– У тебя будут проблемы, – настойчиво повторил Финист. – Когда они узнают, что Лукаш был прав и ты всё-таки с Марьей…
– Командор! – перебила Сойка. – Кажется, проблемы у нас уже сейчас.
– Чего? – нахмурился Соловей, поворачиваясь.
Сойка кивнула в сторону приближавшегося во весь опор всадника. Охрана перегородила ему путь; Соловей нетерпеливо махнул рукой, велев пропустить.
Мурад спрыгнул, тяжело дыша, торопливо поклонился.
– Командор!
– Что там у вас? – с нехорошим предчувствием спросил Соловей.
Сойка с Финистом насторожённо слушали за плечом. Охранники с сопровождающими тоже подошли поближе.
– Беда, командор! «Прекрасную даму» арданцев потопили.
– Чего, твою мать?!
Мурад сделал шаг назад, на всякий случай хоронясь от кулака капитана, но выглядел не особо испуганным или виноватым. Вины за собой он не чувствовал, да и за остальными тоже. Всё, что могли, они сделали, а уж что получилось…
Он коротко рассказал, что произошло. Когда рано утром экипажи галер отправились на Плащи, оставив человек по двадцать на каждом судне присматривать за Сладкой гаванью, примерно через час вахтенные заметили, как к «Солнцу юга» приближается снявшаяся с якоря «Прекрасная дама». Оставшийся за старшего Мурад дал пару предупредительных выстрелов, приказывая остановиться, но на «Даме» явно не собирались выполнять приказы.
Мурад едва успел приказать приготовиться, как люди Дамброзо во главе с Винни полезли на абордаж. Их было больше, и дрались они отчаянно, но огневое преимущество было на стороне команды Мурада, и через десять минут схватки, потеряв половину убитыми и ранеными, Винни отдал приказ отступать.
Мурад потерял только трёх человек, но гребцов, чтобы развернуть боевую галеру и преследовать уходящую «Даму», у него не было совсем. И он принял решение потопить её орудийным залпом.
Два выстрела прошли мимо, третий сломал грот-мачту, четвёртый попал в подводную часть корпуса. «Дама» повалилась на борт и затонула за пятнадцать минут. Когда подоспели лодки с галер, спасать уже было некого. Соловей затейливо и длинно выругался, дослушав.
– И, по-твоему, я бы их не догнал? Ты о чём думал, пенёк когалымский?! С моими парусниками, с моими каравеллами – да мы бы их завтра к вечеру нашли и вернули бы, самое позднее.
– Не подумал, капитан, – Мурад растерянно заморгал. – Не до того как-то было. Они уходили, а вы…
– А я тут был! – разорялся Соловей. – Послал бы гонца сразу, сейчас бы уже знали, где они.
– Зачем они вообще напали? – нахмурившись, спросил Финист. – Мы же собирались их отпустить сегодня. Как обещали.
– Затем, что они не собирались уходить без Дамброзо. И, видимо, поняли, что его мы отпускать не собираемся.
– И что? Ради этого надо было так рисковать?
Соловей не ответил. Он подошёл к своей лошади, задумчиво огладил её по шее, повернулся к Финисту.
– Вот что, Скаль-Грайский. Собирай как можно быстрее команду, забирай галеры и возвращайся. Вместе с Дамброзо. И глаз с него не спускай, пока не доставишь к Марье.
– С чего бы вдруг? – Финист почувствовал неприятный холодок, пробежавший по спине.
– Сдаётся мне, он слишком много знает. И орден очень не хочет, чтобы он поделился этими знаниями с кем-то ещё. Винни был готов убить хозяина, лишь бы тот не заговорил. Смекаешь, о чём я?
Финист смутно начинал понимать. Если Соловей прав, то Дамброзо и впрямь не простой торговец и не рядовой член ордена. Но это вовлекало их в такой потенциальный конфликт, что даже война с Вестланом начинала казаться на его фоне сущей мелочью.
Он сдержался, постаравшись подавить нарастающую панику, поднял глаза на Соловья. Тот ответил жёстким, без улыбки взглядом.
– Вижу, дошло наконец. Надеюсь, теперь-то поторопишься.
Он вскочил в седло. Сойка уже сидела верхом, перебирала нетерпеливо поводья. Финист едва успел сесть на своего коня, как Соловей сорвался с места в галоп, свистнув так, что лошади прижали уши, а в небе столкнулись друг с другом, испуганно заорав, пара чаек.
Часть третьяПреодоление
Глава 1Первая казнь
Сквозь обрывки суматошных разноцветных снов, как сквозь туман или воду, до него наконец донёсся требовательный голос Майи:
– Господин! Господин, вставайте. Вставайте, пожалуйста. Бардин просит вас. Говорит, очень срочно.
Никита промычал, не открывая глаз, повернулся на другой бок, натягивая одеяло.
– Пусть подождёт, – пробормотал он.
Встать сейчас не было никакой возможности. Наверное, он поспал часа два, не больше, и Майя знала об этом. Какого же дьявола будит?!
Одеяло слетело с него. Никита с трудом разлепил веки, посмотрел ошарашенно.
– Ты совсем охренела? – возмущённо осведомился он сиплым голосом. – А ну, дай сюда!
Кажется, он вконец разбаловал Майю. Мало того, что служанка чуть ли не каждую ночь проводит в его постели, так уже и вести себя начинает как жена. Никуда не годится! Пора указать ей на место.
