— Я ни секунды не скучала по моей кукле, — сказала она.
Остается восемь недель. В октябре отцы возвращаются. Некоторые говорят, что школа хочет подготовить их всех к возвращению в реальный мир. Кто-то говорит, что школе нужны новые флирты и исключения, чтобы опробовать базу данных. Кто-то говорит, что школа хочет отвлечь их, чтобы больше матерей не прошло испытаний. Может быть, кто-то зарабатывает на их неудачах.
Родители направляются в спортзал смотреть видео об опасности, которую представляет собой незнакомый человек. Фрида ищет Таккера. Она находит его в первом ряду. Эх, повернул бы он голову, думает она.
Время теперь убыстряется, она вскоре сможет его увидеть. Ее желание исполняется в следующий понедельник, когда Таккер и другой отец присоединяются к нескольким группам матерей на отработку рукопашной схватки. На полу лежат маты. Специалист по самозащите приходит на занятия, чтобы продемонстрировать некоторые основы.
Таккер первым изображает похитителя ребенка. Эксперт показывает Бет, как лягнуть Таккера в подколенный желоб. Потом она должна схватить куклу и плоской ладонью нанести Таккеру удар по носу. Резкое движение вверх при этом будет наиболее болезненным.
Они должны только имитировать движения, но Бет случайно ударяет Таккера по-настоящему. Инструкторы напоминают родителям о необходимости соблюдать меры безопасности, но в остальном ничего не делают, чтобы предотвратить реальные удары.
Когда приходит очередь Фриды, она кричит во весь голос и бросается вперед. Она легонько касается внутренней стороны колена Таккера. Эммануэль сворачивается в мячик, притворяясь камнем, это ее способ выживания в каждом раунде.
Таккер изображает падение, но хватается за комбинезон Фриды, отчего она падает. Когда она поднимается, он хватает ее за щиколотку и снова роняет. Может быть, большего у них никогда и не будет. Она не смотрит ему в глаза, делает вид, что не замечает его руки у себя на щиколотке, не замечает его ласкающих пальцев, пощипывания у нее в желудке, желания упасть под него.
К лучшему, что Гарриет не видит ее. К лучшему, что здесь нет Роксаны. После занятий по предотвращению похищения Фрида становится похожа, как сказала Эммануэль, на монстра. Каждый день они говорят про цвета. Почему лицо у мамочки синее и багровое, почему мамочка тяжело дышит. Они говорят о Пасхе, вспоминают тот день, когда противный маленький мальчишка ударил Эммануэль.
— Теперь мамочкина очередь драться, — говорит ей Фрида. — Очередь мамочки получать удары. Я готова умереть за тебя. Мамочки готовы умирать за своих деток.
Каждый вечер матери выстраиваются в очередь перед амбулаторией, чтобы получить аспирин, пакетик со льдом, бинт. Их лица напоминают подгнивший фрукт. У кого-то расколоты зубы. У кого-то вывихнуты запястья, щиколотки. Телефонные привилегии приостанавливаются до тех пор, пока синяки с их лиц не исчезнут.
Между собой матери не перестают удивляться: что заставляет персонал приходить на работу, сколько им платят, почему никто из инструкторов не уходит в знак протеста, почему ни один охранник не слил информацию про школу в прессу, почему у персонала хуже с эмпатией, чем у кукол.
Кто-то высказал предположение, что инструкторы здесь — женщины, у которых случались выкидыши. Другие думают, что это женщины, у которых дети умерли. Бет считает, что они бесплодные. Линда говорит, что все эти идеи рождаются в головах людей, которые прочли слишком много книг, пересмотрели телевизор.
— В мире много холодных, бездушных людей, — говорит Линда. — Кто, по-вашему, работает в тюрьмах? Кто, по-вашему, работает в камерах смертников? Это такая работа.
Они узнают, что страх — это актив, который может быть обращен в силу и скорость. Родителям показывают видео, на которых какие-то люди заводят маленьких детей в подвалы. Дверь закрывается, потом оттуда выходит ребенок в помятой одежде и с мертвыми глазами. Им зачитывают статистику. Они слушают рассказы выживших. Многие из них винят родителей, в первую очередь матерей. Какой чудесной могла бы быть их жизнь, если бы их любили по-настоящему, если бы им поверили, когда они говорили.
«Любовь — это первый шаг», — говорят инструкторы. Во время тренировок по предотвращению насилия родители узнают, что дети, которым родители уделяют достаточно внимания, реже становятся жертвами педофилов.
Двух матерей рвет во время прослушивания показаний. Кто-то из родителей плачет. Большинство относится к услышанному скептически. Бет говорит, что на самом деле все случается иначе. Как насчет отцов, отчимов и дядюшек? Дедушек? Друзей семьи? Родственников? Братьев? Почему обязательно вина матери?
Когда включают свет, у Фриды мокрые подмышки и шея. Ей холодно. Ночью ей снилось, что Гарриет похитили из садика, что ее держат в темной комнате. Кто-то хватал ее запястье. Кто-то звонил в колокольчик. Фрида пошла на звон, добралась до нужной комнаты, но не смогла открыть дверь. Она стояла перед запертой дверью, кричала.
