— Впрочем, это не должно тебя удивлять. Ты помнишь, как было у нас в школе. Любители поиздеваться над слабым есть везде.
20
Когда я приехала домой, Дэниел дремал на диване. Телевизор был включен, повторно показывали сериал «Офис», и, пока я не закрыла входную дверь, он даже не шелохнулся. Когда дверь закрылась, Дэниел открыл глаза и сел на диване.
— Добро пожаловать домой. Как прошел ваш вечер?
— Довольно скучно.
— Встретили горячих парней?
Дэниел улыбнулся, говоря это, но в его голосе не было улыбки. Как будто он меня проверял.
Посмотрите, как крошечные пузырьки кружатся вокруг пары, пока температура воды продолжает подниматься.
Я ничего не ответила, просто стояла с сумкой в одной руке и шоколадным батончиком в другой. Взгляд Дэниела переместился на батончик, и его улыбка дрогнула.
— Это то, что я думаю?
— Точно.
— Ты… купила его для меня?
Очевидно, да. Я не люблю шоколадные батончики. Дэниел любит, по крайней мере, именно этот.
Батончик «Уачамаколлит» компании «Херши». Когда Дэниел в тринадцать лет ездил в Херши-парк со своей приемной семьей, он впервые попробовал его. И, возможно, из-за того, что тот отличался от любых других батончиков, которые он когда-либо ел, или же потому, что эта поездка произвела на него такое огромное впечатление, «Уачамаколлит» стал его любимым батончиком на все времена.
Дэниел поделился со мной этой историей после первого месяца нашей совместной жизни, и я сделала мысленную заметку. Фактически это была крупица информации, которую я всегда использовала на Рождество, чтобы засунуть несколько батончиков в его чулок — хотя, если подумать, прошел как минимум год, если не два, с тех пор, как мы в последний раз обменивались настоящими подарками на Рождество.
Не говоря ни слова, я положила батончик на журнальный столик и повернулась к шкафу, чтобы повесить сумку.
Дэниел взял его.
— Давненько не ел их. Спасибо, — сказал он.
Я не стала рассказывать ему, что когда меня осенила идея — после того, как я высадила Кортни и поехала домой, — я сначала остановилась на одной заправке, чтобы купить батончик, но там его не оказалось.
Поэтому я остановилась на другой заправке, но там тоже таких батончиков не было, так что искомое я купила лишь на третьей, всего в двух милях от нашего таунхауса.
Вместо этого замечание Дэниела меня задело, и любезный поступок, который я решила совершить — да, примитивный, конечно, но ведь, как говорится, главное — внимание, — теперь вызвал у меня волну сожаления.
Я было направилась к лестнице, но остановилась, потому что Дэниел спросил:
— Куда ездили?
Поскольку никаких других названий мне в голову не пришло, я сказала ему правду:
— «Гриль-бар Хьюи».
— Не знаю такого.
— Это не здесь. На Западном берегу.
— И каким ветром вас туда занесло?
— Кортни захотелось именно туда.
— Ты хоть повеселилась?
— Угу.
— Прекрасно. Не могу вспомнить, когда ты в последний раз встречалась с кем-то из подруг.
Я не смогла понять, было это подначкой или он сказал совершенно серьезно. Было время, когда Дэниел призывал меня больше общаться. Обычно с его друзьями и коллегами, потому что было ясно как божий день, что собственных друзей у меня практически нет. Но поскольку я то и дело придумывала новые оправдания, лишь бы не выходить из дома, Дэниел перестал приглашать меня в свои компании.
— От меня пахнет дымом. Нужно принять душ.
Дэниел взглянул на батончик в своей руке и быстро встал с дивана.
— Ты голодна? Я как раз собирался приготовить себе жареный сыр. Могу сделать и для тебя.
Вы не поверите, но Дэниел готовит потрясающие сэндвичи с жареным сыром. Он рассказал мне, что в тех семьях, где он рос, это было единственное, чем кормили детей, и поэтому он приобрел вкус к совершенству. Намазать маслом ломтики хлеба. Установить печь в нужном режиме, задать идеальную температуру. Добавить нужное количество сыра.
— Слишком много сыра, — сказал однажды Дэниел, — и сэндвич загублен. Слишком мало — и сэндвич загублен. Всего должно было быть в самый раз. Ни больше ни меньше.
Когда мы только начинали встречаться, Дэниел пытался научить меня готовить эти идеальные бутерброды. Он, бывало, ставил хлеб, сыр и масло на стол и, встав рядом со мной, осторожно направлял мои руки, пока я намазывала хлеб маслом.
Затем, когда мы стояли рядом у плиты, он шептал мне инструкции, говоря, когда переворачивать сэндвич, и иногда покусывал меня за ухо и целовал в шею.
Сейчас, стоя у лестницы, я не могла вспомнить, когда Дэниел в последний раз предлагал сделать для меня сэндвич.
— Спасибо, не откажусь.
Он кивнул и отправился на кухню. Я начала подниматься по ступенькам, но остановилась на полпути.
— Какие у тебя планы на выходные?
— Уезжаю до понедельника. Хотел завтра или в воскресенье заглянуть в клуб «Мальчишки-девчонки». Почему ты спрашиваешь?
— Просто интересуюсь.
