то колесо забуксует, то прицеп не так встанет. В общем, дергает он машину туда-сюда, а почва эстонская - ой болотистая, грязевитая, засасывает прямо на глазах. Мы смотрим - уже становится смешно. Начинаем давать парню советы. А у того прямо истерика. В общем, въехал он одним колесом на валун, трактор накренился, тележку завело и она, в конце концов, под грузом березы, опрокинулась, потащив за собой и сам трактор. Дрова вывалились, машина заглохла. Тракторист, стоя над раскуроченной техникой, молча выкурил сигарету. Потом сказал, что пойдет за помощью. Ну а мы отправились домой. Через несколько часов, уже ближе к вечеру, танкист привез-таки дрова. Его машину коллеги-механизаторы вытащили из болота, поставили на колеса, и даже помогли вновь загрузить прицеп березняком. Ну, слава богу. Теперь - в баню!
Пока Йокси с Айварасом растапливали баню, я успел немного подзамерзнуть. Вечерняя сырость, видимо, брала свое, да и дом уже много дней стоял совершенно нетопленый. А тут - все карты в руки: березовые дрова, как я слышал, самые жаркие! Самое сложное было разжечь печку. Это я самостоятельно делал, фактически, впервые в жизни. Тут, для успеха, требуется ювелирная манипуляция потоками воздуха, прогоняемыми через отопительную систему посредством системы из печной заслонки и двух чугунных дверок - внутренней резной и внешней, глухой. Худо-бедно огонь заполыхал: как-никак - береза. После того, как печь немного разгорелась, я набил ее до упора поленьями. В комнату понемногу пошло приятное тепло. За полчаса дрова сгорели. Я еще раз положил на полыхавшие угли полный комплект - сколько могло влезть. Скоро стало ощутимо теплее. Я положил еще дров и закрыл печную дверцу.
Баня тем временем созрела. В каминный зал вошли Рам, Йокси и Айварас. Я объяснил, что затопил печь. Рам сказал, что теперь нужно закрыть заслонку. Закрыли и отправились мыться. Отпарились по полной программе - с толком, чувством, расстановкой. Свежие, в одних полотенцах, отправились, наконец, домой. Заходим - и попадаем в... новую парилку! За те полтора часа, что нас не было, печь раскалилась аж докрасна. Во всем доме было просто не продохнуть. Как я потом понял, тройная доза березовых дров была бы и для зимы перебором. Я просто не сообразил, что тепло начинает появляться лишь где-то через час после начала топки, когда печь разогреется, а не сразу, словно это электрообогреватель. Вот она и разогрелась! Несмотря на полностью открытые двери и окна, спать в эту ночь было практически невозможно. Все, голые, лежали поверх одеял, покрытые испариной, словно в сауне, тихо дурея. Время от времени выходили продышаться на улицу, но это мало что меняло по-существу. Окончательно дом остыл только где-то через неделю...
К тому времени мы обратили внимание на странно пожухлые листья высаженных в день переезда смородиновых кустов.
- Рам, смородина, похоже, не привилась. Может быть, тут почвы не те?
Мастер вышел самолично все проверить. Внимательно обследовав несколько кустов, он поначалу ничего примечательного не обнаружил, но вдруг, осматривая почву вокруг одного из растений, возбудился, замахав нам руками:
- Послушайте, да ведь вы посадили кусты в чистый навоз!
Мы глянули - и правда: все до единого лангермааские кусты хорошо торчали из жирных грядок, куда, почему-то, мы и в самом деле забыли примешать сырой землицы. В результате вся флора просто погорела изнутри. Вот она, реальная агни-йога, - сказал бы Леннон...
XIII. 6. Ночной пожар. Но бывали в Каазиксааре и более фундаментальные агни-явления. Крупнейшее из них произошло в ночь зимнего солнцестояния, в канун 1980 года. Мы сидели небольшой компанией в лаборатории и медитировали. Было около двух часов ночи. Выйдя после сессии на улицу, проветрить легкие, мы с Айварасом вдруг заметили на горизонте легкие всполохи. Наверное, решили мы, это каким-то образом манифестируется аура космического события. А через полчаса всполохи начали явственно поплясывать уже на стенах комнаты. Мы выглянули в окно и поняли, что это горит не космос, а здание колхозного правления, располагавшееся в полутора километрах от нас, на другой стороне снежного поля. А еще через полчаса языки пламени стояли на горизонте как Северное сияние, освещая призрачными бликами заснеженное пространство на много километров вокруг.
"Наверное, - подумалось мне, - так могло бы гореть колхозное правление, подожженное внезапно вышедшими из ночной мглы лесными братьями!" Пожарные машины приехали часа через три. К этому времени оставалось разве что залить водой дымящийся фундамент. Утром мы пошли посмотреть на последствия ночного фейерверка. Все здание, действительно, сгорело, буквально, дотла, до нулевого уровня. Наверное, сгорело и все то, что было внутри: инвентарь, документация, списки коммунистов... Главное - люди не пострадали. А кроме того, колхозное правление перевели в другое место, и таким образом окрестности нашего нового хутора стали еще безлюднее.