– Господин, вам надо принять Бардина, – настойчиво повторила Майя. – Он только что из города. Саура убили.
Никита рывком сел в постели.
– Что?
– Саур застрелен. Принесли Бардину, а он сразу к вам. Не знает, как доложить госпоже.
Никита моргал, пытаясь проснуться и собраться с мыслями. Как во сне, до него доходило обрывками. Саур убит… Бардин… Елена…
Елена! Комкая постель, он торопливо выбрался из кровати. Майя уже поставила на умывальный столик таз с водой и стояла рядом с кувшином и полотенцем.
– Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёрт! – ругался Никита, плеская себе мыльной водой в лицо и на шею, растирая грудь и подмышки. – Вот только этого нам ещё не хватало. Ты сама его видела?
Майя утвердительно кивнула. Никита завёл глаза к потолку, выругался так, как никогда не позволял себе при Маргарите или Елене.
– Лей давай! – раздражённо потребовал он, наклоняясь.
Майя сполоснула ему шею и спину чистой водой из кувшина, вылила остатки в ладони. Никита крепко протёр лицо, смывая остатки пены, провёл руками по влажным волосам. Майя протянула ему полотенце.
Ожесточённо растираясь, Никита думал только об одном: кто? Кто мог осмелиться на такое? Кто оказался настолько безумен или, напротив, настолько расчётлив? Если Бардин немедленно не даст ему ответа, быть беде. Елена смерти Саура не простит.
– Одеваться.
Майя уже подавала ему штаны и рубашку, опустившись на колени, помогала натянуть сапоги, сноровисто заматывала платками запястья и шею. Подала кобуру с пистолетом, куртку, расчёску, поднесла зеркало. Никита торопливо шаркнул расчёской пару раз по волосам, отбросил и вышел из полутёмной, завешенной коврами спальни.
Майя предусмотрительно осталась. «Хоть в эти дела не лезет, – мельком подумал Никита, – и то хорошо».
Бардин ждал его в зале, который Никита отвёл под свой кабинет, приказав поставить там привычные стол и стулья и прорезать в стене шатра окна для дневного света. Войдя, он тут же увидел на столе вялое тельце ворона, пронзённое насквозь арбалетной стрелой.
– Ваше благородие! – Бардин почтительно склонился в приветствии.
Никита не ответил. Он подошёл к столу, задержав дыхание, повернул ещё теплую тушку ворона.
Да, это Саур. Сомнений быть не может. Он на секунду зажмурился, перебрав в уме ещё пару матерных слов, повернулся к Бардину.
– Где вы его нашли?
– На Средном рынке, – без промедлений ответил начальник розыскной службы. – Один из охранников заметил его у входа, дал знать моим людям, ну а дальше… На самом деле это нам мало что даёт.
– Почему?
– Крови под ним было мало. Значит, убили не там, а туда просто выбросили. Советник, вы куда-то посылали ворона в эту ночь?
Никита помрачнел.
– Он следил за святилищем. Но это тоже ничего не доказывает, он всегда мог сняться. – Никита наклонился, рассматривая стрелу. – Арбалет городской стражи.
– Нет, гарнизонный, – поправил Бардин. – Городские короче и меньше.
Похоже, и тут он прав. Значит, святители подкупили кого-то из гарнизонных стрелков. Или…
– Такие арбалеты можно и на рынке купить, – сказал Бардин. – Из-под полы, конечно, но если знать, у кого и где…
– Сколько тебе нужно времени? – перебил Никита. – До обеда успеешь?
Бардин пожал плечами.
– Если стрелок ещё в городе…
– Найди мне его, Бардин, – процедил Никита с угрозой. – Найди, иначе тут такое начнётся…
Он осёкся, прислушавшись. Даже сквозь толстые ковры слышались лёгкие торопливые шаги, негромкие протестующие возгласы, и через пару секунд, отдёрнув плотную ткань на входе, ворвалась Елена. «Ну вот и началось», – обречённо подумал Никита.
Елена тяжело дышала, держась рукой за грудь, едва прикрытую утренним шёлковым халатиком. Бардин почтительно склонился перед ней; она его даже не заметила. Она смотрела остановившимся взглядом на ворона, и глаза её наполнялись слезами.
– Саур! – прошептала она. – Саур, мальчик мой…
Она схватила тушку ворона, как есть, со стрелой, прижала к груди и заплакала. Заплакала в голос, со всхлипами, с причитаниями, с такой горестью, как будто оплакивала не ворона-убийцу, а родного ребёнка. Вспоминала, как он поддерживал её после изгнания Кощея, как не давал окунуться в отчаяние и безысходность, как помогал вернуть Бессмертного и утвердиться на троне каганата.
– Ты всегда был мне верен, Саурчик! – причитала Елена сквозь слёзы, поглаживая безжизненную тушку с беспомощно свесившейся головой с открытым клювом. – Сколько раз ты спасал меня, сколько раз выручал! Саурчик, Саур мой родной! Как же я теперь без тебя?!
Она рыдала, не в силах остановиться. Никита угрюмо хмурился, отворачиваясь. Он знал, конечно, что смерть Саура станет для Елены ударом, но не подозревал, что таким потрясением. Неужели она и вправду его так любила? Как родного сына?! И что теперь сделает с его убийцами?
Елена затихала, всхлипывая, баюкая Саура на руках и шепча что-то неразборчивое. Кое-что, впрочем, Никите расслышать удалось: «…клянусь тебе, Саур… клянусь…» Было несложно догадаться, в чём именно она клялась.