В вихре всех перипетий первой рабочей недели Василиса напрочь позабыла про Игнатовы пилюли. Не до того ей было! Дома резались крылья у Галюси, кончались сосиски для кота, то и дело бранились Глюк и Огневушка, а еще ведь и к урокам готовиться приходилось заново и более тщательно. Словом, несмотря на то, что на работу Василиса летела в радостном предвкушении нового насыщенного волнениями и приятными сюрпризами дня, выходные она встретила с огромным облегчением. Ей был нужен отдых!
Самый настоящий отдых – с неспешным походом по малочисленным магазинам Энска, банькой в Верном Пути и вечерней книгой в своем доме, где все сияло чистотой благодаря Глюку, было освещено лампочками и согрето теплом печи, благодаря Огневушке, и в котором царил уютный кавардак обжитого дома благодаря неугомонной Галюсе.
Этот роскошный план на выходные начал спотыкаться с первого же пункта и исключительно по вине Василисы, решившей испытать банковскую карточку, выданную ей своеобычным школьным бухгалтером. Банкомат сообщил информацию о балансе – пять тысяч рублей. Снять наличные не удалось – оказалось, что эта операция по карте недоступна.
– Попробуем расплатиться, – повертев карточку в руках, сказала себе Василиса.
С оплатой покупок сложностей не возникло – килограммы колбасной продукции, рассчитанной на прожорливого кота, перекочевали в сумку. В следующем магазине Василиса присмотрела новый портфель (на работу ходить), а потом кое-какую мелочевку для дома. Опасаясь выйти за рамки доступного остатка, она повторно проверила баланс карты.
На карте было пять тысяч рублей.
– Не успели снять деньги? – недоуменно нахмурилась Василиса.
В ней взыграл экспериментатор. В магазине одежды она купила новые джинсы за три тысячи рублей. Проверила остаток – пять тысяч. В обувном отделе выбрала осенние ботинки и опять расплатилась картой. Остаток остался прежним, несмотря на то, что покупка прошла и чек Василисе выдали. Через несколько часов Василиса обзавелась новым гардеробом, постельным бельем, полотенцами, кухонной утварью и фикусом в горшке и выяснила следующее: одноразовые покупки можно было совершать только при общей сумме в чеке не более пяти тысяч рублей; время возврата денег на карту было никак не больше минуты (быстрее совершить следующую покупку у Василисы просто не получилось по причине медлительности продавцов).
Выгравированное на карточке название «Неразменный пятак» обрело конкретный смысл! То, что на голограмме отсвечивало пять копеек советского образца, а на счете было пять тысяч современных рублей, вопросов не вызвало: инфляция – она и в волшебном мире инфляция. Василиса задумалась о возможности покупки чего-либо дорогостоящего в кредит, с расчетом, что деньги на его гашение будут так же списываться с карты, но спохватилась, что время уже позднее. В гости к бабке Агафье она уже не успевала – единственные обитатели села Верный Путь спать ложились с заходом солнца. Второй пункт плана пришлось перенести на воскресенье – Василиса понадеялась, что чуток подтопить баньку с утра Игнат не откажется.
На пустынную дорогу, ведущую к распахнутым воротам деревни, она въехала под темно-синим небом позднего осеннего вечера, на котором понемногу проявлялись и вспыхивали звездочки. В свете фар мелькнула чья-то тень. Василиса вдавила педаль в пол, тормоза взвизгнули, автомобиль замер на месте. В пятне света перед машиной сидел и щурился кот Баюн.
«Что-то случилось?! – запаниковала Василиса. – Чего ради он меня встречать вышел?»
Распахнув дверцу, она выскочила на дорогу.
– Поздновато домой являешься, – проворчал кот. – Сосиски купить не забыла?
Он прошмыгнул сквозь открытую дверь к задним сиденьям с пакетами.
– М-ряу! Что за гадость ты опять в избу волочешь?! – раздался кошачий вопль, когда с сиденья на лобастую остроухую голову свалился фикус. – Подбираешь всякую шваль! Вначале Глюк твой полоумный, теперь цветок какой-то бессмысленный! Нет, чтобы валерьяны купить, ну или белены хотя бы – чтоб польза от растения была! А с этого уродства какой толк, а?!
Раздраженная Василиса открыла заднюю дверцу и подхватила слегка помятый фикус. Держа его в руках, она наблюдала, как безошибочный кошачий нюх привел Баюна к верному пакету и как котище бесцеремонно закопался в нем, выуживая когтистой лапой длинную связку толстых сарделек. Он только ради этого так ее напугал? В самом деле – наглющий котик.
– Дома подождать никак не мог? Ты же вареные сардельки любишь больше, чем сырые, – сказала она, сдувая комочки земли с листьев пострадавшего фикуса.
– Я еще, знаешь ли, тишину люблю, – не очень внятно по причине набитого рта ответил кот, – а у тебя избе гвалт и свистопляска.
– То есть?!
– А то, что слушать надо мудрые советы, а не селить в дом кого попало. Вишь, дым коромыслом у твоей избы?
Забыв обо всем, Василиса метнулась за ворота. Точно – над ее домом вспыхивали зарницы, доносился звон, грохот и улюлюканье детворы.
– Что это? – ахнула Василиса. Ой, это же не Галюсеньку забрать собираются?
