свободное время больше оттягивался в измененном состоянии. Однажды, от нечего делать, наши дамы предложили заварить чайку с астматолом. В тот сезон астматол - табак для астматиков, который заваривают и пьют - был модным средством.
И вот, выпил я чашечку-другую, чувствую - начинается приход, как с циклодола, но помягче и поглубже. Ну а потом пошло-поехало: лежу с открытыми глазами - начинают всякие чудища мерещиться, шкафы двигаются, глаза закроешь - идут перед взором тексты, тексты, тексты, лента текстов сверху вниз, на непонятных языках и в загадочной графике, но ты все равно в них как-то вникаешь, уводишься ими в пучину бездонного бреда, пока не натыкаешься на какую-нибудь стремную сущность. От контакта с ней, как от шока, вновь приходишь в себя, открываешь глаза, а тут - все то же: шкафы двигаются, телефон начинает играть как радио, во рту - чудовищный металлический привкус, стены колышатся, а по тебе бегут тараканы. Закрываешь в ужасе глаза - опять тексты. Идут и идут, сплошной лентой. Ну и так далее.
В общем, когда мне стало совсем хреново, народ более вменяемый это дело понял и поспешил на помощь. Герлы решили отпоить меня чаем, чтобы я смог потом прополоскаться, выгнав яды. И вот, меня поднимают под руки с кушетки и протягивают чашку с чаем. А у меня в это время идет шиза, что все эти люди - какие-то незнакомые мне злодеи (человеческие лица под астматолом сильно меняются), которые хотят меня окончательно травануть. Я отчаянно упирался, будучи уверен, что речь идет о жизни и смерти. Впрочем, неизвестно, может так оно и было? Бывали случаи, когда люди откидывались от передозняка астматола: у кого дыхание схватит, у кого - судорога или еще что нибудь фатальное. Так что, кто знает: не отпои меня тогда девушки - может быть и не читали бы вы сейчас этих строк...
В конце концов, я забылся пост-интоксикационным бредом, а проснувшись среди неопределенного времени обнаружил рядом с собой на кушетке еще одно тело. Но поскольку все продолжало плыть, то долго не мог понять, что бы все это значило. Дальнейший мой опыт можно сравнить, разве что, с химической свадьбой Христиана Розенкрейца:
"Я испугался, подумав, что это, должно быть, еще один трюк дьявола, причинившего мне немало зла, и тут вдруг почувствовал, будто меня дергают сзади за платье. В ужасе я оглянулся и тут увидел прекрасную восхитительную Деву в небесно-голубом одеянии, усеянном золотыми звездами и с большими красивыми крыльями, имевшими множество глаз. С помощью этих крыльев она могла подниматься вверх. В правой руке она держала золотую трубу, а в левой - большую пачку писем, на всех языках..."
После химической свадьбы мы с Девой пошли на выставку современного искусства, проходившую в известном в те времена выставочном зале на Малой Грузинской. Там астматол продолжался: изображения на холстах, в большинстве своем, в точности соответствовали психоформам, душившим меня в ночь накануне: девы с крыльями, головы с чакрами и тексты, тексты, тексты... Письма на всех языках, даже ангельских. Примерно такого рода произведение - испещренное марсианским шрифтом масляное полотно невероятных размеров - привлекало больше всего внимание искушенной публики, усматривавшей в схематических кругах и стрелах шаманистического чертежа "схему кармических соответствий". Дева с трубой предложила пыхнуть. Потом появились мальчики с папиросами и пыхнули еще. Уже совсем на выходе некий тип, с нечесаной копной волос и в потертом пальто, вручил - с тайным подмигом, как Билли Бонс черную метку - в шесть секунд на месте выполненный автошарж с автографом: "Зверев". Это был оригинальный Зверев - герой московского арт-подполья.
IX. 5. "Эзотерическое подполье". Впрочем, гораздо более андеграундные "звери" водились у нас, на Щелковской. Одним из них был тайный метафизик, выведенный Константином Серебровым в книге "Эзотерическое подполье" под именем Зверика-Али. Он же Хайдар-ака моего азиатсокого опуса "Тропой священного козерога" - непременный участник южинского салона тайновидцев, действовавшего под эгидой писателя Юрия Мамлеева. У Хайдара в тот сезон раскручивался техтель-мехтель с хозяйкой щелковской квартиры. В гостевой комнате, помимо стола с Птицей, стоял книжный шкаф, набитый его иностранными книжками и самиздатными копиями. Посещая время от времени наши пенаты, Хайдар-ака любил присесть на кухне с чайком и порассуждать об очередных прочитанных писаниях. Например, о "Господине Гурджиеве" Луи Повеля.
Кто такой Гурджиев - я тогда еще не знал, но обнаружил в волшебном хайдаровском шкафу машинописные листы с текстом книги Петра Успенского "Четвертый путь". Начал читать и понял, что это - как раз то, что непосредственно касается тех самых магических методологий, до которых я ощупью добирался самостоятельно. Главным гурджиевским гуру в Москве, да и во всем СССР в целом, был тогда Владимир Степанов. Он тоже принадлежал к южинской тусовке - вместе с Женей-Адмиралом и еще целым рядом дам и господ, с которыми мне пришлось познакомиться позже.