Тропинки усыпаны опавшими золотыми листьями. Гаст и Сюзанна, может быть, показывают Гарриет цвета осени. Возят ее в Фейрмаунт-парк, в Виссахикон. Они собирают яблоки. Фрида собиралась съездить туда в прошлом году. Она помнит, как ела приготовленные Сюзанной печеные яблоки и завидовала ей, хотела быть женщиной, которая по выходным готовит десерты.
У них занятия во дворе «Морриса». Качели служат опорным пунктом педофила. Родитель должен не допустить длительного пребывания педофила на детской площадке рядом с куклой. Педофил должен говорить приятные слова кукле, что-нибудь вроде: «Какая ты хорошенькая маленькая девочка», — просить разрешения обнять куклу. Родитель должен остановить педофила, взять куклу на руки, унести в безопасное место, а потом разложить это происшествие по полочкам.
Теперь Мерил о неделе, проведенной в подвале, говорит в ностальгических тонах. Она не знала, что ей придется вернуться в этот долбаный бойцовский клуб. За ланчем она говорит, что эти занятия ужасно глупы, тут и двух мнений быть не может.
— Дебильные, — говорит Фрида. — Ты именно это слово ищешь — дебильные.
Однажды утром, когда Фрида изображает педофила, Бет сшибает ее на землю. Фрида ударяется головой об основание детской горки. Она не может двигаться. Она смотрит вверх и видит голубизну, но ее глаза не могут сфокусироваться. Бет сшибла с нее очки. Она в ужасе думает, уж не парализовало ли ее, уж не придется ли ей покинуть это место на носилках. Она слышит, как плачет Эммануэль, слышит, как одноклассницы спрашивают, жива ли она. Бет опускается рядом с ней на колени, похлопывает ее по щекам, извиняется.
— Фрида? Фрида? Ты меня слышишь?
Фрида шевелит пальцами рук, потом ног. Слышит голоса инструкторов — они говорят, что ее нужно отнести в амбулаторию, слышит, как Линда ругает Бет. Фрида пытается пошевелить ногами, с облегчением понимает, что они сгибаются. Она похлопывает по земле ладонью в поисках очков. Она слышит голос Таккера, чувствует, как его руки поднимают ее голову, потом помогают сесть. Он надевает ей очки на нос, некоторое время прижимает ладонь к ее щеке.
Их головы почти касаются. Все могут их видеть. Она говорит, что в порядке.
— Я не думаю, что тебе следует это делать.
Он помогает ей встать. Она пытается сделать шаг, оступается.
— Дай я тебе помогу.
Он берет ее под руку и ведет к группе. Она почти не чувствует боли. Ей нужны его прикосновения. Его забота. Таккер осторожно, словно сокровище, сажает ее на траву.
Таккер сажает к себе на колени Джереми и Эммануэль, начинает с ними просветительский разговор.
— Мамочка Фрида цела и невредима, — говорит он. — Видите? Все хорошо. Когда мы падаем, мы сразу же встаем. Мамочка Фрида учится.
У Фриды кружится голова, ее мутит. Она счастлива. Она избранная. Она, возможно, никогда не увидит его дома, никогда не познакомится с Силасом, никогда не станет мачехой этого мальчика, никогда не родит еще одного ребенка. Она, возможно, никогда не поцелует человека, который позволил своему сыну упасть с дерева, но сегодня она уверена, что любит его. Она говорит ему об этом, когда в конце дня участники группы обмениваются рукопожатиями. Она убеждается, что инструкторы заняты, потом закрывает уши Эммануэль, говорит ему, чтобы он закрыл уши Джереми.
Она одними губами произносит эти слова.
— Да, — говорит он. — И я тоже. Я тебе говорил. Любовь.
И опять они молятся. В автобусе Фрида и ее одноклассницы наклоняют друг к другу головы и перешептываются. Сегодня экзамены по восьмому разделу. Вчера несколько групп проходили совместные тренировки. На петляющей дорожке внутри склада были обустроены станции опасности. Одна станция воспроизводила горящее здание, в другой находились качели, в третьей стоял фургон с затонированными окнами.
Они должны были перебегать от одной станции к другой со своими куклами. Из-за ограничений по времени каждый родитель имел возможность только раз пройти заданным маршрутом. У школы были новые люди, изображающие похитителей и педофилов, предположительно стажирующиеся инструкторы и охранники, которые отправятся работать в калифорнийскую школу матерей. Они были сильнее и проворнее родителей. Когда до финиша не добрался никто из испытуемых, инструкторы сказали им, что они должны расширить свое понимание возможного.
Миз Каури сообщила:
— Не имеет значения, противостоите вы одному человеку или двенадцати. Родителю должно хватать силы машину поднять. Или упавшее дерево. Отогнать медведя. — Она ударила себя в грудь. — Вы должны найти силы внутри себя. Черпайте из этого источника.
— Вы не должны позволять своим телам мешать вам, — сказала миз Руссо.
Сегодня Фрида заканчивает рано, она появляется к вечеру с царапиной под глазом. Ей кажется, что у нее сломано ребро. Она с трудом поднимает Эммануэль. Когда они выходят наружу и ветер начинает обдувать ее щеку, ссадина пульсирует.