душу. Впрочем, Рам относился к шмелевским изобретениям с большой долей иронии, ибо считал архитектора лишенным фантазии концентративным шизофреником, внушающим своему параноидальному окружению собственную кармическую программу. Не объявляя об этом открыто, Рам пытался помочь тайными импульсами Олегу с Тамарой, как симпатичным людям, освободиться от шмелевского влияния. Они подарили мастеру комплект полной пчеловодческой экипировки и настоящий улей с жужжащим роем, который разместили в саду.
Украина. Приезжали люди с Украины. Из Одессы, по наводке Рыжего, появился доктор Николай - молодой человек, только что закончивший медфак и бившийся между универсальным и ортодоксальным. Рам проблему Николая объяснял так, что в силу врожденной паранойи тот постоянно пропускал концентративную суггестию окружения, в том числе - со стороны церкви, к которой одесский доктор тяготел очень сильно. В конце концов, он Рама в письме так и спросил: "Исповедуешь ли Христа живого или не исповедуешь?" Рам написал в ответ, что его философское учение трансцендирует все иные формы мистики, но если это кому-то не нравится, то он никого не держит. Коля поступил честно и ездить перестал. Лишь где-то лет через десять, когда Рам был уже в Америке, ко мне на таллинскую квартиру зашел человек, который представился колиным коллегой-врачом и объяснил, что тот порекомендовал ему, как ищущему пути, съездить в Лангермаа, на хутор к эстонскому мэтру. Я, к сожалению, был вынужден разочаровать молодого человека, объяснив ситуацию. Тем не менее, было крайне приятно получить такой своеобразный импульс от Николая и узнать, что он Рама помнит и уважает.
Литва. Из прибалтов, помимо эстонцев, очень много приезжало литовцев. Одним из первых побывал в Лангермаа Айварас - сын того самого человека, который некогда подвозил меня с минскими девочками до Риги, - как это было описано выше, в первой главе:
"Дальше, от Пярну до Риги, нас вез на "Волге" какой-то литовский чиновник, который рассказывал, что вот только что вернулся из Америки и там на дорогах тоже везде голосуют люди типа нас - с хайром, в фенечках и вытертых джинсах. Он также сказал, что его сын собирает западную музыку и выглядит точно так же, как мы. Прощаясь, он даже дал свой телефон, говоря, что его чадо всегда будет радо нашему визиту в Каунасе".
Этот телефон почему-то запал мне в голову, и я сразу же его вспомнил, когда Айварас написал мне свои координаты после нашего знакомства на хуторе. Оказывается, папа ему действительно рассказывал, что встретил в пути веселую компанию, и Айварас как бы тоже заочно знал меня. Он бегло говорил как по-русски, так и по-английски, и даже по-немецки. Кроме того, он немного понимал по-эстонски, т. к. был женат на таллинке. С появлением Айвараса процесс создания англоязычных текстов и их перевода на русский принял систематический характер.
В целом писания Рама можно условно разделить на несколько этапов, каждый из которых характеризуется специфическими условиями, в которых создавались нуль-писания. Первый этап - работы на немецком языке, которые Рам публиковал в своем журнале адвайты-веданты "Friede" ("Мир"), издававшемся во Франкфурте-на-Майне в начале 50-х. С приездом в Эстонию в 1953 году Рам продолжал некоторое время писать по-немецки, но потом перешел на эстонский из практических соображений: оказавшись отрезанным от международных контактов, он сосредоточился на местной среде. Так продолжалось до появления Айвараса, когда Рам принял решение написать фундаментальный корпус Нуль-Гипотезы-Теории (НГТ) на английском языке. Международные контакты стали восстанавливаться...
Вместе с Айварасом одно время приезжал его приятель Жильвинас, а чуть позже появились Альгимантас (Алис), его брат Казис, Орентас и замечательная девушка Раса. Надо сказать, что "литовская группа" с самого начала активно включилась в хуторские дела и суммарно больше помогала Раму во всех отношениях, вплоть до самого отъезда того из СССР, чем какая-либо другая фракция нашего Интернационала.
Душанбе. В один момент появились даже душанбинцы. Один из первых - Вовчик Сафаров, приятель Рыжего и Плохого. Потом стал приезжать другой друг Рыжего - художник Саша Акилов, учившийся в то время во ВГИКе. Еще позже, уже на новом хуторе, в Каазиксааре, у Рама объявился еще один душанбинский художник - Володя Каландар, чьи иллюстрации использовались в первом самиздатном варианте НГТ на русском языке.
VII. 2. Магическое зеркало. Часто у Рама одновременно собирались люди из разных компаний и городов. Во всех случаях мастер устраивал коллективные медитации, а потом все разбирали полеты. Подчас наши сессии давали неожиданные результаты. Однажды, во время очередного сеанса, московский гость Гена - высокий и худой молодой человек, мастеривший музыкальные инструменты и живо интересовавшийся гурджиевскими методами работы - вдруг резко и громко задышал, а потом, с прорвавшимся воплем, в истерике, рухнул в середину круга и зарыдал в конвульсиях. Рам бросился его успокаивать, а потом выяснилось, что Гене, в процессе медитирования привиделось, как якобы из Эдика, сидевшего напротив, выпрыгнул черт и впрыгнул прямо в него! Страх перед агрессивно вторгающейся извне нечистой силой и вызвал истерику.
