Когда Поля увидела Ксюшу, в стареньком халате, с медицинскими перчатками на руках, она испуганно спросила, зачем Ксюше вазелин и короткий резиновый шланг.
– Газоотводная трубочка, – пояснила Ксюша назначение прибора. – Ты держишь щенка, я отвожу газы.
Тот, кто пытался мерить температуру собакам или ставить клизмы, знает, как реагируют собаки, когда им лезут под хвост. Джери, едва ли не бездыханная минуту назад, активно воспротивилась. Она извивалась и кусалась. Поля не могла удержать ее. Поменялись местами. Ксюша крепко захватила щепка, но дрожащие Полины руки не попадали в нужное отверстие. Ксюша ругалась, Поля плакала, Джери верещала.
Через некоторое время место экзекуции напоминало участок, где взорвалась канализационная труба. Ксюша решила, что с Поли хватит, и отпустила щенка. Они быстро убрали комнату и приняли душ. Джери обиделась. Она не подходила на зов, а когда к ней приближались, рычала щенячьим баском и показывала зубы. Для Поли это было едва ли не большим потрясением и уроком, чем газоотводная трубочка.
Приехали мужчины. Джери бросилась к Васе, терлась о его ноги и тявкала, рассказывая, как ужасно с ней обращались. Хорошо, Вася не знал собачьего языка.
– Чем у вас воняет? – спросил Олег, морща нос.
– Я капусту квасила, – хлопая глазами, соврала Поля.
Только увидев мужчин, Ксюша вспомнила, что не заехала за Ириной. Но обвинила их – могли бы и позвонить.
– Ой, я забыла! – воскликнула Поля. – Ирина сегодня не придет ночевать. У них стачка или забастовка? Голодовка! Точно – голодовка!
Марк мгновенно вспыхнул и зло произнес:
– Легенду правдоподобнее надо выдумывать.
– Почему сразу легенду? – напустилась па него Ксюша. – Ничего не знает, а тут же обвинять!
Но когда она набрала номер рабочего телефона Ирины и ждала, пока ее подзовут, подумала, что, возможно, Марк и прав. В трубке отчетливо слышались звуки веселой гулянки.
Ксюша потребовала у Ирины отчета.
– Ясно. И ты выступила? Понятно. Весь институт? Почти весь? Мощно. И сколько вы будете голодать? Завтра подпишет приказ? Тебе ничего не нужно привезти? Нет, Лева еще не звонил. Хорошо, ничего ему не скажем. Мопс? Комнатная собачка, мордочка приплюснутая, будто в стекло с разбегу врезалась. А при чем тут мопсы? Что? Так и сказала? Ты даешь! Вы там не больно… – Ксюша хотела сказать «веселитесь», потому что отлично разобрала кукареканье и взрыв хохота. Но, поскольку ее слушал Марк и остальные, употребила другое слово. – Не отчаивайтесь! Держитесь!
Она положила трубку и пересказала разговор. Несколько минут все молчали. Представить Ирину в качестве вожака бунта да еще обзывающей на солидном собрании человека мопсом – нужно сильно напрячь фантазию. Но и дальнейшие речи Ксюши спокойствия не добавили.
У нее не было времени после разговора с Полковником, бешеной гонки и манипуляций со щенком придумать правдоподобную версию, поэтому сказала прямо:
– Завтра вы все уезжаете. Санлюб закрывается. Пакуйте манатки, и чтобы никого тут не было.
– Но у нас второй раз паркет лаком покрывают! – всполошилась Поля.
– У тебя дивизия родственников, – отрезала Ксюша. – В крайнем случае можете у меня пожить. Ты тоже, – она повернулась к Олегу, – переезжай ко мне. Я буду каждый день тебя навещать.
– Спасибо! – усмехнулся Олег. – Утешила!
– У нас на работе, – задумчиво проговорил Вася, – есть сотрудница. Метеозависимая. Как магнитные бури, так она болеет.
– Да, – согласился Марк, – иначе как пятнами на солнце того, что происходит с женщинами, не объяснить. Сначала они дружно наставили нам рога. Потом Ирина подняла восстание. Ксюша нас выгоняет…
– А я сегодня чуть Джери не убила, – мужественно призналась Поля.
Из-за ее покаяния первый пункт обвинений, про «рога», остался неопровергнутым и как бы признанным справедливым.
За ужином пытались добиться от Ксюши внятного ответа: чем вызвано ее скоропалительное и, прямо сказать, неделикатное решение? Она аргументами себя не утруждала. Сказала – и баста! Единственное, на что пошла своенравная хозяйка Санлюба, – позволила задержаться на день. Не утром съезжать, а вечером, когда вернется Ирина. Но эта их ночь в Санлюбе последняя, другой не будет.
Оставшись с Ксюшей наедине, Олег спросил:
– Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Почему мне не расскажешь?
«Как ты не понимаешь? – думала Ксюша. – Я скрываю правду только потому, что не хочу тебя подвергать опасности!»
– Ведь ты не из-за собак чудишь? – допытывался Олег. – Ты сама останешься в Санлюбе, а меня прогоняешь?
– Каждый день буду навещать, – как заученный урок повторила она.
– Ксюша! – шумно, словно у него в легких накопились огромные запасы воздуха, выдохнул Олег. – Ты кажешься простым человеком. Иногда – проще Поли, я ничего плохого не хочу о ней сказать. С другой стороны, Ирина рядом с тобой – рыбка в колбе, я к ней тоже прекрасно отношусь. Предупреждаю в последний раз. Или мы живем как нормальные люди, или… Выкрутасы, загадки, непонятные взбрыки – не для меня. Ты поняла?