Как выяснилось, южинцы сформировали глубоко законспирированный Черный гностический орден, стоявший на радикальных позициях валентинианства и даже более того. Все орденские таинства базировались на радикально антигуманной эстетике, близкой по духу прециозному французскому либертинажу десадовского типа: "Готовьте вселенский взрыв - вешайте гроздьями..."
- Все очень просто: человек - это монстр, в буквальном смысле слова, - любил говорить Хайдар. - Человек настолько монстроидален, настолько тотален в своей монстроидельности, что всякий намек на человеческую благость есть кричащее оскорбление духа!"
При этом наиболее инфернальным регионом нашей планеты южинцы считали именно СССР, с Москвой как центром ада. Все самое отвратительное, что можно себе вообще было представить в человеческой природе и породе, собралось, по их абсолютному убеждению, именно здесь - в столице Империи Зла. Советский человек воспринимался членами ордена пренепременно как глубокий выродок, даун, просто биомусор, годящийся, разве что - по терминологии Гурджиева, - в пищу Луне.
Единственный плюс пребывания в центре ада состоял в том, что именно в этой точке онтологии в наибольшей степени проявлял себя парадоксальный дух Иного, которое еще называлось Нордом. "На север, на север, на север отчаянно рвется пропеллер", - пелось в одной жениной песне, ставшей фактически гимном Черного ордена. А орденская метафизика достаточно полно изложена в философском трактате "Ориентация - Север", вышедшим из под пера нашего друга, в соавторстве с южанином Игорем Дудинским.
IX. 6. Орденская разведка. Что это за Север и как туда попасть - я более подробно выяснил во время визита Хайдара с Ирой к нам в Эстонию. Пара совершала нечто вроде прибалтийского инфо-тура и до этого побывала в Литве, отрываясь в Тракайском замке с замечательными, по словам Хайдара, прибамбасами местной кухни и горячим вином, а затем - в Риге, где их тоже принимали по полной программе некие продвинутые латышские интеллигенты. В Таллине агенты Черного ордена намеревались поработать с местной элитой, жаждавшей ясности во многих экзистенциальных вопросах. Мы сходили в гости к Тынису, Хальянду, те позвали своих знакомых, а потом Хайдар-ака излагал перед всеми собравшимися основы генонизма.
Наконец, съездили на хутор. Рам принял московских гостей очень радушно. Ира так просто все время млела как кошка, особенно после медитаций. Что касается Хайдара, то Рам очень оценил его интеллектуальные способности, попутно заметив, что вообще не встречал людей с более сильным интеллектом, но вместе с тем отметил, что слишком сильный интеллект блокирует интуицию: чем сильнее - тем больше. И хитро рассмеялся.
Мы с Хайдаром прогуливались вечерами по плоскому эстонскому ландшафту, накрытому темно-синей чашей низкого неба, усеянного многочисленными светилами и астральными фигурами.
- Каждая буква арабского алфавита имеет свое соответствие в директориях реального космоса, и таким образом арабский алфавит является важной онтологической составляющей нашей вселенной и обладает, таким образом, колоссальной магической силой! Каждой букве также соответствует определенный участок планетарной поверхности, на которую как бы падает отражение небесного архетипа...
Мировоззрение Черного ордена Хайдар представлял как мистику чистого космоса, безграничность которого обусловливает бесконечную удаленность постигающего субъекта от центра онтологии, или, выражаясь популярно, - души от бога. Этот космос, находящийся во власти демиурга, может быть преодолен усилием интеллектуальной воли к альтернативной власти. В конечном счете речь шла о "реализации" Иного, которое Хайдар рассматривал, в известном смысле, как "абсолютное отсутствие".
Представление об Абсолюте как Абсолютном отсутствии резонировало с категориями рамовской нуль-диалектики, трактующей "отсутствие" в четырех отрицательных степенях, при этом "Абсолютное отсутствие" в подаче Хайдара соответствовало (по рамовской схеме) "отсутствию" во второй степени. Иначе это можно назвать "нуль-состоянием сна", являющегося "абсурдом" с точки зрения состояния бодрствования. Для того, чтобы двигаться дальше, Аке было необходимо (с нашей точки зрения) освобождаться от суггестивных фигур позитивного мышления и больше сосредоточиться на медитативном дыхании - в перспективе выхода на проблематику тройного (в кубе) и четверного (в четвертой степени) "отсутствия" или "отрицания".
Иными словами, "первое отрицание" соответствует "абсурду" между отношениями бодрствования-сна, "второе отрицание" - "парадоксу" между сном и глубоким сном, "третье отрицание" - "мистике" между глубоким сном и "четвертым состоянием" веданты, самоотрицание которого является четвертой степенью "отрицания". Порог "абсурда" преодолевается, в рамовской терминологии, "суггестией", порог "парадокса" - "гипнозом", "мистики" - "магией". Однако, управление гипнотическими и магическими фигурами требует непременного ослабления интеллектуальной