– На самом деле сферический щит. Так что я не понимаю, откуда ты взял, что…
– Как интересно! – Пауль посмотрел на меня настоящую, не на отражение. – Никогда не знал, как это работает... Юла, на создание обычного сферического щита даже очень опытный маг, ну, например, твой папа, потратит минимум двадцать секунд. Минимум! Это сложное плетение, быстрее его сделать просто невозможно.
– И?
– Я был там с тобой в коридоре, если ты забыла, – он раздраженно сморщился и шеей дернул. – И ты справилась секунды за три.
– Что, правда? Ну я даю...
Пауль только глаза смешно закатил, почти уронив свое драгоценное стеклышко. Поймал на лету, грозно посмотрел на меня и головой покачал:
– Дает она… Смотри на красную линию. Видишь, она целиком вплелась в узор твоей ауры. И знаешь, о чем это говорит? Юла, ты тогда не создавала щита, я же видел, ты напрямую велела пламени потухнуть.
Я растерялась. Как же так? Ведь я точно помню, как вспоминала узлы и петли, которые мне Динь-Дон показывал, и как пальцы дрожали, и как я боялась не успеть вовремя.
– Я думаю, – Эро правильно понял мое замешательство и решил объяснить, как он понимает произошедшее, – на начальном этапе за тебя работает твое подсознание. Это ведь было твое первое открытое столкновение с огнем?
Кивнула молча.
– Я так и подумал. И знаешь почему?
Посмотрела на него вопросительно.
– Сюда смотри, – на этот раз сыщик указал на отражение своей ауры в зеркале, и я с удивлением заметила тонкую-тонкую красную нитку, прочерчивающую узор его свечения инородной стрелой.
– Ты что, тоже?!.. – ахнула я, не в силах сдержать удивление.
– Не тоже, – он головой тряхнул. – И не я. Это все ты.
Он посмотрел на меня грустно.
– Ты привязала меня к себе, когда впервые к пламени обратилась. Тебе же родители про элементалистов не рассказывали?.. Глупый вопрос, прости. Само собой, не рассказывали. А самой тебе о них почитать, конечно, времени не хватило.
Чувствую, что краснею. И зеркало мне немедленно подтверждает мои подозрения. Что тут сказать? Действительно, со всеми этими Алексами, шкатулками и Аврорками я просто не подумала о том, что стоит поискать информацию о том, что я за зверушка такая, в библиотеке.
– Ладно, это после. Про голубую нить догадалась уже?
Отрицательно головой качаю.
– Блин, – Эро расстроился даже. – Я думал, у тебя соображалка все-таки лучше работает. Воздух, Юлка. Магия воздуха. Почему, ты думаешь, ты стала единственной в своем роде Повелительницей летающих пуговиц? Просто пока ты не научилась пользоваться своими возможностями на сто процентов и используешь только один.
Все. Я в ауте. Вопросов немедленно появилось еще больше, чем было. Что значит, я его к себе привязала? Как привязала? Надолго? А главное, зачем? И если про красную и голубую нити Эро мне все объяснил, то чего мне ожидать от черной и фиолетовой? И что такого мне надо знать об элементалистах? Как мне всем этим научиться пользоваться? Вообще, как с этим жить? И главное, знает ли об этом Алекс?
Но коварный Павлик не позволил мне озвучить даже одного вопроса, легко отобрал зеленое стекло, немедленно соединил два монокля в одни очки и сухо произнес:
– Время. Помни о щите. Вечером встретимся в летней беседке, договорим об остальном, – замялся на секунду, поймал мою руку и, щекоча большим пальцем ладонь, добавил мягко:
– Ничего не бойся. Защитников у тебя точно больше, чем врагов.
Врагов?! Он меня, вообще, этим успокоить хотел? Вот никогда не думала, что у меня есть враги, а вдруг выясняется, что их, оказывается, еще и много… Что делается, что делается?..
Ирэна встретила нас недовольным шипением:
– Где вы ходите? Все уже собрались, только вас ждут! Идите быстрее!
Пауль равнодушно пожал плечами и неспешно прошел к двери в ректорский кабинет, дверь открыл, пропуская меня вперед, и все-таки шепнул напоследок:
– Все будет хорошо.
А внутри нас ожидали. Хмурившийся и нервно постукивавший пальцем по столу директор Школы Добра Вельзевул Аззариэлевич Ясневский – одна штука. Растерянные и удивленные вруны и обманщики Аврора Могила и Альфред Ботинки – всего два человека. Парочка Сафских: отец, презрительно крививший губы, и дочь виду бледного и, к моему шоку, совершенно рыжего, то есть, права я все-таки была, когда ее блондинкой крашеной обозвала. Перепуганного вида девица, та самая, что в памятный вечер моего знакомства с огнем что-то химичила около нашей с Фифой двери – в одном экземпляре. И гармонично завершал ансамбль присутствующих единственный и неповторимый в своем роде светлый королевский маг, пославший мне через всю комнату радостную улыбку.
– Папа! – я на миг забыла обо всех тревоживших меня вопросах, устремилась к родителю и, поймав отцовский поцелуй, спокойно устроилась на подлокотнике кресла, в котором Волчок-старший сидел в позе расслабленной и довольной.