Раздеваясь на ходу, я продолжила подниматься по лестнице. Бросила вещи в стиральную машину и включила душ. И пока вода нагревалась, поспешила в спальню и поставила телефон на зарядку. По дороге домой мы с Кортни остановились на заправке, и я купила ей еще минуты на мобильный. Я не ожидала получить от нее известия сегодня вечером, но не хотела, чтобы мой телефон вырубился, если она вдруг попытается позвонить или написать мне.
В душе я пробыла недолго. Когда я выключила воду и вернулась в спальню, меня уже ждало сообщение от Кортни.
Позвони мне.
Опасаясь, что что-то случилось, я быстро набрала номер. Два гудка, затем Кортни шепотом ответила.
— Привет.
— Все в порядке?
— Да. Терри спит в соседней комнате, поэтому я не хочу говорить слишком громко. Во всяком случае, я нашла жену Дестини.
— Ее жену?
— Да, оказывается, Дестини была лесбиянкой. Ее жену зовут Шарлотта.
Найти информацию о ней оказалось несложно. В некрологе упоминалась ветеринарная клиника, где работала Дестини. Я нашла их страницу в «Фейсбуке», на которой был опубликован хороший пост о Дестини. Там была отмечена ее жена, и из профиля этой самой жены я смогла выяснить, что она — в смысле, жена — каждую субботу дает уроки верховой езды в местечке под названием Риджуэй-Фарм. И если только ничего не случится, она должна быть там во второй половине дня.
Я ничего не сказала, просто села на край кровати, чувствуя, как вода с моих мокрых волос капает на голые плечи. Думала о встрече с вдовой Дестини. Женщиной, которая нас даже не знает.
— Эмили? Как ты думаешь, ты сможешь поехать туда? Если, конечно, считаешь, что мы должны услышать то, что она может нам сказать.
— Да, я считаю, что мы просто обязаны услышать то, что она может нам сказать. Не хочешь со мной?
Тихий вздох на другом конце линии.
— Ты же знаешь, я только за, но не хочу оставлять Терри на все это время дома одну. И я без того оставила сегодня на большую часть дня.
— Я в курсе. А если взять ее с собой?
Через пять минут я, шлепая босыми ногами, спустилась по лестнице на первый этаж в спортивных штанах и футболке. Дэниела я нашла на кухне, он стоял у плиты.
— Ты вовремя, — сказал он. — Ребята уже готовы.
Он разложил сэндвичи на две отдельные тарелки. Поскольку Дэниел знал, как именно я люблю есть такое, он не стал спрашивать меня, разрезать сэндвич или нет. Машинально схватив нож, он разрезал его по диагонали и передал мне мою тарелку.
Этого следовало ожидать: мой сэндвич выглядел идеально. Хлеб золотистый и теплый. Сыр слегка увеличился в объеме, а не растекся.
Тем не менее я не притронулась к нему. Дэниел, который уминал свой вовсю, нахмурился.
— Что-то не так?
— Нет, выглядит великолепно.
Я быстро откусила кусок, но почти не ощутила вкуса. Мысли все еще вертелись в голове, отчего в ней царил форменный кавардак. Дэниел поставил тарелку на стойку и вытер рот салфеткой.
— Послушай, я не хотел показаться грубым. Просто я… Я давно нигде не был вместе с тобой. Наверное, я приревновал, что ты тусовалась с подружкой без меня. И еще раз спасибо за батончик. Я бы предложил поделиться им, но пока ты была в душе, слопал его целиком.
Я улыбнулась ему и подумала: вдруг Лиза все-таки ошиблась, вдруг ни он, ни я не находимся в фигуральном кипятке. Внезапно мне голову пришла еще одна мысль, и я спросила:
— Как ты смотришь на то, чтобы завтра поехать к морю?
21
Первый день Грейс Фармер в средней школе имени Бенджамина Франклина совпал с праздником. Думаю, худший праздник для новенькой трудно себе представить.
День святого Валентина.
Математика с миссис Гэллоуэй. Через пять минут после звонка раздался тихий стук в дверь. Вошел директор Акерман, следом за ним — миниатюрная девочка. Ее взгляд был устремлен в пол, так что видны были только длинные темные волосы.
— Миссис Гэллоуэй? У меня для вас новая рыбка.
Директор Акерман усмехнулся своей избитой шутке, что за ним, как известно, водилось, и кто-то в классе — вероятно, Бобби Уоллбридж — издал громкий саркастический смешок, который, однако, тотчас оборвался, как только Акерман резко повернул голову, чтобы посмотреть, кто над ним смеется.
Миссис Гэллоуэй сложила руки. Я решила, что этот жест должен обозначать радость от приятного сюрприза.
— О да. Это Грейс Фармер, верно? Привет, Грейс. Я миссис Гэллоуэй.
Миссис Гэллоуэй протянула руку. Сначала новенькая просто стояла и смотрела в пол. Прошла пара секунд, но ответа не последовало. Затем Грейс Фармер, похоже, сообразила, что теперь ее очередь что-то делать. Она протянула руку и ответила миссис Гэллоуэй безжизненным рукопожатием.
Директор Акерман сохранил на лице вымученную улыбку.
— Удачного вам дня, миссис Гэллоуэй. Хорошего дня, класс.
Подавляющее большинство моих одноклассников просто прикола ради ответили в унисон: