Элиза сначала не отреагировала, ее взгляд остался пустым, но затем она улыбнулась и даже выдавила смешок.
— Я говорю совершенно серьезно, — сказала Кортни.
Элиза покачала головой и подняла руку.
— Знаю, знаю. Извини, я не нарочно. Просто… ожидала услышать другое. Я думала, вы двое просто хотели встретиться и наверстать упущенное. Не могу вспомнить, когда в последний раз видела кого-то из вас. И тут вы вываливаете все это на меня. Согласитесь, это слишком.
Повисло неловкое молчание. Чтобы нарушить его, я кивнула на бриллиант на пальце Элизы.
— Вижу, тебя следует поздравить.
Элиза улыбнулась и взглянула на кольцо.
— Спасибо. Его зовут Джеймс. Осенью у нас свадьба.
Вытащив из сумочки телефон, она нашла снимок: она и Джеймс, обнимая друг друга, широко улыбались в объектив.
— Тем вечером Джеймс сделал мне предложение. Он работает в Гаррисберге, в администрации. — Она убрала телефон и кивнула на бриллиант у меня на пальце. — Поздравляю и тебя. Когда великий день?
— Мы еще не выбрали дату.
— Как твоя дочь? — спросила Элиза у Кортни.
— Прекрасно.
— Сколько ей сейчас?
— Почти одиннадцать.
— Ого!
— Знаю. Когда вырастет, хочет стать писательницей. Уже начала работать над книжкой с картинками.
Официантка спросила, не принести ли нам еще пива. Мы сказали «нет», и она ушла.
— Ты когда-нибудь вспоминала о ней? — спросила я у Элизы.
Элиза отвела глаза и покачала головой.
— Честно говоря, я давно забыла обо всем этом. Да, мы вели себя по-свински с Грейс, но… возможно, я просто не хотела больше об этом думать. Наверное, это можно назвать стыдом. Мне стыдно за то, что мы сделали, но это осталось в прошлом, понимаете?
— В последнее время я много думала о ней. Особенно о том, что случилось на Ферме. Знаю, меня в тот вечер там не было, но я не могу перестать думать о том, что сделали эти парни.
Отвращение в моем голосе никак на нее не подействовало. Она даже не поежилась и просто посмотрела на меня сначала пустым взглядом, который потом сменился замешательством.
— Я же сказала вам, что мне стыдно за то, что мы сделали, особенно за вот это. Меня тошнит от одной мысли об этом. Но, по крайней мере, Грейс отомстила тем чувакам.
Я переглянулась с Кортни, затем, насупив брови, посмотрела на Элизу.
— Ты о чем?
Элиза пару секунд смотрела на нас. Она выглядела растерянно, но затем на ее лице возникла легкая улыбка.
— Черт, ну да. Мы же с Маккензи никому из вас не рассказывали. Маккензи, — она покачала головой и закатила глаза, — была просто помешана на секретах.
— Что именно вы с Маккензи скрыли от нас? — спросила Кортни.
Ее улыбка исчезла. Внезапно Элиза стала сама серьезность. Несмотря на громкую музыку, звучавшую из динамиков, когда она заговорила снова, ее голос звучал так тихо, что нам с Кортни пришлось напрячься, чтобы услышать ее.
— Однажды вечером, примерно через месяц после… того случая, мы узнали, что парни — десятиклассники — собирались зависать на Ферме. Маккензи следила за ними. Когда она услышала, что они будут там почти все, мы с Грейс встретились в доме Маккензи.
— А как же остальные из нас? — спросила я. Даже после всех этих лет я невольно испытывала легкую зависть от того, что меня оставили в стороне.
Элиза слегка покачала головой.
— Мы не хотели вас вовлекать.
— Почему?
— Решение Маккензи. По сути, это была ее идея. Думаю, она чувствовала себя хуже всех из нас из-за того, что случилось с Грейс. Тем более что у Грейс начались еще более сильные закидоны. Она стала огрызаться, делать какие-то намеки, помните? Поэтому Маккензи пригласила меня и Грейс. Мы надели темную одежду и прокрались внутрь Фермы.
Я подалась вперед, не обращая внимания на людей вокруг.
— Что случилось?
— Ты прекрасно знаешь что.
— Ферма сгорела.
— Да.
— Приехала полиция.
— Да.
— Но эти мальчишки… Они ее не поджигали.
— Нет.
— Это сделала ты?
— Не я. Грейс. Как я уже сказала, это была идея Маккензи. Она захватила с собой жидкость для зажигалок. Вы же знаете Маккензи — всегда во всеоружии.
Я вспомнила, как все мы шагали за Маккензи по тропе мимо летнего бунгало ее родителей, как розовый рюкзак с веревками и полотенцем внутри подпрыгивал у нее на плечах.
— Но этим парням, — сказала Кортни, — им все сошло с рук.
— Да, обычная история, когда ваши родители очень богаты. Загородный клуб не хотел выдвигать обвинения, но копы все же сцапали некоторых. Если я правильно помню, ни один из них даже не получил условного срока. Отвратительно, что деньги могут уберечь от тюрьмы. Это одна из причин, почему я работаю общественным защитником несовершеннолетних. Я делаю все для того, чтобы суд не загубил им жизнь только потому, что у них нет денег.
Элиза взяла бутылку и сделала нерешительный глоток.
— Не могу поверить, что Оливия и Дестини покончили с собой, — еле слышно сказала она. — Не похоже на правду.
