стоимостью 850 тысяч долларов. За свою жизнь Мун 16 раз лишался свободы и провел в тюремном заключении в общей сложности несколько лет. Был судим за сексуальные извращения (он имел интимные отношения со всеми женщинами своей общины, называя это «обрядом очищения крови»), за двоеженство, неуплату налогов. Хан Джак Джа - его четвертая жена называется «новой Евой» и «супругой агнца», с которой он явил на свет 12 «безгрешных» детей - основу будущего человечества.
В 1957 г. публикуется главный труд нового «мессии» - «Божественный принцип». Спасение по Муну достигается полной ему покорностью. «Мун нужен тебе больше, чем семья, нация, мир». Те, кто принимает этот принцип, проходят обряд бракосочетания в Церкви Объединения, тот спасается. Библия такому уже не нужна. Остальная часть человечества обречена на погибель.
Секта построена по военному образцу: власть распространяется сверху вниз, члены секты целиком зависят от непосредственного начальника. Живут по внутреннему уставу, светские законы игнорируются. «Муни» изолируются от родных, друзей, школы - от всего мира. Новообращенных никогда не оставляют одних, не давая понять, что с ними происходит. Попав на семинары и лекции, они подвергаются усиленной психотропной обработке. Позже их убеждают пожертвовать всю свою собственность Церкви Объединения, теперь их «истинный отец» - Мун, а «истинное отечество» - Корея, которых они должны любить превыше всего на свете".
Несмотря на активное стимулирование семейной жизни, члены Церкви брали обет добрачного целомудрия, чтобы всю энергию тратить на благо мастера и организации. Такой обет держал и Том. Ему постоянно приходилось отбрыкиваться от чрезмерно настырных московских девушек, наперебой стремившихся уложить высокого яркого нью-йоржца итальянского поисхождения в постель. До поры до времени он с этим справлялся. Пока в игру не вступила очень специальная дама из магической янтарной страны. Это была одна очень в те времена известная литовская певица, близкая подруга Айвараса. Идея была проста: девушка по-дружески вписывает Тома в брак, потом в Штатах ищет для Айвараса вариант, тот выезжает, и они всё вновь переформатируют под себя. Потом произошла очень странная история в жанре классического треугольника, в результате которой наш американский агент полностью перекодировался - т. е. завязал с воздержанием, с Муном, с работой в Москве, карьерой в ЦРУ и даже со всеми нами. Он просто женился на этой певице, увез ее в город Большого Яблока и начал частную семейную жизнь, как говорят, "с нуля", вдали от фронтов магического противостояния систем.
Мы себе позволить такой роскоши пока не могли. Сначала нужно было сменить систему. Летом мы с Айварасом и Вяйно собрались поехать в Таджикистан, на Матчу: посидеть, поделать йожку, качнуть поле на выезд (этот трип описан в моем опусе "Тропой священного козерога", в главе "Ягнобский чай").
XVI. 3. Две ложи. К осени наша "выездная" группа разделилась на две ложи: Северную и Южную. Центр Северной ложи, если вынести за скобки Каазиксааре как общую реликвию, сформировался в Таллине, Южной - в Каунасе. В Каунасе жили, прежде всего, Айварас и Алис - члены Большой пятерки. Кроме того, к ним примыкали супруга Айвараса Тийна, вильнюсский брат Алиса Кази (переводивший ТГН на литовский язык), психолог Раса из Даугавпилса и вечный бродяга Орентас. В целом, это была отдельная пятерка. В Северную ложу первоначально входили, помимо меня и Вяйно, как членов Большой пятерки, также Леонид и Ирина, примкнувшая к нашей компании незадолго до отъезда Рама из Союза.
Ирина впервые пришла в мою йоговскую группу по наводке собственной мамы, которой про занятия в "Автотрансе" рассказали знакомые. Она с большим энтузиазмом восприняла все здесь происходящее и даже стала дополнительно посещать секцию каратэ, будучи здесь единственной дамой. Мы с Ириной довольно быстро сдружились, а однажды она встретила в моей таллинской квартире Рама, после чего тоже стала ездить на хутор и активно включилась в переводческую деятельность. Когда Рам уехал, Ирина твердо решила последовать за мастером в Америку.
Осенью 82-го года Вяйно уехал к Айварасу в Каунас, "качать поле". На Рождество я собрался навестить ребят в их ретрите. Перед поездкой решил позвонить и предупредить. Снимаю трубку, набираю номер Айвараса. На том конце тоже снимают. Я спрашиваю:
- Ало, Айварас? Это Володя...
- Володя? - звучит удивленный голос Айвараса, - ты как сюда попал?
- Т. е. куда попал? Я звоню тебе из дома...
- Из моего?
- Нет, из своего! Я хочу тебя предупредить, что приеду в Каунас.
- Так ты еще в Таллине? - удивляется Айварас. - А я подумал - ты уже приехал и звонишь мне сюда из моего дома.
- Это куда "сюда"? А ты разве не дома? Так куда же я звоню?
- Ты сейсчас звонишь Алису. Я сижу у него в гостях и только что хотел позвонить себе домой, чтобы узнать, не звонил ли ты. Беру телефон, набираю свой домашний номер и попадаю на тебя!