– Приживальца твоего выпроводить пытаются, нежить бесполезную, – хмыкнул кот, обнаружившийся сидящим рядом с ней с сардельками в обеих передних лапах. – Говорил же – домового заведи!
Так это на Глюка охотятся?! На Василису накатило негодование: по какому такому праву, спрашивается?! Кот, почуявший неладное по изменившемуся выражению ее лица, попятился, пряча за спину сардельки, и забормотал:
– Да чё ты, чё ты?! Коли в самом деле ты его к дому привязала, его только директор с насиженного места выселить сможет, но к директору с таким пустяком в нерабочее время не побегут.
«Побегут, не побегут – мне без разницы! Не позволю моих товарищей на улицу из моего же служебного жилья выгонять!» – злилась Василиса, несясь по центральной улице со злополучным фикусом в руках, про который просто-напросто позабыла.
Люди в национальных костюмах с суровыми лицами оттаскивали младших детишек прочь от Василисиного дома, ребята повзрослее толпились поодаль, обсуждая происшествие. Голоса их были приглушенными – опять действовал магический полог – но Василиса как всегда услышала:
– Прикольно, ребята! Вот это нежить к новой математичке заселилась! Это ж какой спец постарался, а? Эй, старшеклассники, хоть нам скажите, мы – могила! Клык даю!
– Жалко Василису Алексеевну, она действительно хорошая. Почему сразу не пожаловалась?
– Так она, вроде, чужачка, – могла не понимать, что происходит.
– Ничего, учителя сейчас спеленают этого гада!
– Не похоже на то… Как-то крепко он в дом заселился…
– Представляю, какую он ей «веселую» жизнь устроил! Мой папа как-то раз поймал такого, а он сбежать из ловушки умудрился и к соседям залетел. Ой, что было! Замерзшая вода во всех кранах – летом-то! Кактусы под обивкой дивана, фонтаны в туалете, летающие тарелки…
Как раз тарелка и вылетела сейчас из открытого окна Василисиной кухни, а само окно тут же с грохотом захлопнулось под верещание Глюка, пронзительным тонким голосом фальшивившего все ноты известного мотива:
– По долинам и по взгорьям, шла дивизия вперед… Меня вы с бою не возьмете, моя хата – мой оплот!
Перед домом стояли Яга Лешевна, Ворон Владович, Мара и Афанасий Кощеич, почему-то державший в руках средних размеров зеркало. Яга Лешевна трясла окутанными мерцающим туманом руками, посылая в сторону дома небольшие серые тучки, которые никак не могли долететь до стены и рассеивались мелким дождиком, словно натыкаясь на невидимую преграду вокруг дома. Ворон Владович быстро листал большущую инкунабулу, шелестя пергаментными страницами, что-то выискивая в тексте. Мара потрясала кулаком и ругалась, произнося нечто вроде: «Ух, я тебе! Покажу, как моей подруге пакостить!» – вспыхивающие над крышей алые зарницы прилетали именно с ее кулачка. У крыльца и под окнами быстро носилась какая-то длинная большая тень, уворачиваясь от то и дело вылетающих из дома тяжелых и бьющихся предметов. Но самым странным в этой картине эпического побоища были алые розы, сиротливо валяющиеся на крыльце, поливаемые дождиками Яги и вытаптываемые мечущейся неясной тенью.
Убедившись в бессильности своих тучек, Яга Лешевна развернулась в сторону старшеклассников и крикнула так, что стекла в окнах ближайших домов задрожали:
– Кто додумался полтергейста в дом заселить?! Лучше сами признавайтесь, а не то прознаю – в печь посажу, в яблоках затушу!
Дети только руками развели, а Яга продолжила:
– Ребята, не гневите учителей – вам же хуже будет! Распоясались в конец! Ох, до директора весть дойдет…
– Да не мы этого вредителя притащили! – хором заорали в ответ дети. – Вот вам Калинов мост – не мы!
В избе поутихло. Хлопнуло чердачное окошко, и возмущенный голос Глюка прострекотал:
– Чего это я вредитель?! Я, могет, смирный, одомашненный!
– Все вы смирные, пока в зеркале сидите!
– НИКОГДА! – И Глюк затянул новую песнь: – Врагу не сдается наш гордый «Варяг»…
Прижимая горшок с фикусом к груди, Василиса храбро вышла вперед. Прокашлялась. Дождалась, когда все обернутся и уставятся на нее. Мара растеряно пролепетала:
– Вернулась… А мы уж думали, в Верном Пути осталась…
Василиса кашлянула еще раз, вспомнила о конспирации и максимально невинно осведомилась:
– Что происходит?
Ее коллеги переглянулись. Повисло напряженное молчание – каждый судорожно размышлял, чтобы такого сказать не слишком сказочного, Василиса даже развеселилась, но старательно удерживала серьезное лицо.
Пока неясная темная тень не подскочила к ней с высунутым языком. Ой-ей-ей! Вот это монстр!!!
– А-аа!!! Уберите ЭТО! Я панически боюсь собак! – заорала Василиса, бросая в оскаленную морду фикус и прячась за спину Ворона Владовича.
Фикус чуть-чуть промазал: он разбился у лап монструозного пса, осыпав его землей и листьями почившего растения. Недолго прожил несчастный цветок! Дети вокруг загоготали. Собачья морда выразила бесконечную обиду и удивление.