Миз Гибсон подпрыгивает в ритме хип-хопа, зрелище обескураживающее. Когда песня требует вскинуть руки, миз Гибсон с удовольствием делает это. Два отважных отца уговаривают миз Гибсон уйти от ноутбука. Они ведут ее в центр круга. Они образуют сандвич, сжимая ее с двух сторон своими телами. Они приседают, она приседает.
Матери свистят. Один из отцов говорит: «Черт побери».
Прискорбно, что она созерцает миз Гибсон в таком виде. Фрида предпочла бы не думать об инструкторах или женщинах в розовых халатах как о людях, она не хочет представлять их в ночных клубах или ресторанах, не хочет видеть в них людей, которые могут развлекаться.
Миз Гибсон возвращается к своим обязанностям диск-жокея. Она ставит еще несколько вещей в стиле диско. Немного рэпа. Наибольшей популярностью пользуется «Царапина прошла по сердцу».
Матери снимают обувь. Они возвращаются к столу за вторым куском пирога. Медленных песен нет, поэтому они крутятся и подпрыгивают.
Еще шесть треков — и свет резко гаснет. Поначалу родители думают, что их наказали за то, что они слишком увлеклись. Но в открытые двери они видят, как лучи прожекторов обшаривают поле. Охранники приказывают им построиться для подсчета по головам.
Фрида оглядывает строй отцов, строй матерей. Она ищет Таккера.
Ревут сирены. Миз Найт просит всех сохранять спокойствие. Рядом с Фридой появляется Таккер. Фрида облегченно вздыхает: с ним ничего не случилось.
— У меня будут неприятности только от того, что я стою рядом с тобой, — говорит она.
Он берет ее под руку.
— Мы ведь встретимся, когда покинем это заведение?
Она не отвечает. Он притягивает ее ближе к себе. Она прижимается щекой к его груди, вдыхает запах пыльной ткани. Обхватывает его руками за талию. Он гладит ее волосы.
— У меня серьезные намерения на твой счет, Фрида.
Родители кричат. Ей следовало бы думать о дочери. О дочери, которая завтра в первый раз пойдет в садик. О дочери, которая настолько выросла, что у нее теперь есть рюкзачок и она может рассуждать о луне. Она отпускает его. Отступает.
Он просит о встрече под трибуной.
— Я пойду первым.
— Я не могу. Нас поймают. Меня всегда ловят.
— Когда у нас еще будет возможность побыть вдвоем? Никто на нас не обращает внимания.
Инструкторы и все охранники, кроме одного, ушли на поиски. Родители кричат. Они испуганы. Кто-то говорит, что отсутствуют Роксана, Мерил и Колин.
— Что? — Ей нужно найти Бет.
Таккер просит встретить его через пять минут.
Она говорит:
— Я плохая мать, но я учусь быть хорошей.
— Фрида, у нас времени всего ничего.
— Я эгоистка. Я опасна для ребенка.
Его рука, уверенная и теплая, на ее шее. Он смотрит на ее рот.
— Я знаю, ты думала об этом.
Она сжимает кулак, пытается думать о Гарриет, о ее маленькой девочке, которая узнает о горечи, тоске и разочаровании. И о матери, которая может разочаровать ее еще сильнее.
16
Фрида попадает в список наблюдаемых. Школа считает, что она знала. Обе девицы говорили своим психологам, что считают ее старшей сестрой. Если они обсуждали побег, она должна была сообщить о них.
Женщины в розовых халатах ежедневно проверяли ее. Ее сон и приемы пищи контролируются. У нее теперь три посещения психолога в неделю. Ее допрашивали после танцев, еще раз после экзамена, еще раз это сделала психолог. Часть комнаты, где обитала Роксана, обыскали. Вещи Фриды обыскали. Проверили записи с камер наблюдения в классе, вечерние записи, записи конца недели, обедов, работы в уборочной команде, а также записи, сделанные куклами Роксаны и Мерил. Зеленоглазого охранника, который помог им бежать, уволили.
Некоторые говорят, что беглянок найдут мертвыми. Некоторые говорят, что их поймают. Линда считает, что они в конечном счете снова забеременеют, но и этих детей у них отберут. Она винит Мерил. Бет винит Роксану. Никто не упоминает Колина.
Линда говорит, что ей нравилась категорическая позиция Мерил. Ей нравилось, как Мерил всегда хватала пакетики с сахаром, как она не выносила кофеин, а каждый утренний кофе превращала в молоко с добавкой кофе.
— Не забывайте, что она жива, — говорит Бет. — Не говорите о ней как о мертвой.
Фрида говорит им обеим, чтобы замолчали. И без того к их столику достаточно внимания. Они — единственная группа, лишившаяся двух матерей. Сначала Лукреции, а теперь Мерил.
— А то, что говорят про Роксану, правда? — спрашивает Линда. — Ну, то, что они… сама понимаешь. — Она складывает пальцы в кулаки и ударяет ими друг о друга.
Фрида не отвечает. Она перенаправляет этот вопрос Бет, которая сердилась на Мерил и Роксану с самого вечера танцев. Мерил явно не делилась с Бет своими планами насчет бегства. То, что Фрида не доложила о подозрениях касательно этих девиц, заносится в ее досье. Она не хочет рисковать и получить еще одно наказание за сплетни.
