понимать. То, что рассказывал Бессмертный, не укладывалось в голове. – Ну, вы имеете в виду, что Лиза…
– Да, Лиза – праправнучка Василия Плотникова. А её прапрабабка, в свою очередь, правнучка Александра Пушкина. Ну а вторая фамилия? Истомин…
Бессмертный смотрел на него не мигая. Костя облизнул пересохшие губы.
– Истомина… это мамы… фамилия мамы…
– Да, девичья фамилия твоей матери, – подтвердил Бессмертный. – И, стало быть, ты – потомок Александра Сергеевича Пушкина. От незаконнорождённого сына. Но, кстати говоря, старшего. Прижитый от крепостной девушки байстрюк был его первым ребёнком.
– Вы… вы это всё серьёзно?
– Абсолютно.
– Откуда вы знаете всё это? – Костя ошеломленно смотрел, сжимая в руке забытый смартфон. – Столько лет прошло…
Бессмертный рассмеялся.
– Костя, видимо, даже здесь и даже тебе трудно привыкнуть к тому, что я долгожитель. Я старше Александра Сергеевича – так, на секундочку. И я очень внимательно следил за судьбой его рода, только один раз выпустив его из вида. В гражданскую войну, когда всех разметало по стране и миру, и я потом много лет искал их заново.
– Зачем?
– Видишь ли, Костя… Пушкин ведь не просто гениальный поэт и плодовитый любовник. Он сам, в свою очередь, потомок. Потомок сказочника.
– Какого сказочника? – не сразу понял Костя. – А, того… Того самого? Автора?
– Да.
– Да не может быть! – воскликнул Костя, потрясённо откидываясь к спинке кресла.
– Может. В 1586 году от Рождества Христова один московский дворянин, Григорий Пушкин, возвращаясь из Новгорода в Москву, заночевал в Твери. Через девять месяцев молодая хозяйка постоялого двора, в котором ночевал Григорий, родила сына. В отличие от Александра Сергеевича Григорий повёл себя достойно – женился на девушке и признал сына. Девушку звали Ириной. И была она дочерью того самого сказочника. Или Автора, как тебе больше нравится.
Костя взлохматил волосы, потряс головой. Он не знал, что сказать, он не мог пока даже осознать всё это.
– То есть Костя – потомок Автора? – негромко спросила царица. – Того самого?
– Не прямой – если считать по мужской линии. Но потомок. Да.
– Он за этим тебе был нужен? Ты четыреста лет искал его поэтому?
Костя напряжённо уставился на Бессмертного. Ну вот, наконец-то. Наконец-то царица задала самый правильный и нужный вопрос. Сейчас всё станет ясно. Окончательно ясно.
– Мне нужен был не просто потомок, – ответил Бессмертный. – Потомков много. Все потомки сказочника имеют потенциал выше, чем у других людей, но даже его надо было раскрыть. А я долгое время этого не знал. Когда узнал, не понимал как. Когда понял и начал работу, оказалось, что это всё равно адски трудно. Убедить людей в реальности параллельного, волшебного мира. В реальности его существования, в возможности попасть сюда. Ближе всего я подобрался с этим к Александру Сергеевичу. Он оказался самым восприимчивым, он почти уже был готов… Чуть-чуть оставалось… Если бы не Дантес…
– Да кто этот Пушкин, о котором ты всё время талдычишь? – не выдержала Марья.
– Великий поэт и один из лучших сказочников своего времени. Ты ведь помнишь, Костя? «У Лукоморья дуб зелёный…» – негромко продекламировал Бессмертный.
– «Златая цепь на дубе том…» – автоматически подхватил Костя.
– «И днём, и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом», – завершил Бессмертный. Баюн заинтересованно поднял голову, прищурился лениво. – Он хорошо слушал, Александр Сергеевич. Многое запомнил. Но так и не успел добраться до главного. Дуэли, стихи, карты, барышни – вечно его что-то отвлекало. А ты успел. Потому что тебя я вёл с самого начала.
– Как это – с самого начала?
– Долгая история. Я тебе потом как-нибудь объясню. Суть в том, что я приехал в Волхов, как только узнал, что там родился очередной потомок. Это давало мне хороший шанс. Я приставил к тебе Лизу…
– Вы? – перебил Костя. – Вы приставили ко мне Лизу? Зачем?
– Чтобы она погрузила тебя в нужные сказки с самого младенчества, настроила восприятие определённым образом. Когда ты пришёл ко мне, ты ведь уже был почти готов – не так ли, Костя? Ты поверил почти сразу – легко, без сопротивления. И Третий мир открылся тебе в колодце.
Костя слушал, медленно кивая головой. Да, теперь всё становилось понятным. Теперь почти всё сошлось. За исключением, может быть…
– А вот то, что я выжил… когда в меня стреляли… что я… ну, бессмертный, что ли… как вы, – затруднённо выговорил Костя, – это как-то связано с тем, что я потомок сказочника?
– Нет, – качнул головой Бессмертный, – это совершенно точно с этим не связано. Как я уже сказал, потомков сказочника было много, и все они давно и благополучно преставились. Твой случай явно связан с чем-то, что произошло уже здесь, в этом мире. Подумай, не было ли с тобой здесь чего-то особенного? Что как-то выделялось бы на фоне прочего?
Костя пожал плечами. Да всё случившееся с ним здесь легко можно считать «чем-то особенным», включая сам факт нахождения здесь. Что на этом фоне можно выделить, он даже не представлял.
