про крайне вспыльчивый нрав своей прошлой коллеги по лысогорской школе и ее высокомерное отношение ко всем окружающим.
Бродя по деревне, Василиса постепенно приходила к выводу, что в нормальной одежде тут ходят только преподаватели школы, а все остальное население явно тяготеет к старине.
У каждого дома стоял колодец, заставляя Василису задуматься над вопросом, а есть ли в школе водопровод, паровое отопление и нормальные современные санузлы, или цивилизации ей и на работе не видать? Успокаивало наличие электричества в доме.
Спустя час электричество в доме уже не успокаивало! Во всей деревне насчитывалось более пяти десятков домов, но при этом ни одного магазина, ни почты, ни клуба, ни дома культуры, ни детского сада, ни колхоза или совхоза какого, да вообще ни одной организации, кроме школы! Гугл ее не обманывал, когда в первый же день поисков виновников смерти отца сообщал в справке по деревне: «Торговых точек нет. Предприятий промышленности и сельского хозяйства нет. Фермерских хозяйств нет. Газопровода нет. Отделений почтовой связи нет. Из административных зданий – средняя школа». Ошибся всезнающий интернет только в количестве коренных жителей деревни – их было явно не двенадцать. Тут одних только учителей двенадцать человек до нее было!
Василиса замерла. Пронеслась неизвестно откуда взявшаяся шальная мысль, что людьми тут только учителя и являются… Василиса мотнула головой и мысль отвергла – а другие тогда кто?! Вон – два мужика стадо коров гонят. Что ж они – не люди? Коровы дисциплинированно сворачивали к своим домам, где их встречали женщины в сарафанах. Эти женщины тоже не люди или не местные? Намудрили в отчетности во время переписи населения и думать тут нечего.
Пять оставшихся от стада коров прошли мимо Василисы к дальним домам, по пути развернув к ней рогатые головы и дружно оскалившись. Девушка испуганно попятилась дальше от дороги, а бородатые пастухи улыбнулись ей, поклонились в пояс (!), пробасили: «Доброго здоровьица, Василиса Алексеевна, знакомы будем: Авдей и Иван», и прошагали вслед за коровами.
В этой деревне исторический фильм скрытой камерой снимают?
Побродив еще немного по узким второстепенным улочкам и наталкиваясь повсеместно то на дружеские улыбки, то на настороженно-недоверчивые взгляды, слыша шепотки: «Раз сама прошла – значит, наша» и «Сама-то сама, да супротив воли директора…», Василиса решила предпринять попытку дозвониться до службы спасения, Игната и дяди Олега с помощью чужого телефона. Увидев мужчину в нормальной одежде, быстрым шагом идущего навстречу ей и сухо кивнувшего со словами: «День добрый, Василиса Алексеевна» (похоже, всем уже ее имя известно!), она сказала:
– И вам день добрый. Извините, что задерживаю вас, но не могли бы вы мне помочь?
– Чем? – холодно спросил мужчина.
Лицо у него было немного вытянутое, сухое, с тонкими, плотно сжатыми губами. Волосы неопределенного серого цвета, не ясно – полуседые или просто цвет такой. Брови такие же. Глаза темно-зеленые и пронзительные.
– Мне срочно позвонить надо, а мой мобильный телефон сеть не ловит и почты со стационарным переговорным пунктом в деревне нет, – объяснила Василиса. – Вы не подскажете, откуда позвонить можно? Или разрешите мне с вашего мобильного хоть один звонок сделать? Я недолго!
– Вам не повезло: никто в деревне не пользуется мобильными телефонами, – равнодушно бросил мужчина и прошел дальше.
– Как же так, Елисей Назарович мне свой мобильный телефон давал, – растеряно произнесла ему в спину Василиса, но ее проигнорировали. – Кто это был, интересно?
– Род Ваалович, – сказал нежный голос за ее спиной.
На Василису приветливо смотрела женщина с метлой в руках, подметавшая двор перед своим крыльцом. Как и подавляющее большинство жителей деревни, она выглядела пятидесятилетней и наряжена была в исконно русскую одежду.
– А кто такой Род Ваалович? – задала закономерный вопрос Василиса.
– Сейчас – учитель географии в нашей школе.
Ага, вот и последнее имя в своем списке учителей она может заполнить!
– А раньше кем он был? – заинтересовалась Василиса. Как-то неоднозначно прозвучало это «сейчас – учитель».
– Неужто сами не ведаете? – поразилась женщина. – Я же говорю: Род это, а Род спокон веков один единственный.
«Это местная особенность такая – говорить загадками с таким видом, словно прописные истины вещаешь? – разозлилась Василиса, смотря, как ее собеседница деловито орудует метлой, словно и не было никакого разговора. – Делать нечего: придется на поклон к директору идти – надо до Игната дозвониться, узнать, все ли с ними в порядке, не нарвались ли они на бандитов, когда домой возвращались. Конечно, Игнат с бабкой Агафьей тем стрелкам не нужны, они явно целенаправленно за мной охотились, но я и без того позвонить обещала. И дяде Олегу позвонить надо, поставить в известность об этом нападении, пусть не думает, что меня какие-то неведомые федералы защищают. Проблема одна: как угадать среди множества домов один директорский?»
