автосуггестии, приведения последней к абсурду.
IX. 7. Женя-Адмирал. В этом отношении гораздо большим абсурдистом представлялся Женя-Адмирал, чьи поэтические образы действительно влияли гипнотически, заряжая сознание не столько идеей, сколько привкусом Иного:
В подводных лесах бесполезен порыв
И прекращается жест,
И только среди непредвиденных рыб
Встает коралловый крест...
У Жени каждое движение было жестом, даже падение в "пьяном виде" под стол. Некогда, как рассказывал Хайдар, Женя работал в издательстве иностранной литературы, и в его обязанности входил отбор книг иностранных авторов для русского перевода. Как-то раз он рассказал нашему общему другу, что за все время работы там ни разу не представил на перевод чего-нибудь стоящего, а, напротив, подбрасывал всякий банальный хлам.
- Женя, зачем? - спросил его в недоумении Хайдар.
- Не хочу, чтобы советская сволочь читала хорошие книги! - ответил Женя.
С работы Евгений вылетел после того, как однажды, будучи не в духе, схватил своего начальника за галстук, проволок, как на узде, через весь коридор и стукнул лбом о стоявший там мраморный бюст Ленина. В раннем возрасте Жене попался в руки многотомник Линна Торндайка "История магии и экспериментальной науки" - энциклопедия развития тайных наук с древнейших времен до нашего времени, чтение которой пробудило в нем интерес к потустороннему, Иному, Абсолютному Норду. Пророком которого он впоследствии и выступил.
Х. Балтийская альтернатива
Х. 1. Орден Золотого креста. В качестве 49-й головы Рамакришны и Большой Собаки Леннон получил от имперской канцелярии регалии магистра астрального ордена Золотого креста. Иногда он выходил в полной орденской униформе не только в астрал, но и попить в город пивка: в ослепительно белом "кителе адмирала Канариса", украшенном знаками магических обществ, с золотым востмиконечным крестом тамплиеров на шее. Пиво было ритуальным напитком кавалеров Золотого креста, высшие иерархи добавляли в напиток одеколон.
- Это орден только для настоящих мужчин! - любил говорить Леннон.
По его словам, истинный адепт, начиная с пива, постепенно переходит на одеколоны, а затем - на чистый спирт. Это высшая стадия химического очищения организма. Бывает, что после нескольких месяцев суровой спиртовой практики тело алконавта настолько спиритуализируется, что в один прекрасный момент просто сгорает: по нему как бы пробегает холодное синее пламя, после чего человек, откидываясь, чернеет. В народе в таких случаях так и говорят: "Сгорел".
- Вот это и есть реальная агни-йога, когда душа йогина входит в мистический огонь! - восхищался Леннон.
Х. 2. Пивной путч. Если адмирал Головин пьяный падал под стол, то адмирал Канарис устраивал пивные путчи. Однажды, в аккурат на Девятое мая, в выходной, он отправился, при полном параде, в пивную у Балтийского вокзала. Там как раз народ бурно отмечал День Победы. Налили и магистру. Тот в благодарность произнес длиннейший спич, за который получил еще дозу. Ну и так, войдя в роль, он основательно накачался, а потом, сбросив маску, начал в резкой форме наезжать на коммунистов и советскую власть. Народ взволновался. Слово-за-слово, пошла полемика. Леннон призвал мочить комиссаров и их подручных. Дело, действительно, дошло до рукопашной, в воздухе закружились пивные кружки. В самый разгар путча в пивную ворвался наряд милиции.
В попытке добраться до эпицентра тусовки, менты начали безжалостно мочить всех вокруг без разбору. Тогда народ перегруппировался и, в свою очередь, совместно ударил по ментам. Но силы были неравны. Ближайшее окружение адмирала Канариса пало под ударами "новых центурионов", а сам он был взят живым и в наручниках доставлен в КПЗ. Там он продолжал активное сопротивление, используя мантрические выкрики и магические мудры, причем настолько интенсивно, что из милиции его перевезли в закрытое отделение таллинского дурдома на Палдиски-мантеэ. За этот путч парень отсидел в буйняке около месяца, а потом, с графой СО (социально опасный), был выпущен на поруки жены и семьи.
- Ну, что ж, - многозначительно вздыхала 49-я голова Рамакришны, - кое-кто тоже начинал в пивнухах!..
Х. 3. Имперская канцелярия . Вместе с тем, Леннон был совершенно уверен в том, что имперская канцелярия должна будет возместить ему моральный и материальный ущерб (выгнали с работы) за произведенную акцию. И, буквально, через пару дней после выписки из дурки произошло чудо: его взяли на новое рабочее место - истопником. Но чудо состояло не в должности, а в самом предмете отопления. Это был массивный пятиэтажный дом в центре города, напротив мемориала Вечного огня. Первый этаж занимала спортивная студия, а все квартиры выше были полностью выселены. Дом готовился под реставрацию, но процесс затягивался. Леннону, как истопнику объекта, дали разрешение временно занять любую из пустующих квартир, по выбору. Кроме того, он получил ключи от всех остальных квартир "для присмотра".