– Ну, раз все, наконец, собрались, – ректор бросил на Эро осуждающий взгляд., – тТо можно наше собрание объявлять открытым. Александр Иннокентьевич, могу я вас попросить обеспечить звукоизоляцию. Видите ли, Ирэна хороший специалист, но излишне любопытный.
– О, – мой папа хмыкнул довольно. – Не стоит беспокоиться. Этот вопрос я уладил, как только вы пригласили нас в ваш кабинет.
– Вот и отлично.
Вельзевул Аззариэлевич обвел своих студентов уставшим и каким-то больным взглядом и спросил:
– Кто начнет?
К счастью, я не успела опозориться и задать свой удивленный вопрос относительного того, что вообще не понимаю, зачем мы здесь собрались, как Павлик прилежно поднял руку и предложил:
– Можно я? Если никто не возражает, конечно…
Возражающих не обнаружилось, если не считать за возражение тот факт, что неизвестная мне девица, которая старалась отгрызть себе пальцы в углу, после слов сыщика позеленела и стала одного цвета с замечательными очками Эро, которые весело поблескивали на его любопытном носу.
– Полагаю, никому не стоит объяснять причин, по которым мы здесь сегодня собрались, – в этом месте я решила промолчать с умным видом. – Поэтому сразу перехожу к делу.
Я наклонилась вперед от нетерпения, едва не свалившись с подлокотника, но папа легко меня поймал, усадил к себе на колено и шикнул только укоризненно.
– Для начала, разрешите представить вам Изу Маркову, студентку четвертого курса факультета предметников.
Лицо Изы приобрело насыщенно-зеленый оттенок, и я реально испугалась за ее здоровье, попутно вспоминая, далеко ли бежать до ближайшей дамской комнаты в АДу.
– Не так давно Иза была счастливой обладательницей одной замечательной, но чужой шкатулки желаний…
Девушка поверх зеленого цвета покраснела и произнесла с возмущенным видом:
– Я тогда не знала, что это шкатулка желаний. Думала, так просто – для украшений коробочка.
Как будто это все объясняло. По ее извращенной логике можно было подумать, что ценные артефакты красть – ни-ни, а все остальное – легко и без зазрения совести.
– Да-да, я понимаю, – Павлик с понимающим видом покивал. – Причины сама озвучишь или мне продолжить?
Маркова произнесла едва слышно:
– Ненавижу ее. Она мне всю жизнь испортила.
Резко подняла голову и глянула на меня из-под челки обжигающим взглядом, подняла вверх правую руку с тремя пальцами, сложенными для захвата магической нити, но мой папа быстро остудил ее порыв:
– Вот прямо сейчас вы точно не хотите этого делать, моя милая, – заверил он эту злобную фурию и успокаивающим жестом меня по коленке похлопал.
Иза опустила глаза и почти простонала:
– Все к одному. Мне плевать. Делайте, что хотите. Я больше ни слова не скажу! – и отвернулась от нас демонстративно к стене.
Пауль Эро поднялся со своего места, обошел кресло, в котором сидел, двумя локтями уперся в спинку и, не могу сказать, что с видом равнодушным, потому что я-то видела, как блестели его глаза и знала, по какой причине он почесывает кончик своего длинного носа, произнес:
– Ну, дело твое. Объясню, как сумею, сложившуюся ситуацию. А ситуация у нас сложилась геометрическая. Я бы даже сказал, треугольная, – довольно оскалился, восхищенный своим каламбуром. – Итак, у нас есть объект И, который влюблен в объект А, скажем так, не без взаимности, но по причине возникновения на горизонте объекта Ю…
– Не юродствуй, – оборвала его Иза глухим голосом, по-прежнему глядя на стену:
– Он не был в меня влюблен, но все могло получиться. Получалось же до тех пор, пока она не появилась.
История о ненависти и любви
Иза Маркова впервые влюбилась, когда ей только-только исполнилось семнадцать лет. Это было второго вересня, ровно в семь пятнадцать утра, когда она столкнулась с НИМ в дверях общей кухни. Он сдержанно улыбнулся, блеснул из-под челки своими невозможными глазами и, вежливо уступив ей дорогу, произнес:
– Какое симпатичное пополнение в рядах предметников. Меня Александр зовут, – и улыбнулся ослепительно, раз и навсегда украв Изино сердце.
Ей было семнадцать, ему почти восемнадцать. Он был завораживающе красив и притягательно таинственен. И половина из тех душещипательных слухов, которые ходили о нем по Школе, были правдой. Насчет второй половины никто не мог сказать с уверенностью, и от этого ореол загадочности Александра только еще больше усиливался. И девушки вились вокруг него всегда, как мотыльки, обжигая свои крылышки на огне его холодного равнодушия. Со свойственным всем пользующимся успехом у женщин мужчин эгоизмом, легко и непринужденно, он принимал влюбленность местных студенток за нечто само собой разумеющееся. И резко пресекал отношения, если только появлялся намек на нечто большее.
Охлаждало ли это охотниц за его вниманием? О, нет! И Иза была не единственной, кто участвовал в гонке, где победителю досталось бы сердце проигравшего. Однако Александр проигрывать не спешил. И каждая следующая девушка, которой он дарил свою улыбку, слышала одни и те же слова: