Что ты сделала с Терри?
Несколько секунд ответа не было. Я оглянулась на Элизу — та держала Кортни, которая продолжала рыдать. Между тем ноутбук дзынькнул снова.
пока она в безопасности
Где она?
прежде чем я скажу хочу чтобы ты знала мне очень жаль что ты потеряла работу
жаль что элиза потеряла жениха
Еще одна долгая пауза, а затем ноутбук дзынькнул еще раз.
хаха вы все заслуживаете быть несчастными
Ты кто?
не задавай глупых вопросов
Чего ты хочешь?
не хотите взглянуть как выглядит терри связанная в багажнике машины
Прежде чем я успела ответить, появилась картинка. Терри в школьных брюках и зеленой рубашке поло скорчилась в тесноте багажника. Ноги связаны веревкой. Руки связаны за спиной. Рот заклеен скотчем. На глазах повязка.
Как только Кортни увидела фотографию, она снова разрыдалась, на этот раз еще сильнее. Элизе пришлось крепко держать ее, чтобы она не рухнула на пол.
Ноутбук звякнул, оповещая об очередном входящем сообщении.
должна ли дочь расплачиваться за грехи матери
Я не знала, как ответить, поэтому оглянулась на Элизу. Она уставилась на экран.
Нет, напечатала я
вы уверены
Чего ты хочешь?
вы хотите спасти ее жизнь
Да.
тогда делайте как я говорю и у вас будет шанс
во-первых никакой полиции если вы сообщите копам или кому-то еще я узнаю и терри умрет ты поняла
Да. Где она?
от палки или камня тело заболит
Я уставилась на экран чата, пальцы зависли над клавиатурой. Но можно уже было ничего не печатать. Зеленая точка возле имени Грейс исчезла.
— Что она сказала в самом конце? — спросила Элиза.
— «От палки или камня тело заболит».
Элиза нахмурилась.
— Что это зна…
Но тотчас умолкла, внезапно вспомнив. Несмотря на свои мучения, Кортни тоже. Ее рыдания переросли в гортанный вой.
Даже четырнадцать лет спустя эти слова все еще что-то значили для каждой из нас. Они преследовали меня во сне. Теперь, похоже, нам не оставалось ничего иного, кроме как вновь посмотреть в глаза старому кошмару.
Я кивнула Элизе, чтобы она выключила ноутбук. Затем шагнула вперед и крепко обняла Кортни, чувствуя, как ее тело сотрясается от рыданий.
— Все в порядке, — прошептала я ей. — С Терри все будет в порядке. Мы ее спасем. Ты меня слышишь? Мы ее спасем.
53
Ночью парк Силвер-Лейк выглядел так же, как и четырнадцать лет назад. Мы медленно проехали в ворота парка, затем по гравийной дороге, ведущей вокруг озера, и наконец остановились перед знакомой подъездной дорогой, перекрытой натянутой цепью. Пару минут мы сидели, вглядываясь в подъездную дорожку. В бунгало было темно и пусто.
— Может, это не здесь, — сказала Элиза.
Она села впереди, за руль. Я решила остаться с Кортни сзади. Большую часть пути ее рука сжимала мою.
Я посмотрела в окно на темную подъездную аллею.
— Здесь.
Элиза посмотрела на меня в зеркало заднего вида.
— Откуда ты знаешь?
— Говорю тебе.
Мы на черепашьей скорости ползли по дороге, делая лишь около пяти миль в час. Справа от нас раскинулось озеро — темное и молчаливое. Слева высились деревья — высокие и угрюмые.
Элиза съехала с дороги на полоску травы. Было почти одиннадцать часов, и хотя дождь прекратился, небо все еще было затянуто тучами. Вокруг парка Силвер-Лейк виднелись силуэты нескольких бунгало — их огни мерцали между деревьев, — но дом, что некогда принадлежал родителям Маккензи, стоял темным.
Элиза открыла сумку на пассажирском сиденье и вытащила пистолет. Она оглянулась на меня, затем посмотрела на Кортни.
— Может, тебе стоит остаться здесь?
— Нет. Я с вами, — прошептала Кортни дрожащим голосом. Внезапно ее глаза полезли на лоб. — С каких это пор у тебя пистолет?
Элиза не ответила на ее вопрос.
— Только не веди себя опрометчиво, — сказала она.
Я потянулась к дверной ручке.
— С ней все будет хорошо. А теперь пошли. Не будем зря тратить время.
Элиза достала мне из своего бардачка маленький стальной фонарик, но когда мы перешагнули через цепь и продолжили путь к бунгало, я не стала его включать. К этому моменту наши глаза начали привыкать к темноте, и, хотя мы мало что могли разглядеть, нам удалось понять, куда мы идем.
Запах мокрых деревьев пробудил воспоминания.
Мы все набились на задние сиденья внедорожника родителей Маккензи. Маккензи, Кортни и Оливия. Дестини, Элиза и я. И Грейс, вечно молчаливая, вечно силой заставляющая себя улыбнуться, вечно сомневающаяся, действительно ли ей место в нашей компании.
Конечно, ей здесь было не место, но мы ее обманули. Мы притворялись, будто принимаем ее, мы предали ее доверие, сломали ее.
— Эй!
Голос Кортни был едва слышным шепотом, но его было достаточно, чтобы отвлечь меня от тягостных мыслей. Я моргнула и поняла, что сбавила темп и просто стою на дороге с фонариком в руке. Кстати, если на то пошло, я всегда могу воспользоваться им как оружием, хотя фонарик ничто по сравнению с пушкой в руках Элизы.
Элиза, теперь уже на несколько шагов впереди, шагала дальше по подъездной дороге. В багажнике у нее были балетки, и она надела их вместо шпилек. Я кивнула Кортни и снова двинулась вперед. Вскоре мы уже шагали бок о бок вслед за Элизой. В бунгало было темно, но я смотрела только на деревья вокруг нас. За ними мог прятаться кто угодно.
Мы подошли к бунгало.
Элиза хотела было поставить ногу на первую ступеньку, но я схватила ее за руку.
Когда она обернулась, чтобы посмотреть на меня, я жестом предложила обойти его кругом и проверить, что там сзади.
Мы пошли еще медленнее, стараясь, чтобы наши шаги производили как можно меньше шума. Как и Элиза, я опасалась, что Кортни может совершить нечто необдуманное, но если Терри здесь, ее мать должна быть первой, кого она увидит. Первой, кого обнимет.
Позади бунгало не было припарковано никакой машины, но это не значит, что ее там не было в последнее время. Я включила свой фонарик. Мне было слышно, как Кортни шумно вдохнула, но я не стала оборачиваться и поводила лучом по земле.
Никаких недавних отпечатков шин не было.
Элиза указала на бунгало, и я кивнула. Не выключая фонарика, мы обошли бунгало и подергали переднюю и заднюю дверь. Обе были заперты.
Мы заглянули в окна, и я поводила лучом фонарика вниз-вверх. Внутри мебель, покрытая для защиты от пыли белыми простынями. Терри мы не увидели.
Кортни попыталась подавить очередной приступ рыданий и, взяв себя в руки, посмотрела на нас.
— Если ее здесь нет, где, черт возьми, она может быть? — спросила она прерывистым шепотом.
Я посмотрела на нее, и даже в темноте она увидела ответ на моем лице.
Кортни покачала головой.
— Это примерно в полумиле отсюда.
Я повернулась и направила луч фонарика на узкую дорожку позади бунгало. Та же узкая тропа, которой мы прошли четырнадцать лет назад. Когда мы ступили на нее, мы были глупыми девчонками, безбашенными и безответственными. Но вернулись уже очевидно совершенно другими.
Монстрами.
54
Мать Маккензи не хотела отпускать нас одних после наступления темноты, особенно в горах, из опасения, что нас похитят бродяги, разъезжающие по этим местам на пикапах. Отец Маккензи посмеялся над этим, сказав, что любому, кому хватит глупости связаться с семью девочками-подростками, повезет, если унесет ноги. Было видно, что миссис Харпер не в восторге от этой затеи, однако она уступила, когда Маккензи уговорила ее позволить нам хотя бы прогуляться вокруг озера.
Разумеется, наши планы были иными. Вместо того чтобы выйти на гравийную дорогу, мы двинулись вниз, по узкой тропинке, ведущей в лес.
Мы ходили по этой тропе во время наших предыдущих приездов, но не рискнули пойти по ней в те выходные. Той ночью мы шли следом за Маккензи, и свет наших трех фонариков прорезал темноту. Шли молча, никто не проронил ни слова, но почему-то Грейс была самой притихшей. Она ни разу не спросила, куда мы идем. Не спросила, почему Маккензи единственная, кто захватил рюкзак и что в нем.
Просто соглашалась со всем, и меня это почему-то бесило больше всего. Неужели она настолько глупа? Неужели не понимает, что ей не рады? Что мы лишь затем таскаем ее с собой, чтобы поиздеваться над ней, заставить делать то, чего сами не хотим делать? Мы шли молча, но вокруг нас стрекотали насекомые. В какой-то момент мне показалось, что я услышала уханье совы, но я не стала нарушать молчание, чтобы спросить, слышал ли его еще кто-нибудь.
Минут через пятнадцать мы вышли на небольшую поляну. Дальше тропинка разветвлялась. Одна, похоже, вела обратно к озеру; другая — глубже в лес. На развилке стояло большое дерево. Луч фонарика Маккензи скользнул по нему и высветил как минимум дюжину вырезанных в коре инициалов.
Маккензи повернулась и громко объявила:
— Тут.
Поставив рюкзак на землю, она вытащила сначала один моток веревки, затем другой. На такой веревке моя мать летом сушила белье.
Один моток она бросила Элизе, другой Оливии и велела Грейс встать к дереву.
Грейс не двинулась с места.
— Тебе ведь хочется быть гарпией, не так ли? — сказала Маккензи. — Ты хочешь быть нашей подругой? Ну вот, это часть посвящения. Встань. Возле. Гребаного. Дерева.
Грейс по-прежнему не шелохнулась. Мне стало интересно, что произойдет дальше. Неужели Маккензи, Элиза и остальные схватят ее и заставят подчиниться приказу? Но затем она шагнула вперед, прошла мимо Маккензи и встала спиной к дереву.
— Умница, — сказала Маккензи.
Каждого мотка веревки было более чем достаточно. Первый мы обвязали вокруг нижней части тела Грейс, второй — вокруг верхней. Мы позаботились о том, чтобы каждая веревка была хорошенько затянута, лишая ее возможности двигаться.