- Послушай, так я сейчас точно так же взял трубку, набрал твой домашний номер и попал на тебя.
- Но ведь я сижу у Алиса!
И тут мы одновременно начинаем понимать смысл произошедшего. В тот момент, когда мой сигнал шел из Таллина к Айварасу домой, тот послал от Алиса сигнал на тот же (свой домашний) номер. Где-то эти два сигнала перемыкнулись, и в результате мы встретились в эфире, но сказать точно, звоню ли я Айварасу через его номер в квартиру к Алису, или же это он звонит от Алиса, через свой домашний номер, ко мне в Таллин, было совершенно невозможно. Это был наглядный пример того, как работает синхронное поле при совместном импульсе. Интересно, что идея позвонить у нас возникла практически одновременно. Значит, поле действовало. И не только в этом случае.
Перед тем, как я отправился в Каунас, Ирина наделала ребятам в подарок целый короб небольших сладких шариков типа "картошки", в один из которых заложила адресную начинку: получатель, мол, сам все поймет. Что это могло быть - я не имел никакого представления. Приехал в Каунас, привез шарики. Их тут же распаковали. Вяйно с Айварасом сразу умяли по штуке: вкусно! Я тоже съел один. Действительно, неплохо. Вяйно, с горящими глазами, уже отправлял в рот следующий шарик, как вдруг выражение его лица сменилось с блаженного на шоковое. С широко открытым ртом и невнятным мычанием он помчался в ванную, откуда через мгновение донеслось бурное течение воды из крана. Оказалось, ему попался как раз колобок с начинкой. Ей оказался молотый красный перец.
- Вообще Ирина предупреждала, что один шарик с сюрпризом, но я просто не успел сказать, вы так быстро на них накинулись, - пытался я объяснить людям ситуацию.
Вяйно, конечно, сразу понял, что попался. Но предъявить претензий не мог: сам схватил. Точно так же мог и любой другой... Это еще один пример действия полевого резонанса.
XVI. 4. Пустые контуры. Айварас, после отъезда Рама, активно замесил с Мишей, у которого были широкие знакомства в питерских и московских кругах, общавшихся с иностранцами. Здесь наш литовский друг собирался завести необходимые для дела контакты. На то же самое надеялся Вяйно, которого Айварас теперь всюду возил за собой. Миша, как мистический гид, водил ребят по всяким культур-медиальным тусовкам. Сам он при этом занимался контрабандным книжным бизнесом, распространяя в Союзе изданную на Западе литературу. Айварас, работавший после университета литредактором в одном из каунасских театров и будучи членом карасса, чувствовал себя во всех салонах как рыба в воде. Вяйно больше держал поле, робея перед прихватами богемных девочек.
Если мальчики большую часть времени проводили в Питере, то мы с Ириной ориентировались на Москву. Казалось, здесь шансов намного больше, чем в полупровинциальном Ленинграде: тут тебе и студенты, и посольства, и просто разные залетные... Мы исполнили серию специальных ритуалов по привлечению из космического вакуума потенциальных партнеров. Их пустые контуры притягивались из глубин вероятного и были должны, рано или поздно, наполниться реальным содержанием. И они наполнялись.
Ирин приятель Женя, друг детства и студент МГУ, часто бывал в Крестах - университетском общежитии, в основном для иностранцев, на проспекте Вернадского - и нас туда таскал. Познакомил с гречанкой Тулой, югославом Мирко и француженкой Машей, которая, въехав в Достоевского и православие, совсем отъехала от "нормальной" жизни и готовилась принять постриг в одном отдаленном русском монастыре. Маша, понятное дело, в невесты не годилась, а вот с Тулой можно было поговорить. То же самое можно было сделать с Мирко: спросить, не хочет ли помочь девушке? Самое интересное, что они оба сразу же согласились! И пообещали привезти, после летних каникул, из дома в Москву нужные формуляры. Мы очень простодушно поверили, что в самом деле все очень ловко и быстро решили, и уехали в начале мая оттягиваться в Среднюю Азию (см. "Тропой священного козерога", глава "Сезон Комаров").
В середине лета Ирина отправилась назад, к себе на дачу в Изборск, а я продолжал болтаться по Средней Азии до конца октября, возвращаясь на северо-запад через Узбекистан, Каракалпакию и Туркмению. Этот трансоксианский тур - через суфийские текке, гробницы мастеров и священные развалины древних цивилизаций, а также возвращение в Москву можно найти в главах "Путешествие к центру Земли" и "Московский зикр", в той же книге. Тула и Мирко, вопреки нашим наивным ожиданиям, нужных справок не привезли. Но и не отказали. Тем не менее, мы решили на месте не сидеть и продолжать поиск. Для этого нужно было остаться жить в Москве. Что мы и сделали.
Первоначально мы поселились в Красково - в доме, описанном в повести Константина Сереброва "Эзотерическое подполье" как "шкатулка". Этот дом снимала Лена Кот. Использовался он, в основном, под базу степановской тусовки: тут часто бывали и сам Володя, периодически читавший лекции, и Лина с дочкой-Дракончиком и подругой