— Уж поверь, — сказала я. — Мы видели Оливию в гробу. Мы прочли некролог Дестини и встретились с ее вдовой.
— Вы уже сказали Маккензи?
— Пока нет. Мы надеялись, что, возможно, ты все еще с ней на связи.
Элиза покачала головой.
— Я не видела Маккензи и не разговаривала с ней много лет. Последний раз в выпускном классе, и все прошло не очень гладко.
— Как так?
— Вы в курсе, что ее родители развелись вскоре после всей этой истории с Грейс? Их развод явно никак не был связан с тем, что мы натворили, но я думаю, что Маккензи частично возложила вину за случившееся именно на своих родителей. Когда я пыталась поговорить с ней на вечеринке в выпускном классе, она отказалась даже смотреть в мою сторону. Я спросила у нашей общей подруги, в чем проблема, и та рассказала мне про развод и про то, что для Маккензи это всегда была больная тема. Я тотчас вспомнила, как она высмеивала развод родителей Оливии, хотя они даже не развелись в итоге. Надеюсь, вы помните?
Мы с Кортни кивнули.
— Я нашла адрес Маккензи, — сказала Кортни. — Она живет в Брин-Море. Мы едем туда завтра, чтобы увидеть ее.
Элиза была явно ошарашена.
— Вы собираетесь нагрянуть к ней домой среди бела дня?
— Если придется, то да. Но. В «Фейсбуке» Маккензи довольно открыто рассказывает о себе. Она почти ежедневно ездит в студию йоги в городе. Мы попытаемся перехватить ее там.
Кортни не уточнила, что узнала это, зайдя с фальшивого аккаунта, не забаненного Маккензи.
Элиза кивнула, принимая ответ, а затем поинтересовалась у меня:
— Чем ты сейчас занимаешься?
— Я психотерапевт. У меня неиспользованный отпуск.
— А как насчет твоих пациентов?
— С ними все будет в порядке, — сказала я и тотчас же захотела пнуть себя, вспомнив о Хлое и всех других детях, которые причиняли себе вред. Я все время убеждала себя, что с ними все будет в порядке, что нет ничего страшного в том, если они пропустят один сеанс, но не могла избавиться от чувства вины.
— А ты? — спросила Элиза у Кортни.
— Я работаю в розничной торговле.
В голосе Кортни слышалось напряжение, но не думаю, что Элиза уловила его. Я знала, Кортни неловко находиться здесь с нами обеими. Элиза юрист, я — терапевт, а Кортни — кассирша в «Уолмарте», которой каждый день приходится ездить на автобусе, потому что нет денег на машину. Мне было ее жаль, и я решила задать Элизе еще один вопрос, прежде чем та успеет задать Кортни малоприятный следующий.
— Как у юриста, у тебя есть какие-то мысли по этому поводу?
Элиза на мгновение задумалась, соскребая ногтем остатки этикетки, которые с трудом отклеивались от бутылки.
— Будь у меня все необходимые факты, мой вопрос был бы таков: какой закон нарушен? Из того, что вы мне сказали, мы не знаем наверняка, что Грейс действительно причастна ко всему этому. Допустим, она накачала жениха Оливии наркотиком и переспала с ним — вам будет трудно доказать это в суде. Я имею в виду, если он говорит правду и его действительно изнасиловали; но я была бы в шоке, если бы он решился выдвинуть обвинения. И женщины-то редко предъявляют обвинения против насильников. А мужчины еще реже. В данный момент, мне кажется, разумнее всего попытаться выследить Грейс.
— Мы пробовали. Я имею в виду, мы с Кортни искали ее в Интернете. Но мы ищем по школьной фамилии. Вдруг она ее поменяла? Некоторое время назад я наняла частного детектива, чтобы тот ее выследил. Ему не повезло, но я надеюсь снова поговорить с ним в ближайшее время.
Элиза вопросительно выгнула бровь.
— Ты нанимала частного детектива? — спросила она. В ее голосе прозвучало легкое недоверие.
— Еще в школе. В выпускном классе. Я все чувствовала себя виноватой в том, что произошло. Хотела найти Грейс и извиниться.
Элиза снова покачала головой и сделала еще один глоток пива.
— Брр, теплое, — поморщилась она и отставила бутылку в сторону. — Послушайте, я так и не готова во все это поверить. Но я не проделала ту работу, которую проделали вы. Мне трудно усвоить, что это правда, но я не готова и отмахнуться. Буду рядом, если вам понадобится помощь. Не могу поехать завтра в Брин-Мор, но мне хотелось бы услышать, что скажет Маккензи. Слушайте, может, допьем?
Она подняла свое теплое пиво, а мы взяли свое. Мы чокнулись бутылками, и каждая сделала по глотку. Официантка заметила и поспешила к нам. Элиза уже вытащила кредитку и протянула ей.
— Мы бы хотели рассчитаться.
— Спасибо за напитки, — сказала я Элизе, когда официантка ушла.
Элиза пожала плечами.
— Подумаешь, просто пара бутылок пива. В любом случае, — ее глаза загорелись, как когда-то в школе, когда мы говорили о мальчиках, и у меня защемило в груди от волны ностальгии, — расскажи мне побольше о своем женихе.
30
Как только слух родится и поползет, его уже невозможно убить. Вы можете отрицать его, можете пытаться придумать оправдание, но он никуда не денется. Даже если это стопроцентная ложь, найдутся те, кто поверит, что это правда, независимо от того, сколько раз вы скажете обратное.