— И давно ты с ним ходишь?
— Почти два года.
— Могу я спросить, что случилось?
Она вновь отвернулась.
— Если не хочешь, можешь не говорить.
— Нет, дело не в этом. Просто… Послушай, все гораздо проще. Меня изнасиловали. Однажды я работала допоздна и вышла из офиса одна. Этот тип появился на парковке из ниоткуда. У меня не было возможности защитить себя. Будь у меня пистолет… — Ее голос осекся, и она пожала плечами. — Возможно, это все изменило бы. А может, и нет. В любом случае, с тех пор я всегда ношу его с собой.
Я на миг вспомнила похоть в глазах Бена, когда мы с ним сидели в полицейской машине.
— Да, прошлая ночь точно была жуткой. Я рада, что тебе не пришлось пустить в ход оружие. А еще… мне жаль, что мы с Кортни втянули тебя во все это.
Я сказала эти последние слова так же тихо, и меня тотчас пронзило чувство вины и тревоги.
— С Кортни все в порядке, Эмили. С ней должно быть все в порядке. В конце концов, она ведь гарпия, не так ли?
Я хотела улыбнуться, но не смогла. Я открыла рот, закрыла его и сделала глоток кофе.
Элиза нахмурилась.
— Что такое?
— Ничего. Просто… Этим утром, после того как я вбежала в тот переулок, был момент, когда я подумала, не стоит ли за всем этим Кортни. Она ведь знает все ходы и выходы на «Фейсбуке», верно? Я подумала, что она запросто могла создать мою фейковую страничку, чтобы меня уволили. Но это просто безумие.
Теперь настала очередь Элизы сделать глоток кофе.
— Что? — спросила я. — Тебе не кажется, что это безумие?
Элиза поставила чашку и снова пожала плечами.
— Не знаю. В последнее время произошло много безумных вещей. В том числе и сегодня. Что касается Кортни, то мне не дает покоя вопрос, насколько честна она была с тобой с самого начала?
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, когда мы встретились, чтобы выпить, ты упомянула, что случилось на Ферме?
— И что из этого?
Элиза вновь одарила меня тем полным тревоги взглядом, который моя мать отточила до совершенства.
— Эмили, ты была там тем вечером. На Ферме. С остальными, когда эти мальчишки…
— Нет, — перебила ее я, чувствуя, как напряглось мое тело. — Неправда. Я была наказана и сидела дома.
— В тот вечер с нами не было Дестини. В те выходные родители отправили ее в какую-то поездку. Но ты… ты была там с нами.
Я промолчала. Я не могла говорить. Мне как будто дали под дых. Это правда? Неужели я была там в тот вечер и просто заставила себя забыть? Что ж, вполне возможно. Когда люди переживают травму, иногда они хоронят эти воспоминания или перекладывают их на кого-то другого. Это называется диссоциацией. У меня были пациенты, которые страдали тем же.
Я представила себе то утро понедельника в туалете между уроками, когда Дестини рассказала мне, что случилось на выходных на Ферме, но, возможно, все было наоборот. Возможно, это я рассказала Дестини и что, по-моему, это нехорошо, но я ничего не могла с этим поделать. Возможно, это Дестини позже нашла Элизу в коридоре. Глядя мимо Оливии, она сказала, что ей нужно поговорить с Элизой сию же секунду. А потом на лестничной клетке Дестини рассказала Элизе о том, что случилось с Грейс, а я все это время стояла рядом с ними.
Наверное, мои воспоминания были такими яркими, потому что все это произошло на моих глазах.
— Возможно, Кортни этого тоже не запомнила, — сказала Элиза. — Или же она пропустила мимо ушей твои слова. Но мне показалось странным, что она ничего не упомянула. С другой стороны, я тоже ничего об этом не сказала, так что я ничуть не лучше. Ты уже была сильно расстроена, и я не хотела усугублять ситуацию.
— Я действительно была там тем вечером?
Она кивнула.
— Мне жаль. Я бы тоже очень хотела, чтобы этого не случилось.
Теперь потрясенной выглядела она. Сделав еще один глоток кофе, она подтянула рукав костюма и взглянула на часы.
— Может, тебе стоит попробовать позвонить Кортни еще раз, — предложила она.
Чувствуя себя совершенно опустошенной, я кивнула и взяла телефон. Я набрала номер Кортни, но звонок вновь был сразу же перенаправлен на голосовую почту.
— Не отвечает.
Элиза обеспокоенно кивнула.
— Думаю, нам стоит заехать к ней.
— Пожалуй, ты права.
— Где ты собираешься ночевать сегодня?
— Пока не уверена. Думаю, в таунхаусе. Вряд ли мне хватит смелости посмотреть в лицо матери.
Элиза сделала еще один глоток кофе. Бриллиант на ее пальце блестел в свете ламп. Я ослабила собственное кольцо и покрутила его на пальце.
— Собираешься оставить его? — спросила Элиза.
— Нет.
— А по-моему, у тебя есть законные основания оставить его себе.
— Дело не в этом. Для меня это символ взаимного обещания. Я это обещание нарушила.
— О чем ты говоришь? Ведь это он тебя бросил.
Все еще глядя на бриллиант, я покачала головой.
— Дэниел сказал, ему показалось, что я не стремлюсь выйти за него замуж. И это правда. Когда-то да, мне этого очень хотелось. Пойми меня правильно, я любила его — и сейчас люблю, — но я была нечестна с ним.
