33
Черепаха Джефферсон попал в беду. Не только он, но и Лемур Ленни тоже. Они оба были в кабинете Директора Дикобраза, и Директор Дикобраз хотел знать, кто начал драку на перемене.
— Это круто, — сказала я.
Я сидела на диване с Терри. Та довольно улыбалась мне. Но улыбка быстро исчезла.
— Я знаю, что можно придумать и лучше.
— А по-моему, здорово. Но у меня есть один вопрос. Я заметила, что почти во всех именах твоих персонажей есть аллитерация. Знаешь, что такое аллитерация?
Терри кивнула.
— Аллитерация — это когда рядом стоят слова, начинающиеся с одной буквы.
— Верно, с согласной[13]. Например, у тебя есть Лемур Ленни. И Кошка Кэрол. Или Директор Дикобраз.
— Есть, — осторожно сказала Терри, словно не знала, к чему я клоню.
— Видишь ли, — я постучала ногтем по главному герою, — Черепаха Джефферсон — единственный, чье имя не начинается с той же буквы.
— Ну да.
— По-моему, Джефферсон — отличное имя. Просто мне странно, что ты не назвала его Чак или Чед, или еще каким-то именем, которое начинается с буквы Ч.
Терри снова пожала плечами и отвернулась. Кортни, сидевшая по другую сторону дивана, улыбнулась.
— Посмотри, она краснеет.
— Мам, — тихо сказала Терри.
Я посмотрела на мать и на дочь.
— Что такое?
— Ты сама скажешь тете Эмили, или лучше я? — спросила у дочери Кортни.
— Мама.
Кортни усмехнулась мне.
— В классе Терри есть мальчик по имени Джефферсон.
— Ясно. — Я со значением произнесла это слово. Терри сморщила нос и состроила гримасу.
— Я иду в свою комнату. — Терри выхватила из моих рук страницу и зашагала по коридору. Мы услышали, как закрылась ее дверь. Нет, она не хлопнула ею, но в том, что она ее закрыла, был некий посыл, который заставил нас обеих рассмеяться.
— Может, мне стоит извиниться?
Кортни состроила гримасу.
— Все в порядке. Просто она смутилась. Видела бы ты, как она разозлилась, когда я поняла, что она влюблена в этого мальчика из их класса. Джефферсон. Прямо так его и называют одноклассники. Не Джефф, а Джефферсон.
Пицца, которую мы с Кортни купили на обратном пути в Хайленд-Эстейтс, все еще лежала на кофейном столике. Я наклонилась, открыла крышку и увидела, что осталось всего три ломтика пепперони. Я снова закрыла крышку.
— Ты голодна? — спросила Кортни. — Съешь еще кусок.
— Пожалуй, я воздержусь. Последние пару дней я не была в спортзале.
— Господи, я не была в спортзале уже сто лет. — Она открыла крышку, взяла самый большой кусок и, подмигнув мне, отправила его в рот. — Ну а на что удивительный метаболизм?
Я улыбнулась, взяла телефон и взглянула на экран. Почти восемь.
— Сообщение от Дэниела? — спросила Кортни.
— Нет, просто проверяю время. Мне скоро пора домой.
Кортни улыбнулась и медленно кивнула.
— Понимаю.
Она думала, что я хочу вернуться домой, чтобы побыть с Дэниелом, что было отнюдь не так. Вернее, не совсем так. Мне, конечно, нравилось быть с ним, хотя большую часть времени мы проводили в молчании, нет, у меня имелась другая причина.
— Давно хотела спросить, — сказала Кортни. — Как поживает твоя мама?
— Хорошо. Мне кажется, она с кем-то встречается. Я столкнулась с ней, когда вчера утром выходила из дома. Она только что вернулась домой и была слишком хорошо одета даже для церкви. Была накрашена и все такое. Я в шутку спросила, уж не на свидании ли она была, и она покраснела. Я бы сказала, она смутилась почти так же, как Терри.
— Я не смутилась! — послышался из коридора слабый голос Терри.
— Еще как смутилась! — ответила Кортни. — И почисти зубы. Пора спать.
Дверь открылась, и из-за угла выглянула Терри.
— Так рано?
Кортни лишь посмотрела на нее. Терри немного подождала и пожала плечами.
— Ладно, попробую, — сказала она.
И направилась в ванную.
— Подожди, пока у тебя с Дэниелом будут свои дети, — сказала мне Кортни.
Я выдавила улыбку. Может, сказать ей правду? О том, что в последнее время отношения между нами не ладились? Как я на днях пыталась сделать для него что-то приятное, как когда между нами было все хорошо, и как это ничего не изменило.
Но, несмотря на все, что мы с Кортни пережили за последнее время, я не могла быть с ней до конца откровенной. Вскоре снова появилась Терри и сверкнула вычищенными зубами.
— Прошлась зубной нитью? — спросила Кортни.
Терри кивнула.
— Дай взгляну.
Она быстро подошла и широко открыла рот. Кортни заглянула внутрь, затем наклонилась и поцеловала ее в лоб.
— Вроде все чисто, детка. Иди спать.
— Можно мне немного почитать?
— Немножко. Уже поздно. И пожелай спокойной ночи тете Эмили.
— Спокойной ночи, тетя Эмили.
Терри направилась было в спальню, но остановилась и развернулась к нам.