– Извините, – обратилась она к женщине с метлой, – мне нужно найти Елисея Назаровича, вы не объясните, где расположен его дом?
– Знамо дело, где: где и положено! Рядом с Калиновым мостом, – посмотрев, как на неразумную, ответила женщина. Потом соизволила указать, в каком направлении надо шагать, чтобы до этого моста дойти.
Василиса тронулась в путь.
– Но смотрите – на мост не суйтесь! – крикнула ей вослед женщина. – Без разрешения директора на мост входить запрещено!!!
«Что за глупости, – покачала головой Василиса, – какое отношение имеет мост через реку к школьному директору? Если мост сломан – так этой проблемой другие организации заниматься должны, не школа. Галина Ивановна говорила, что мост сожжен. Его починили? Но даже если починили – при чем тут директор школы???»
Тропа вывела Василису к лугу, что раскинулся за деревенским холмом со зданием школы, а обойдя этот луг по краю, тропка уперлась в берег круто изгибающейся в этом месте реки, у которой стоял исполинский, неохватный дуб.
«У Лукоморья дуб зеленый…», – припомнила Василиса, смотря на серп речки, в самом деле похожий на изогнутый лук.
Что-то ярко блеснуло на солнце.
Василиса сделала шаг к дубу, еще шаг…
На мшистой, растрескавшейся от старости коре дереве переливалась и сверкала толстая золотая цепь…
«Нет, ясно, что она просто покрашена в цвет золота: дуб в обхвате метров шесть-семь будет, а на нем три витка. Получается, двадцать метров широченной цепи, так что это крашеный алюминий или слав какой дешевый. Но красиво!»
Рассуждая таким образом, Василиса обошла вокруг дуба, присмотрелась внимательнее к вкраплениям странного черного мха на его покрытой зеленым лишайником коре. Сняла клочок этого «мха»…
У нее в руках оказалась кошачья шерсть.
– «И кот ученый все бродит по цепи кругом», – процитировала вечную классику Василиса. – Кто-то знакомого мне котика дрессирует, чтобы по цепи ходил и иллюстрацию к сказке изображал? Версия, что тут либо снимали недавно, либо планируют снимать кино в ближайшем будущем, кажется все более разумной…
У самой реки стоял шест с табличкой:
«Река Смородина»
Севернее дуба к реке спускался частокол, огораживающий всю деревню, но не подходил вплотную к воде: вдоль берега оставалась полоса метров в пять, позволявшая обогнуть забор и выйти за пределы поселения. Василиса и обошла, следуя полученным инструкциям, и увидела невдалеке горбатый мост, а рядом с мостом – дом. Ускорив шаг, она почти бегом добежала до моста.
Мост не был сломан или сожжен, он высоко и круто поднимался над рекой. Крепкие бревна дорожного полотна моста и перила на столбиках с обеих сторон буквально кричали о его надежности. А вот по ту сторону реки сразу за мостом начиналась выжженная, черная и голая полоса горелого леса. Видимо, мост такой новенький, потому что заново отстроен после очередного недавнего пожара. Зря Галина Ивановна говорила, что здесь ничего никому не нужно – мост вот починили. На той стороне, где стояла Василиса, следов когда-то бушевавшего пламени видно не было.
Василиса остановилась, заинтригованная табличками, прикрученными к первым высоким столбам у входа на мост.
На левом столбе одна табличка была жестяная, и на ней ровными печатными буквами было написано:
«Калинов мост. ОМИИ ПАСК».
Ниже висела вторая табличка, деревянная:
«Проход и проезд запрещены!»
И еще ниже был прибит гвоздем бело-красный знак «Въезд запрещен», в просторечье именуемый «кирпич».
На правом столбе сверху висела также официальная жестяная табличка, сообщавшая:
«Объект охраняется!»
Под ней на листе фанеры была вкривь и вкось нацарапана надпись:
«Чудо-Юдо в отпуске до 1 сентября»
Василиса несколько раз перечитала все таблички и поняла очевидное: деревня Лысая Гора была пристанищем для всех любителей славянского фэнтези! Ишь, река Смородина у них тут и Калинов мост, и дуб с цепью, и чудо-юдо (в отпуске – ха-ха!). Теперь понятны стали все странности – фанатичные поклонники русской старины вполне могут иметь имена Яга Лешевна, Мара Кощеевна, ходить в неудобных народных костюмах и вести натуральное хозяйство. Ясно, почему Елисей Назарович поселился на отшибе, за деревенской оградой – он, видимо, не сторонник старинного быта. Вот и дом у него без всякого подворья с живностью, без сада и огорода – просто одинокая изба на опушке леса. Черная черепица на крыше, конек над крыльцом в виде расправившего крылья черного ворона. Окна темные и пустые, без занавесок, словно и не живет тут никто.
На стук Василисы никто не отозвался, дверь была заперта. Обойдя кругом вокруг дома и не обнаружив признаков жизни в нем, Василиса спустилась к речке у границы леса.
Послышался всплеск.
Купается кто-то? Август в этом году стоит на редкость жаркий, однако ночи в средней полосе России холодные и купальный сезон уже закрыт. Здесь не Краснодарский край, чтобы в конце лета в открытых водоемах плавать, тем более что вечер вступал в свои права и заметно холодало.