– А от тебя известно?
Соловей красноречиво посмотрел, улыбнулся. Ольга сердито отвернулась, вновь наклонилась к письму Князь продолжал читать, задумчиво постукивая пальцами по столу.
– Тут сказано: обеспечить тебе поддержку и прикрытие. – Он поднял голову. – Что это значит?
– Ничего такого обременительного, – небрежно отмахнулся Соловей. – Галеры, провиант, свободный выход из порта. Только для меня. Для всех остальных закройте на неделю.
– Неделю?! – возмущённо вскинулась Ольга. – Ты в своём уме?
– Ладно, хотя бы на три дня. Введите карантин, придумайте что-нибудь. Просто дайте мне время дойти до Буяна. Чтобы никто там раньше меня не оказался, не смог предупредить.
– Предупредить о чём?
– О том, что я вышел отсюда с вашего согласия.
Ольга непонимающе свела брови.
– А! – Соловей с досадой махнул рукой. – Не забивайте себе голову, княгиня. Просто сделайте, как я прошу. Доставьте радость сестре, если уж мне не хотите.
– Но почему она мне не сказала? – настаивала Ольга. – Почему она только с тобой прислала, в письме?
– Вот именно поэтому. Потому что знала, что вы непременно начнёте советоваться да обсуждать и утечек не избежать. А нам сейчас именно что нужна максимальная скрытность. Ну же, княгиня, это простое решение. Вы же хотите вернуть свою команду?
– Какую команду? – недоумённо нахмурилась Ольга.
– Ну какую – вашу же, галерную. Я, когда галеры захватил, отправил людей на остров. С капитаном, со всеми. Если не померли ещё и не продали их – верну.
– Соловей! – Ольга задохнулась от гнева. – Ты совсем уже! Ты почему не сказал нам, что Вадим жив? Мы думали, они погибли все.
– Забыл, – Соловей небрежно пожал плечами. – Как-то не до того было, знаешь. Брата твоего возвращал, за сестрой ухаживал…
– Хватит! – сухо оборвал князь. – Соловей, это бесчестно. Ты должен был нам сообщить о пленных при заключении соглашения. Они должны были войти в него.
– Вот сейчас и войдут. Оцените моё великодушие. Вы получите обратно не только галеры, но ещё и команду. С которой уже попрощались.
– Нам на твоё великодушие… – презрительно возразила Ольга. – Сам знаешь что.
– Болт положить, – кивнул Соловей. – Вам, княгиня, выражаться не пристало, так что я уж за вас. Так что по галерам?
Гвидон переглянулся с Финистом, пожал плечами.
– Ладно, бери. Раз уж Марья настаивает…
– Отлично! – осклабился Соловей. – Вот и ты, оказывается, что-то можешь решать. Так я пойду? Готовить флот к выходу?
– Иди, – разрешил Гвидон. – Финист, проводи.
Соловей ухмыльнулся.
– Ну идём, орёл! Кстати. – Он обернулся, взявшись за ручку двери. – Отцу от меня привет передай. Сам бы заскочил, да времени нет.
Князь дождался, пока закроется дверь, и зажмурился, прижав ладони к глазам и тихо простонав.
– Дорогой! – Ольга опустилась перед ним, заглядывая в лицо снизу вверх. – Измучил он тебя?
– Как только ты его терпишь?! – князь покачал головой.
– Никак, – заверила она. – Сам видел – едва не выгнала.
Ольга сложила руки на коленях мужа, опустила на них голову.
– Почему ты ему не сказал?
– А нужно было?
– Они всё равно ведь узнают.
Князь помолчал.
– Да, наверное. Но мне не хотелось говорить сейчас. Тем более Соловью.
Ольга бледно усмехнулась.
– Что ж, тут я тебя понимаю. Но Маша должна знать, Гвидо. Это ведь и её тоже касается.
– Прежде всего это касается нас, Оля. А мы до сих пор не решили, что будем делать.
– Ты поэтому не хотел отдавать ему галеры?
– В том числе. Но это не главное, ты же знаешь.
– Да, знаю, – она помолчала, осторожно погладила его по руке. – Может, всё-таки поговоришь с отцом ещё раз? Вдруг согласится?
– Бесполезно, Оля! – вздохнул князь. – Пробовали ведь уже – и ты, и я. Он уже убедил себя и, по-моему… – Гвидон замялся.
– Да?
– По-моему, он просто сдался. Тут всё сошлось для него, понимаешь? И пророчество, и болезнь, и…
В дверь постучали. Ольга торопливо поднялась, оправляя платье. Князь выпрямился в кресле.
– Заходи, Фини!
– Я должен отправиться с ним, – без предисловий заявил Финист, едва прикрыв дверь.
– С Соловьём? – Ольга переглянулась с мужем. – Зачем?
– Я не верю ему. Вдруг он опять решит переметнуться?
– Это вряд ли, Фини, – засомневалась Ольга. – Он влюблён в Марью, он готов на всё ради неё…
– Да, это меня тоже беспокоит. – Финист медленно ходил по тесному кабинету. – У него совсем нет берегов. Как он собирается возвращать себе остров? Какими силами? Какими жертвами? Ладно, если только своих пиратов положит, а если и наших людей? Если пострадают гражданские корабли? Или арданцы, не дай бог? Отвечать же не ему, а нам.
– И чего ты хочешь? – нахмурился князь.
– Я отправлюсь с ним и проконтролирую. Прослежу, чтобы он держал себя в рамках и вернул галеры и команду в целостности, как обещал. Они нам ещё понадобятся.