— Я подумала и решила, что дам ему другое имя.
Кортни нахмурилась.
— Кому?
— Джефферсону.
— Понятно. И какое же?
— Дэнни.
Кортни покрутила имя на языке.
— Дэнни. Погоди, это ведь сокращение от Дэниел? Как Дэниел тети Эмили? Терри, ты влюбилась в Дэниела?
Терри наморщила нос.
— Нет!
— Терри и Дэнни на дереве сидят! — пропела Кортни.
Терри поспешила прочь.
— Я иду спать!
На этот раз мы не сдержались. Стук захлопнувшейся двери утонул в нашем хохоте.
34
Улица Маккензи была застроена роскошными огромными особняками. Все разных форм и размеров, и каждый — мешанина покатых крыш и неправильных окон, как будто архитекторы, которые их строили, были пьяны, когда начали чертить проект.
Почти в десять вечера улица была тихой и идиллической, все газоны — идеально ухожены. Не сомневаюсь: здесь не было дома, который бы стоил меньше миллиона.
Я прошла мимо дома Маккензи. Да, это и вправду был особняк — желто-коричневая штукатурка и кирпичный сайдинг, гараж на три машины — перед разворотом в конце улицы. Подъездная дорожка была пуста, но я все равно припарковалась в нескольких домах от нее. Оставила двигатель включенным, но выключила фары.
Я подумала об угрозе Маккензи в наш адрес этим утром, после того как мы попытались поговорить с ней о Грейс. Не лезьте ко мне снова с этой чушью, иначе пожалеете. Я знала: это не просто пустая угроза. Это обещание. И это было еще до того, как Кортни изуродовала ее машину.
Тем не менее я не могла позволить мелким обидам встать у меня на пути. Два человека были мертвы — два человека, которые когда-то были моими подругами-гарпиями, — и кто поручится, что следующей не станет любая из нас?
И как бы я ни ненавидела Маккензи в школе, она имела право еще раз услышать то, что обнаружили мы с Кортни, и если вновь откажется верить, что ж, пусть так.
Я посмотрела на дом и глубоко вздохнула.
Это будет сложнее, чем мне раньше казалось. Вот почему я не стала посвящать Кортни в свой план. Она бы меня отговорила. Убедила бы, что это пустая трата времени.
В любом случае, сейчас я была здесь. Все, что мне нужно сделать, это припарковаться на подъездной дорожке, подойти к входной двери и постучать.
И молить Бога, чтобы Маккензи не сразу позвонила в полицию.
Но прежде чем я успела включить передачу — прежде чем успела снова включить фары, — одни из трех гаражных ворот открылись, и яркий свет изнутри залил темную подъездную дорожку.
Из гаража выехал тот самый черный внедорожник «Мерседес», на котором Кортни оставила царапину.
Даже в темноте я видела, что за рулем сидит Маккензи. Кроме нее в машине, похоже, никого не было.
Доехав до конца подъездной дорожки, она даже не взглянула в мою сторону и свернула налево, на улицу. Я выждала несколько секунд, наблюдая за ее удаляющимися задними фонарями, а затем включила передачу.
Я быстро догнала ее. Однако я старалась держать между нами приличное расстояние, хотя была уже середина ночи и мы были практически единственными на улице.
Прежде чем выехать на шоссе, Маккензи на миг притормозила у знака «Стоп». Мне же пришлось ждать, прежде чем сделать тот же поворот, а затем — нажать на педаль газа, чтобы не упустить внедорожник из вида.
Он ехал примерно в сотне ярдов впереди меня, и благодаря светофору я вскоре догнала его.
На красный свет Маккензи была первой, я — третьей, и я была к ней под углом и поэтому заметила, что она пытается разглядеть меня в боковом зеркале.
По крайней мере, так это выглядело. Затем свет сменился зеленым, и «Мерседес» вырвался на перекресток, но вместо того чтобы на всей скорости полететь дальше вперед, резко развернулся и покатил в обратном направлении. Царапина на водительской стороне резко выделялась в ярком свете уличных фонарей.
Я увидела, как она быстро посмотрела в мою сторону, и, еще не отдавая отчета в собственных действиях, резко крутанула руль и сделала неловкий поворот. Машина на встречной полосе с визгом затормозила и сердито загудела клаксоном.
Теперь Маккензи гнала «Мерседес» даже быстрее, чем раньше, петляя среди машин. Я изо всех сил старалась не отставать — стрелка спидометра ползла от пятидесяти к шестидесяти, затем семидесяти. Я не понимала, что происходит, но не желала выпускать внедорожник из вида.
Еще через милю Маккензи внезапно свернула на улицу с односторонним движением.
Увы, я заметила знак лишь тогда, когда нажала на тормоз и крутанула руль, чтобы последовать за ней. И едва не врезалась в катившую по улице мне навстречу машину, которую Маккензи почти задела. Я видела ее прямо перед собой, мигающие задние фары «Мерседеса», когда тот внезапно свернул в переулок.
Машина, в которую я чуть не врезалась, несколько раз посигналила. Пара внутри — молодая, вероятно, на свидании — орала на меня и делала грубые жесты.
Не обращая на них внимания, я протиснулась мимо и покатила к переулку, но дорога была темной и пустынной. Маккензи там не было. На центральной консоли завибрировал телефон.