– Да, – пробормотала Ксюша. – Все будет хорошо. Наверно.
– Из Санлюба уеду либо с тобой, либо один, но навсегда. Я тебе не дрессированный пудель!
– Олег! Если бы ты знал, как я люблю тебя, не болтал бы таких глупостей.
– Ладно. Я свое мнение высказал. А теперь ты, – он хитро подмигнул, – показывай, как любишь меня.
Всякий раз, дожидаясь, пока Олег уснет, выскальзывая из комнаты, чтобы навестить Костика, Ксюша холодела от страха. Вдруг Олег проснется, начнет искать ее? Но к счастью, он спал здоровым крепким сном солдата. Ксюша научилась распознавать: коротко всхрапнул несколько раз и ровно задышал – теперь, если его будить, он не сразу придет в себя, будет бормотать и отпихиваться.
Она лежала, прислушиваясь к дыханию Олега, и размышляла. За двое суток первые спокойные минуты. Что делать? Конечно, самое лучшее – услать друзей и Леву далеко и надежно. Потратиться на турпутевки и отправить их за границу. Но у Поли обследование, Вася отпуск отгулял, Ирина и Марк через неделю уезжают. Не согласятся они на заграницу. Рассеять их по Москве – правильная идея, но не гарантирующая полной безопасности. Перепрятать Костика? Ничего не даст. Какая разница, где он скрывается, если под пытками можно выдать? Хватит морочить голову с бандюгами и бизнесменами. В конце концов, у нас есть милиция и прокуратура.
Олег потешно хрюкнул, чмокнул губами – спящие мужчины такие трогательные, как дети – и ровно задышал. Ксюша тихо встала, оделась и, стараясь не скрипеть дверью, вышла.
Костик дичал в подземелье день ото дня. С его характером проще бешеного зайца догонять, чем спокойно ждать, набравшись терпения. Дошло до того, что стал книжки читать, которые принес Лева. Текст постигал не абзацами, не строчками, а медленно, слово за словом. Фантастика (Лева был большим ее поклонником) показалась Костику иностранным текстом, написанным русскими буквами. В детективах, перелистнув страницу, он забывал, как звали героев на предыдущей. «Записки охотника» действовали как снотворное. Поэтому Костик упражнялся по книжке «Дыхательная гимнастика йогов» и читал понятные и аппетитные «Кулинарные рецепты».
Вторым, и последним, развлечением было наблюдение беззвучных мониторов наружных камер наблюдения. Картинка большей частью оставалась статичной, менялась не каждый час. Всех событии – промелькнет человек, везут на тачке что-то завернутое в белую материю. Куда-то пропали собаки и Лева. Поля (он уже знал имена Ксюшиных друзей) носится по двору за щенком. Прошлой ночью Ксюша не пришла. Костик запаниковал, но утром увидел ее живой и здоровой. Сторожил, когда она приедет домой, и едва не пропустил – Ксюша пулей промелькнула по двору.
Загремела открываемая дверь, и Костик, как обычно, испытал противоречивые чувства – страх, что его обнаружили, и радость, что пришла Ксюша.
Она выкладывала на стол продукты, а Костик торопливо говорил. После двух суток молчания слова неслись из него, как из прорванной плотины. Белье постирал, как ты учила. Упражнения делал, на мышцы и на дыхание. Почему Леву не видно? Принеси мне журналы и комиксы. Кончится эта тягомотина, тебя на Карибы отвезу, там подводный мир – закачаешься. А если ресторан свой открыть? Есть такие рецепты, слюнки текут! Ты ведь дальше Московской области никуда не выезжала, а я покатался. Один раз в Португалии…
Костик вспоминал прошлое, строил планы на будущее, жаловался на настоящее. Задавал вопросы и, не дожидаясь ответов, говорил, что подарит Ксюше золотые горы и вообще заживут они на полную катушку. Им угрожала реальная опасность, а он мечтал. Необходимо было действовать, а он хвастался былой роскошью.
– Кто такой Полковник? – прервала Ксюша поток его сознания.
– Нормальный мужик, его Наветов привел, профессионал.
– Этот профессионал тебя люто ненавидит.
– За что? – удивился Костик.
Его память была избирательной. Такая мелочь, как соблазненная чужая жена, в ней не закрепилась.
– В прокуратуру пойдем, – сообщила Ксюша. – Все там расскажешь. Если посадят, это даже неплохо – в тюрьме перекантуешься, пока по закону справедливо все не разрешится.
– С ума сошла? – возмутился Костик. – За что меня сажать? И пришьют меня, не успею дверь открыть. А в тюряге – так еще быстрее. Я не позорный, чтобы к ментам за помощью обращаться. Меня потом никто уважать не будет.
– До «потом» еще дожить надо.
Ксюша рассказала про отравленных собак, про беседу с Полковником – тучи сгущаются. Костик лихорадочно ломал пальцы и вспоминал имена дружков, с кем Ксюша может связаться. Она ему прямо не сказала, но больше иметь дело с криминальными личностями не хотела.
– Ладно, – рассуждала Ксюша, – возможно, прокуратура – не лучшая идея. Ничего ведь не докажешь. Исполнителей след простыл, и заказчика Наветова за руку не схватишь. Тогда другой вариант. Нанимаем в охранной фирме бойцов, человек десять. Ты в их окружении приходишь в офис: здрасте, я воскрес!