Она не думала, что они и в самом деле убегут. У Роксаны была куча других идей. Она говорила о том, чтобы испортить куклы одноклассниц с помощью магнита. О том, что хорошо бы найти какое-нибудь ядовитое растение и оставить его в машинах инструкторов. Никто не будет так скучать по ней, как Фрида. С кем она будет вести счет оставшимся дням? С кем будет перешептываться?
Они приступили к восьмому разделу: «Опасности внутри дома и вне его». Их заставляют бояться, чтобы выработать у них рефлексы безопасности и проверить их силу. Первую неделю они обучаются во дворе, бегают с куклами на руках, имитируют спасение из горящего здания.
Фрида с Роксаной пытались предугадать, какие испытания их еще ждут: их заставят ходить по горячим углям, ими будут стрелять из пушки, их будут бросать в яму со змеями, заставят глотать ножи. Ей не хватает дурацких вопросов Роксаны, ее смеха во сне, разговоров об Айзеке.
Роксана отругала бы ее, узнав, что седьмой раздел она закончила третьей. У Фриды не будет телефонных привилегий до октября в лучшем случае, а может, не будет и вообще. Вечер танцев был всего неделю назад. У нее такое ощущение, будто она в трауре, смешно, потому что они ни разу не поцеловались, не говоря уже о встрече под трибуной. По ночам она воображала, что Таккер обнимает ее. Она бы положила голову ему на плечо. На плече человека, чей сын свалился с дерева, она бы поплакала и нашла утешение. Им следовало знать, как спали их дети.
Начало сентября, ровно год назад у нее забрали Гарриет, одиннадцать месяцев назад она в последний раз держала дочь на руках, три недели назад она в последний раз говорила с ней. Фрида почти не помнит свою жизнь годичной давности, она не помнит, как выглядела, не помнит статьи, которые писала, не помнит имени пожилого профессора, имени декана, не помнит, почему срок сдачи казался таким важным, почему ей пришло в голову, что она может оставить Гарриет одну в доме.
Они завершают уроки по пожарной безопасности и безопасности на воде, потом их начинают учить спасать кукол от едущей на них машины. Они упражняются на парковке близ футбольного поля. Мерил порадовалась бы занятиям с куклами под открытым небом, думает Фрида. Ей нравился кампус больше, чем она говорила об этом. Мерил часто повторяла, что ей следовало бы родиться на Западном побережье. Она думала, что стала бы другим человеком, если бы росла близ гор, верила, что судьбу человека определяет место, где он растет, что ее взросление в Южной Филли обрекло ее стать тем, кем она стала.
— Почему, ты думаешь, я назвала своего ребенка Оушн[30]? — спросила она.
Водитель заводит машину. Эммануэль хочет знать, кто это. Ее не успокаивают слова Фриды о том, что этот человек не сделает ей ничего плохого.
Школа наняла профессиональных водителей. Инструкторы обозначили цель водителя буквой Х, дали ему пространство для разгона по парковке.
— Ты должна сделать вид, что мы переходим улицу, — говорит Фрида. — На улицах много машин, и они опасны. Они могут убить. Поэтому ты должна держать меня за руку, поняла?
Она рассказывает Эммануэль, что переход улицы всегда был пунктиком ее отца.
— У меня есть папа. И у меня были бабушки и дедушки. Мой дедушка умер, когда мой папа был совсем маленьким. Он погиб в автокатастрофе. Моему папе было всего девять лет. Разве это не грустно?
Эммануэль кивает.
— Мой отец до сих пор нервничает, когда я перехожу улицу. Когда мы ездили в Китай, он держал меня под локоть, словно я ребенок. Родители всегда считают своих детей маленькими, сколько бы им ни было лет.
Ей было двадцать два, когда они летали в Китай. Один раз в жизни она была в путешествии дочерью, чей отец беспокоился, как бы с ней чего не случилось.
Она говорит Эммануэль, что ее отцу завтра исполнится семьдесят. Эммануэль хочет знать, что такое Китай, что такое семьдесят, почему у мамы грустный вид.
— Потому, что мне хочется его увидеть. И потому, что мне нужно было быть добрее к нему. До того как я попала сюда. Мы должны быть добры к нашим родителям. Семьдесят — это очень большой день рождения.
Бет слушала ее.
— Осторожнее, — предупреждает она. Фрида не должна перегружать свою куклу личной информацией.
Фрида благодарит ее за предупреждение. Она возвращается к безопасности на улице. Ей следует быть все время начеку. Она должна скрывать свою настоящую жизнь, свое настоящее сердце, должна подавлять свои истинные чувства до ноября.
Фрида добавляет несколько комнат дому, в который свет попадает сбоку. В этих комнатах будут собираться матери. Они будут заплетать косички и рассказывать истории. Таккер будет подавать им чай. Там будет Мерил с Оушн. Мерил будет ужасной гостьей. Будет Роксана с Айзеком. Мать Роксаны уже выздоровеет. Там будет живая Маргарет. Лукреция их найдет.
Им нужен материнский дом. Материнский город. Она помнит какую-то книжку про остров у берегов Эстонии, который целиком принадлежал женщинам, они там были фермерами и плотниками. Женщины там торговали рыбой, работали электриками. Они носили фартуки разных цветов в зависимости от профессии.