Таким образом, Леннон обретал в свое пользование практически весь дом, за исключением спортивной студии - ради сезонного отопления которой, собственно говоря, и нужно было работать в кочегарке, размещавшейся тут же в подвале. Для проживания наш друг выбрал шестикомнатные апартаменты на третьем этаже, с окнами на три стороны и кухней с балконом. Пройдясь по пустующим квартирам, Леннон собрал кое-какой гарнитурчик, которым не без вкуса обставил свое бюро как представительство имперской канцелярии на "физическом плане".
Центральная, самая большая комната выполняла функцию благоустроенного психодрома, откуда совершались астральные вылеты на объекты. Окна этой комнаты выходили на Вечный огонь, охранявшийся трехметровым железным воином, зомбически торопевшим на фоне сложенной из серых груботесанных булыжников стены. Синее пламя, вырываясь из подземной каменной чаши, подсвечивало в темное время суток фигуру магического стража. Леннон периодически подливал по ночам в эту чашу сопалс, утверждая, что тем самым "кормит Агни" и поддерживает ритуал всемирной агни-хотры на своем участке невидимого фронта.
Слева от монумента возвышалась двуглавая кирха святого Карла, которую Леннон использовал в качестве навигационного прибора при определении курса полета на Лхасу. Он вылетал на метле, с платочком, из окна "своей" квартиры и пролетал точно между двумя крестами, венчавшими церковные шпили. Таким образом можно было попасть в астральный коридор, ведший прямиком в Поталу - традиционную резиденцию далай-ламы. Иногда последний, пользуясь этим же коридором, прибывал в своей астральной инкарнации к Леннону в салон.
Обычно высокого гостя сопровождала огромная свита разных божеств и сверхъестественных существ, причем все они были разных размеров - от двойного человеческого роста до наперсточного. Самым высоким в компании был сам далай-лама: его огромная сверхчеловеческая фигура была обильно драпирована меховыми шкурами и драгоценными тканями, украшена множеством металлических талисманов и колокольчиков, на голове - черная островерхая меховая шапка, украшенная рогами. Рядом с хозяином шествовали тибетские божества человеческого роста и пониже, а еще дальше от центрального тела суетились существа уже совсем мелкого калибра - что-то вроде гномов, эльфов и различных элементалий. Общая длина хвоста сопровождения достигала, наверное, сотни метров, а когда далай-лама останавливался, то его спутники обступали вокруг. Конечно, астральный далай-лама был внешне мало похож на настоящего - актуального главу тибетских буддистов. Впрочем, то мог быть Большой евразийский шаман, лишь прикинувшийся под далай-ламу - словно под лисицу или медведя.
Стартовая площадка в центре большой комнаты представляла собой очерченный мелом и обставленный бронзовыми канделябрами с зелеными свечами круг. Один из углов "медитационного зала" был сплошь забран декоративной паутиной из толстой веревки, посредине которой сидел гигантский паук размером с большую дыню и черным крестом на спине - симпатичная поделка хозяина салона. Тут же, на стене, висел большой плакат-коллаж, изображавший "Адика" (ади-будду) в каратэшном кимоно с черным поясом, украшенным орденской эмблемой. Часть апартмента была завешана китайскими коврами, вьетнамскими циновками и бурят-монгольскими танками, повсеместно маячили подсвечники, карточные колоды и графические изображения мэтров потустороннего расклада.
Интенсивное занятие эфирными опытами привело Леннона к открытию того, что непосредственными магическими кураторами проекта имперской канцелярии в его полном объеме - т. е. как орденской магической империи - являлись тибетские жрецы черношапочной инициации: именно они владели высшими градусами, вплоть до точки абсолютного холода. Посвятительным средством здесь был флакон сопалса с черным колпачком - в противоположность обычному красному или белому. "Черный сопалс" имел хождение лишь в потусороннем мире, предназначаясь для насыщения эфирных тел "эфиром эфира". Черношапочные шаманы давали дышать этим средством тем, кто умудлялся проходить сквозь магическое поле Джокера, не растворив при этом своего эфирного тела в процессе "материализации глюков".
Подвергнув это тело обработке "черным сопалсом", вы как бы придавали ему идентификационный код, позволявший проходить пороги секретности черношапочной системы, в недрах которой хранилась программа декодирования законов материального космоса, - вплоть до полного его уничтожения. Доступ к этой программе дает возможность магическому оператору как бы шантажировать онтологические структуры любого уровня, принуждая их "менять карму". Как говорится в Чжуд-ши, "были бы средства сильны, а с кармой можно и поладить".
Х. 4. Эфирные эксперименты. В кочегарке Леннон должен был поддерживать огонь в трех огромных котлах, бросая туда лопатой уголь. Здесь было довольно чисто, и даже уютно, а котлы и вся система отопительных труб выглядели как дизайнерский