Князь неуверенно переглянулся с женой, повернулся опять к Финисту.
– Ты уверен?
– Гвидо, не все тебе будут рады в Салтанате. Сам знаешь, тебя давно не было дома. Нам понадобится боевая поддержка. И, кстати говоря… – Финист задумчиво пощипал кончик уса.
– Что? – недоверчиво спросил Гвидон.
– На самом деле эта кампания нам как нельзя кстати. – Финист по очереди посмотрел на княгиню, на князя. – Я только сейчас понял. Если Соловей возьмёт остров и вернёт нам галеры в срок, у нас же одной проблемой будет меньше. Не придётся отвлекаться на пиратов, все силы можно будет бросить на твою поддержку. Если честно, я бы даже не гонял галеры туда-сюда, а сразу же от Буяна направил бы в Салтанат. Если людей хватит, и они более-менее в норме…
– Отец ещё не умер, – тихо напомнил князь.
– Гвидо, прости, но ты должен думать об этом уже сейчас. Западная Боргея – твоё наследство, даже если с этим кто-то и не согласен.
– Отец…
– Отец умирает. И если сейчас не заявить и не подтвердить свои права, потом может быть поздно. Княгиня, – Финист повернулся к Ольге, так и не дождавшись ответа от князя, – скажите хоть вы ему!
Ольга неуверенно посмотрела на мужа. Он задумчиво постукивал пальцами по столу, не откликаясь на взгляды и что-то решая про себя.
– Потом, Фини! – Ольга повернулась к раздосадованному куму. – Потом, ладно? Закончи дела с Соловьём, возвращайся сюда, и тогда всё решим. Может, отец ещё поправится, встанет.
По глазам Финиста Ольга поняла, что бы он хотел сейчас сказать, но сдержался. Она и сама уже не верила. Салтан умирал, и ничего с этим поделать они не могли.
Он лежал, грузный, толстый, всклокоченный, быстро и тяжело дыша. Опухшее его лицо то краснело, то бледнело. Сиделка терпеливо поправляла одеяло; он то и дело откидывал его, просил открыть окна.
– Нельзя, батюшка! – Ольга с трудом сдерживала слёзы, укладывала тестя обратно на подушки. – У вас воспаление лёгких. От свежего воздуха вам станет совсем плохо.
– Да я… и так… не жилец… – прохрипел Салтан на вдохе, потирая грудь. – Словно… ножом… изнутри… режет, – пожаловался он.
– Позвольте мне…
– Нет, – он упрямо мотнул головой. – Никаких чар… Конец… так конец… не надо… мне… дальше. Срок… вышел…
– Я просто сниму боль. Хотя бы поспите немного.
Салтан поёрзал в кровати, постанывая, помолчал.
– Ладно, – согласился он. – Но только… боль… На разок… Поспать…
Ольга переглянулась с мужем. Князь стоял у изножья кровати, положив руки на спинку, хмурился.
– Справишься?
– Да, я сама, – торопливо ответила она. – Я просто…
– Что?
– Ничего. Я сейчас, сейчас. Пара секунд.
Она встряхнула руками, расслабляя их и пытаясь скрыть смущение. Брат очень подробно объяснял им с Марьей, что такое боль. Почему она нужна, почему без неё никак. Нельзя лечить человека, не зная уровень его боли, – это она помнила. Но тесть не хочет лечиться. И замешкалась она не поэтому, а потому, что вдруг испугалась пропустить отход. Без боли он может умереть даже во сне, и они не будут знать, не успеют попрощаться.
Но тут же устыдилась, взяла себя в руки. Сосредоточилась и, как сотни раз учил и показывал брат, положила ладонь на грудь тестя. Представила, что прохладная влажная мазь вытекает из пальцев прямо в лёгкие, смазывая их изнутри и охлаждая воспалившиеся рубцы. По благодарному взгляду тестя поняла, что уже помогает. Он продолжал дышать быстро и тяжело, но перестал стонать. Боль ушла, помутневший взгляд прояснился.
– Спасибо, доченька! – прохрипел он, ловя её руку.
Она дала ему поцеловать ладонь, успокаивающе погладила по щеке.
– Отдыхайте, батюшка. Сейчас станет полегче, поспите немного.
Это было всё, что они могли сделать. Подхвативший три недели назад обычную простуду, неожиданно переросшую в тяжёлое воспаление лёгких, король наотрез отказывался лечиться. Ольга предложила вызвать брата, уверяя, что он и мёртвого поставит на ноги, – и тогда Салтан запретил кому-либо вообще рассказывать о своей болезни.
Ольга не могла понять его упрямства, пока однажды Гвидон не рассказал ей, в чём дело. В далёкой молодости, тогда ещё не королю, а молодому вестланскому принцу-бастарду без лена[2], без денег и каких-либо перспектив астрологи из ордена Девы предсказали, что он станет великим властителем, основателем нового рода держателей рассыпавшейся Боргеи и тридцать пять лет будет править успешно и славно, идя от победы к победе.
Так оно и вышло, и прошлой осенью исполнилось тридцать пять лет со дня коронации Салтана на троне Западной Боргеи. Суеверный король считал, что с тех пор срок его побед и успехов вышел и, дабы не порушить дело всей своей жизни, лучше отойти самому. Захват в плен Соловьём стал для него очевидным свидетельством, что удача закончилась, а болезнь явилась удобным предлогом завершить правление на пике. И никакие уговоры ни сына, ни невестки не помогали. Салтан был уверен, что ценой за его выздоровление и продление правления станет какая-то беда