Рам объяснил, что во время коллективного сеанса образуется нечто вроде замкнутой цепи, по которой циркулирует энергия участников сессии. Характеристики этой энергии, в том числе ее магические свойства, зависят от среднего знаменателя поля присутствующих: оно может быть нейтральным, концентративным или медитативным. Если в круге находятся сверхконцентративные личности, то мадитативные медиумы могут почувствовать этот напряг: иногда адресно, иногда в целом.
По объяснению Рама, в нашей цепи из дюжины человек изначально присутствовало сильное концентративное излучение. Именно оно и воспроизвело феномен коллективного "черта". Гена, раскрывшись, получил удар этого поля как наиболее слабое звено в круговой защите на тот конкретный момент. Негативная (в смысле шизофренически-разрушительная) энергия общего поля срикошетила от Эдика, через эффект магического зеркала, в Гену, который этот коллективный эффект принял за личный выпад. Через кого рикошетит общий импульс и кого он пробивает - вопрос, во многом, кармического резонанса, но технически, как правило, рикошетит от закрытого к открытому. Причем в таких случаях существенную играет роль не столько системная открытость или закрытость "пациента", сколько сиюминутная.
Эффекты магического зеркала могут быть в действительности самые разные, и видеть их со стороны можно тоже различно. Каждый наблюдатель фиксирует ситуацию с точки зрения собственных, кармически предопределенных преференций. Иногда в роли зеркала, как и реципиента, могут одновременно выступать несколько человек, или же отражение и соответствующее восприятие могут идти последовательно по цепи. Рам, в принципе, не был сторонником коллективных медитаций, говоря, что усредняющий эффект таких мероприятий идет на пользу более грубым натурам, подтягивая их к среднему уровню, в то же время "опуская" более продвинутых. Вместе с тем, он практиковал групповые сессии в целях практической демонстрации психотехнических приемов, а также с надеждой, что его собственный регулирующий импульс мастера позволит-таки общему полю войти в резонанс с тонкими спиритуальными частотами, труднодостижимыми для новичков даже при индивидуальной работе.
VII. 3. Гипнотизм и медиумы. Бывало, случались и курьезы. Как-то раз приехала питерская группа. Вместе с ней впервые на хуторе оказалась Неля. Как это обычно бывало с новичками, Рам положил ее в круг - прощупать на предмет магических способностей. После того, как сеанс закончился, Рам встал и пошел на кухню ставить чай. Я вышел вместе с ним. Через пару минут туда приходит Олег и сообщает, что Неля не встает. Заходим в комнату: мужчины в тревоге, женщины в испуге. Неля не встает и вообще не подает признаков жизни. Послышались реплики, что иногда йогин, слишком отдаляясь от физического тела, не в состоянии вернуться обратно. Может быть, это как раз тот самый случай? В глазах присутствовавших затеплилась парадоксальная надежда. Рам бросился к телу, начал тереть Нелины виски, разминать конечности. Та открыла глаза.
- Ну, что?... - выдохнули все хором.
Неля обвела собравшихся недоуменным взором и с удивлением спросила:
- А что, собственно, тут происходит? Почему все на меня так смотрят?
Неле объяснили, в чем суть да дело, а потом потребовали рассказать о пережитом сверхгалактическом опыте. На что та смущенно произнесла:
- Так не было у меня никакого такого опыта. Я просто лежала, и когда Рам делал всякие пассы, мне так понравилось, что я все лежала и лежала... Ведь вставать меня никто не просил!
Это мне напомнило историю, которую однажды поведал Эдик. Однажды, в детстве, он пошел с родителями в театр на представление гипнотизера, который именно его выбрал из публики в качестве подопытного кролика. Эдик поднялся на сцену, гипнотизер сказал: "Когда я досчитаю до десяти, ты уснешь и будешь видеть то, что я тебе скажу". Досчитав до десяти он объявил: "Теперь ты спишь и видишь у себя в руке апельсин. Очисть этот апельсин и ешь его!" И дальше Эдик рассказывает, как он в действительности совершенно не спит, но, как бы не желая ломать гипнотизера и публично его разоблачать - типа "ха-ха-ха, а я не сплю", - начинает имитировать, что он якобы действительно видит в руке апельсин и очищает его. "Теперь ешь!" - командует гипнотизер. "Я ломаюсь, но делаю вид, что ем", - объяснял Эдик. Потом, под аплодисменты потрясенной публики, он сошел со сцены и все думал: "Как же так взрослый дядя может обманывать весь зал?"
Однако, на самом деле не всё так просто. Если допустить, что гипноз - это внушение перципиенту внешней воли, то случай с Эдиком на самом деле подходит под категорию гипнотического: не важно, что субъективно ощущает медиум, главное - он