— Это так?
— Дети. Я никогда их не хотела. Или нет, неправда. Я… Меня беспокоит, какими они вырастут. Некоторые женщины беспокоятся, что их дети могут родиться с каким-то уродством или проблемами со здоровьем, но для меня это всегда было чем-то иным. Будь то мальчик или девочка, они будут учиться в школе с другими детьми. И либо над ними будут издеваться, либо они сами станут издеваться. После того, что мы сделали с Грейс, меня это всегда беспокоило, понимаешь? Я боюсь, что другие дети будут издеваться над моим ребенком, как когда-то мы издевались над Грейс. Или, что еще хуже, мой ребенок будет издеваться над кем-то… Как и я когда-то, — еле слышно добавила я.
— Это не единственные два варианта.
— Что ты имеешь в виду?
— Некоторые дети не становятся ни тем ни другим.
Я посмотрела на свою чашку и улыбнулась.
— Что тут смешного? — спросила Элиза.
— Ничего. Просто… я никогда никому об этом не говорила. Даже моему психотерапевту.
Тогда я вспомнила, что у нас с Элизой один психотерапевт или, по крайней мере, мы посещали психотерапевтов в одной приемной. Я хотела было упомянуть об этом, но решила, что это может ее смутить.
— Извини, если из-за меня ты чувствуешь себя неловко, — сказала я.
— Вовсе нет. Я рада, что ты рассказываешь мне об этом. — Ее лицо на миг осветила улыбка. — Как в детстве, когда мы росли вместе и делились секретами.
На этот раз отвернулась она и, прочистив горло, добавила:
— Честно говоря, после этого случая я не думала, что когда-нибудь снова заговорю с тобой. Не только с тобой, но с любой из вас. Мой отец был зол. Странно, что он не забрал меня из школы, как это сделали родители Маккензи.
Элиза посмотрела на свою ладонь, не иначе как вспомнив тот день, когда Маккензи собрала нас всех в спальне.
— Ты была откровенна со мной, — тихо сказала она. — Думаю, будет честно, если я сделаю то же самое.
В том, как она в ответ посмотрела на меня, в сожалении в ее глазах было нечто такое, что заставило меня занервничать. Внезапно я подумала, что не хочу это слышать.
— Что ты имеешь в виду?
— Помнишь, я рассказывала тебе, как мы с Маккензи помогли Грейс сжечь Ферму, чтобы навлечь на мальчишек неприятности? После этого Грейс начала вести себя… страннее, чем обычно. Ты помнишь это? Однажды мы с Маккензи вызвали ее на откровенный разговор по этому поводу, и именно тогда она попыталась нас шантажировать.
Это определенно не то, что я ожидала услышать.
— Она пыталась вас шантажировать?
— Может, не прямо. Но она сказала что-то вроде: мол, наши родители вряд ли будут рады, если всплывет правда, а им с матерью лишние деньги не помешают. Так что намек был ясен. И Маккензи… ты ведь знаешь, как она могла распсиховаться. Она была в ярости. Вот почему она решила пригласить Грейс в бунгало в те выходные. Она сказала мне, что у нее все спланировано, как показать Грейс ее место.
Элиза покачала головой, глядя в чашку. Я же подумала о том, как она прошлым вечером смотрела в окно машины, после того как рассказала нам, что ее все еще преследует то, что мы сделали, и как нам повезло, потому что все могло закончиться гораздо хуже.
Официантка вернулась и спросила, подлить ли нам кофе. Заметив мою нетронутую тарелку, она нахмурилась.
— Вам не понравился сэндвич, дорогая?
Я не сразу сообразила, что ответить, все еще ошарашенная внезапным признанием Элизы. То, что тогда казалось таким спонтанным, на самом деле было тщательно спланировано Маккензи. Мы, девочки, были марионетками, которыми Маккензи вертела как хотела.
Элиза легонько пнула меня ногой под столом, и я заставила себя улыбнуться официантке.
— Все в порядке, — сказала я. — Можно нам счет, пожалуйста?
— Конечно. Вам нужна коробка, чтобы взять с собой?
— Нет, спасибо. Можете унести.
Официантка явно надулась, но молча взяла тарелку.
— Давай составим план, — сказала Элиза. — Во-первых, возьмем мою машину. Ты слишком взвинчена, чтобы садиться за руль. А во-вторых, если Кортни не будет дома, когда мы приедем, вызовем полицию.
— И что скажем? Кортни не ребенок. Разве взрослые не должны отсутствовать более суток, прежде чем можно сообщать о пропаже?
— Кортни да, не ребенок, но ее дочь — определенно. Ты ведь не звонила в школу, не так ли?
Я покачала головой. Как жаль, что я не довела до конца тот свой первоначальный план.
— Вбежав в переулок, я совершенно забыла.
— Все было бы гораздо проще, не окажись Бен таким мерзавцем. Он мог бы повлиять, заставить кого-нибудь дать оповещение о пропаже Кортни или что-то в этом роде. — Элиза покачала головой, ее щеки пылали негодованием. — Гребаный ублюдок.
Вновь появилась официантка с чеком в руке. Словно почувствовав внезапное напряжение, она настороженно посмотрела сначала на меня, затем на Элизу. Но та одарила ее широкой улыбкой.