– Какие-то манипуляции с тобой? – настаивал Бессмертный. – Какое-то вторжение в организм? Колдовство? Операция?
– Нет, – Костя качал головой, – не было ничего, кажется. Ой! – вспомнил он. – Да, точно. Было кое-что.
Мальчик в предвкушении переводил загоревшийся взгляд с Бессмертного на царицу. Они подались вперёд, взволнованно и напряжённо наклонившись к нему.
– Когда я был в Малахите, меня там… ну, допрашивали вроде как. Что-то вроде этого было. И знаете – я прямо чувствовал, как эти Хранители пытаются залезть мне в голову. Хотели выяснить, правду я говорю или нет, и как-то вот… как-то вот воздействовали на сознание. Я физически это чувствовал. Но при этом понимал, что у них ничего не получится. То есть я врал, и знал, что вру, и понимал, что могу справиться с их давлением. Но почему у меня получилось? Они ведь волшебники, а я… я…
Царица весело рассмеялась, перегнулась к нему через ручку кресла и поцеловала в голову.
– А ты мой маленький умелый лгун, если сумел провести самих солнцеликих. Приятно, наверное, было унизить их?
Костя хмыкнул. Было и в самом деле приятно, но ведь он не об этом.
– Не такой уж и маленький. – Бессмертный внимательно смотрел на них. – Но в любом случае он бы не справился сам. Твоя работа, Маша?
Костя удивлённо повернулся к царице. Она смотрела на него с лукавым и задорным блеском в глазах, какого он у неё ни разу не видел. На секунду ему показалось, что перед ним почти девочка – настолько молодо и непосредственно выглядела Марья.
– Он ведь ещё при тебе? – царица дотронулась до груди. – Янтарь?
– Что? – Костя механически повторил её жест. – А, кулон! Конечно.
Он торопливо расстегнул воротник, вытянул из-за пазухи янтарный кулон. Небольшой овал приятно светился и грел пальцы.
Бессмертный хмыкнул.
– Умно. Но ты ведь готовила его не к здешним вопросам?
– Я подумала, что он может сработать и там. В любом случае мальчику было бы проще.
– Вполне возможно, Маша. Вполне возможно.
Костя непонимающе переводил взгляд с брата на сестру.
– Вы о чём вообще? – не выдержал он. – Что это за кулон?
– Защита от нежелательных вопросов, – ответила Марья. – И вообще от любого насильственного воздействия на сознание.
– То есть… то есть я поэтому не поплыл у Хранителей?
– Вообще-то, я надеялась, что этот кулон защитит тебя в твоём мире. Если бы вдруг ты не захотел рассказывать о том, что было. Ты смог бы говорить всё что угодно, и тебя не поймали бы на лжи. Но видишь, как получилось – он пригодился тебе и здесь. В куда более сложной ситуации.
– Вот оно что! – протянул Костя немного уязвлённо. – А почему вы сразу мне не сказали, что это за кулон?
– Чтобы не придавать тебе излишней самоуверенности, – ответил Бессмертный за сестру. – Когда ты абсолютно уверен, что бояться тебе нечего, тогда и начинаешь совершать ошибки. Но мы немного отвлеклись. Янтарь защитил тебя от воздействия Хранителей, но к твоему воскрешению отношения он не имеет. Думай, Костя. Думай. Может, было ещё что-нибудь?
– Не знаю, – Костя ожесточённо почесал лоб. – Вообще не представляю. Ну, может, это…
– Подожди-ка, – Бессмертный насторожённо прищурился, наклонился к Косте. – Что это у тебя?
– Где?
Бессмертный взял его за правую ладонь, которой он только что чесал лоб, провёл пальцем по стреловидному шраму.
– А, это! Да это фигня. Это я и забыл уже сто лет как.
– А всё-таки, – настаивал Бессмертный, не выпуская его руку. – Это же не царапина и не ссадина. Это нож. Кто тебе эту стрелку вырезал?
– Да ну, фигня! – Костя вырвал ладонь. – Сойка чуток чиркнула, напугать хотела. Там ещё, в Скальном Грае.
– Сойка? – Бессмертный задумчиво нахмурился. – Ножом?
– Ну да, – Костя не понимал, к чему он клонит. Марья, кажется, тоже.
– А Соловей был при этом?
– Был, – нехотя кивнул Костя. – Да это ерунда, царапина просто. Я и забыл уже…
– Маша, позови сюда Соловья, – приказал Бессмертный.
Это выглядело как приказ, а не просьба. Но царица послушалась, не задавая вопросов. Её заинтриговала какая-то догадка брата, и хотелось самой побыстрее понять, в чём дело.
Через пять минут Соловей входил в кабинет.
– Благов! – радостно ухмыльнулся он, увидев Костю. – Задал жару бледноликим?! Моё почтение, рад тебя видеть.
Он протянул ему широкую костистую ладонь. Костя неуверенно пожал. Какая-то была в Соловье непосредственность, не позволявшая на него долго злиться.
– Сядь! – приказала Марья, кивнув на кушетку рядом с братом.
– А в чём дело? – поинтересовался Соловей, опускаясь. – Зачем звали?
Марья взяла Костю за правую руку и вытянула ладонью вперёд.
– Узнаёшь? Как ты мог позволить себе такое – пытать ребёнка?
– Да ладно, Марья Моревна, – сконфуженно пробормотал Костя, пытаясь вырвать руку. – Ничего же не было…