XIII. 7. Тексты. В Каазиксаре началась систематическая обработка рамовских текстов, которые в разные этапы жизни мастера были написаны на разных языках. Свои первые философские работы Рам писал по-немецки, живя в Германии, где издавал от имени Общества адвайта-веданты экуменический (в широком смысле слова) журнал "Friede" (Мир). По-немецки он продолжал писать и в первое время после переезда в Эстонию. Однако, затем перешел на эстонский, разработав на нем начала своего философского учения, известного как Нуль-Гипотеза-Теория. После того, как в окружении стали появляться люди, не владевшие эстонским языком, Рам все больше переходил на английский - и в общении, и творчестве. Однако, если немецкий он знал в совершенстве, то адекватного английского для конструирования сложносочиненных философских фигур ему явно недоставало.
Айварас был человеком, в равной степени безукоризненности владевший английским, немецким и русским языками. И еще на довольно приличном уровне он понимал эстонский. Ему как бы сам бог велел заняться дешифровкой рамовского наследия и перевода его в иную систему кодирования. Первоначально Рам полагал сделать только грамматическую коррекцию уже написанного материала, но в процессе работы с Айварасом изменил как цели, так и методы работы. Это должен был быть не просто перевод старых вещей, но новая англоязычная систематизация всего корпуса учения о НГТ. А точнее - ТГН. Именно так - Теория-Гипотезы-Нуля - стала называться финальная англоязычная версия этого интеллектуального продукта.
С этого момента Рам также поменял порядок слогов в основной мантре, так что в целом, можно сказать, случилась Великая инверсия смыслов, суггестий и интуиций. Термин "Теории-Гипотезы-Нуля" моделировал как бы трехфазовое движение постигающего психо-сигнала от состояния теории бодрствования, через гипотезу сна, в сторону нуля глубокого сна (без сновидений), что в сумме дает турию или четвертую фазу замыкания, реализуемую субъектом в самадхи.
Одновременно с написанием английских текстов, над которыми Рам с Айварасом просиживали часами в кабинете, совместно компилируя содержание, началась работа по систематическому переводу написанного с английского на русский. Надо сказать, большую часть русскоязычных переводов сделали литовцы, в том числе - сам Айварас, а также его приятель-бизнесмен Алис, хиппи-стопщик Орентас и девушка-биолог Раса. Позже к числу переводчиков с английского присоединилась Ирина, некогда учившаяся в одном классе с Ычу в английской школе. Все переведенные тексты проходили через мою окончательную коррекцию и мной же печатались на машинке, тут же - на хуторе.
Найти консенсус с Айварасом было на порядок сложнее, чем с Рамом (и Айварасу со мной - соответственно). Однако, несмотря на частые жесткие препирательства - совсем в духе философских баталий в стиле айкидо в тибетских монастырях, - мы всегда приходили к общему знаменателю, находя обоюдоостро приемлемый термин или оборот.
У меня уже был опыт непосредственной работы с Рамом по совместному составлению текстов. Еще в Лангермаа я записал со слов философа несколько тем, затем - в Каазиксааре. Эти русские тексты составили отдельный том самиздатного трехтомника ТГН, выпущенного в Таллине, в начале 80-х годов прошлого столетия. Англоязычный свод текстов, составленный в Каазиксааре, был полностью переведен на русский язык и составил два других тома таллинского самиздатного варианта ТГН. Кроме того, на русский с эстонского была переведена "Тайна тайн", но сохранялась она, как и эстонский оригинал, в единственном экземпляре. Потом брат Алиса, Кази, стал переводить английскую версию ТГН на литовский язык и, наверное, перевел ее в полном объеме.
Между тем, в каазиксаареский сборник вошли также работы, которые мэтр написал, так сказать, по просьбе публики. Иногда на хуторе возникала дискуссия по поводу какого-нибудь автора, или же кто-нибудь прямо просил Рама прокомментировать ту или или иную книгу, тему. В отдельных случаях мастер давал письменный ответ в виде общего заключения, представленного, подчас, в контексте предварительных бесед, ситуаций на хуторе и обстоятельств на магическом фронте реальности в целом. Таким образом, к примеру, возникли статьи, комментирующие работы Гурджиева (по просьбе Барабанщика, переводившего тогда "Все и вся"), Кастанеды (по просьбе Алиса), Эванс-Вентца (по просьбе Айвараса). Точно так же был написан ряд тематических статей: о магии, йоге, восточной философии, сциентизме, проблемах теарта, лингвистики, психиатрии и многом другом.
XIII. 8. Арт-форум. Помимо переводчиков, на хуторе всегда было полно артистов разного профиля. Уже в Лангермаа стены рамовского жилища были завешаны изображениями маэстро в исполнении различных художников: в качестве масляных портретов, угольных и карандашных шаржей, акварельных набросков, гуашных монотипий, цветных и черно-белых фотографий, смешанных коллажей и скульптурных форм. Почему-то у большинства людей, попадавших к деду в гости, пробуждалось неистребимое желание