Таллин.
XVIII. 6. Спецслужбы идут по следу. Мои йоги официально оформили меня работать в один НИИ повышения квалификации руководящих работников, в качестве лектора по спецдисциплинам. Занятия мы проводили пару раз в неделю, занимаясь в основном хатха-йогой, тай-чи-чуанем и разного рода медитационными практиками. Но бывали и настоящие лекции - как в бане, так и в аудитории. Основные темы, которые мы обсуждали, касались всего сверхъестественного: мистики, магии, интуиции, необъяснимых феноменов. Иногда я приводил на занятия своих знакомых со стороны. В том числе - в качестве докладчиков. Здесь приходилось выступать даже самому Хайдар-аке, разъяснявшему creme-de-la-creme эстонской элиты, в каких целях известный английский алхимик Джон Ди стегал хлыстом свое собственное отражение в зеркале. Несколько человек из этой группы - в том числе Март, Велло и Алан - всерьез заинтересовались рамовской ТГН. Алан даже взялся перепечатывать на машинке отдельные эстонские рукописи.
Как-то рано утром меня разбудил звонок в дверь. Спросонья, ни о чем не думая, я вывалился в халате в прихожую, механически повернул ключ в замке... После того, как дверь открылась, сознание в доли секунды полностью включилось в реальность. На пороге стоял милиционер в сопровождении еще одного человека в кожаной куртке и темных очках. "Гэбэшка!.." - молнией пронеслось в голове. Милиционер представился участковым, а гэбэшник уже вглядывался через мое плечо во внутреннее пространство квартиры, хищно рыща взглядом по углам. Галина!
- Вы почему не на работе? - резко обернувшись ко мне спросил службист.
- А у меня сегодня выходной.
- Как так, в середине недели - и выходной? Вы где работаете?
Я объяснил, что работаю в Институте повышения квалификации руководящих работников, лектором.
- Ну, мы это все проверим!
Гэбэшник нервно дернулся. Ни брать меня, ни вламываться в квартиру формальных оснований у них не было. Мне выписали повестку: придти на беседу. Зачем? Там узнаете!
Надо сказать, я в то утро действительно отделался легким испугом, ибо если бы, не дай бог, мент с гэбэшником проникли бы в квартиру, то обнаружили бы там штук пятьдесят свежеразложенных пачек с текстом священного Корана и еще целый склад неразобранной литературы религиозно-мистического и диссидентского содержания. В этот же день мы с Ириной вынесли всю ненужную бумагу в лес и спалили на магическом костре, под защитную мантру. А нужную я вынес из дома и раскидал по надежным адресам. Таким образом, всякие следы самиздатовской деятельности у себя в квартире я полностью ликвидировал, готовясь к очередному визиту.
А через несколько дней, на очередном занятии в Институте, две дамы из администрации, Катрин и Керстин, рассказали мне, как сюда приходил тот же самый типчик - в кожаной куртке и черных очках, - что выписал мне повестку. Его фамилию было легко запомнить: Жулин. Этот Жулин пытался подбить членов нашей группы дать на меня компрометирующие показания: то, что я, например, нелегально получаю деньги за свои уроки, распространяю самиздатовскую литературу, веду антисоветскую или, на худой конец, ненаучную (а стало быть - немарксистскую) агитацию. Дамы твердо стояли на том, что деньги за лекции я получаю законно, никаких претензий ко мне со стороны людей нет. Гэбэшка пыталась обработать других членов группы, но все они стойко держались. Меня не сдал ни один.
Не сдавала меня, на самом деле, и Галина. Это выяснилось сразу после визита Жулина, за которым угадывались совершенно иные профили. Получалось, что паника в Москве была неким предчувствием того, что спецслужбы гонят на меня волну и готовятся, выражаясь словами Мбембы, закупорить бутылку. Галина тут выступила просто в функции магического зеркала, рикошетом отразившего - видимо, в силу специфики собственного кармического поля - шедший из Таллина гэбэшный сигнал. Одновременно это было и предупреждение духов. Если бы я вовремя не вернулся из Москвы и не устроился лектором в Институт, меня могли бы привлечь к уголовной ответственности по статье "тунеядство".
Я понял, что мне пора срочно подыскивать себе какое-нибудь "постоянное место работы", ибо гонорарный вариант с Институтом не отвечал в полной мере советским нормам крепостного трудового законодательства. Самое интересное, что буквально через два-три дня, после специального сеанса "притягивания рабочего места", мне позвонил Тынис, который как раз искал фиктивного человека на липовую должность к ним в НИИ. Из номинальных двух с половиной сотен я забирал себе полтинник, остальное клал в карман директор. Получалось, и книжка работает - и еще платят за это.
XVIII. 7. Фабрика грез. Сам по себе НИИ, в который я тогда устроился "работать", заслуживает особого упоминания. В середине семидесятых на этом предприятии был получен биоактивный препарат, который назвали, видимо, в честь алхимического золота: AU. Главной составляющей препарата были какие-то гиперактивные бактерии, которые агрессивно перерабатывали всякую биологическую материю. Опыты на быках якобы показали, что добавка в корм AU повышает процесс спермообразования. НИИ начал производство препарата в небольших дозах для ряда сельхозхозяйств. Кто первый пустил слух о целительном воздействии AU на человека - остается загадкой. Но очень скоро рядом с предприятием появился киоск, в котором можно было купить поллитровку чудодейственного эликсира примерно за червонец. Говорили, что AU повышает потенцию, дает концентрацию, витализирует тело аки живая вода.
Тынис, один из разработчиков проекта, привез бесплатно несколько литров этого добра в Каазиксааре. Но пить препарат никто так и не стал. Рам, продегустировав вещество (а гадость была, надо сказать, просто мерзейшая), сказал, что эти самые бактерии стимулируют у человека, в отличие от быка, агрессивную шизофрению: уж слишком ядрены микробы, настоящие черномагические мутанты!
AU-бум, тем временем, набирал обороты. Через некоторое время вокруг киоска возник многометровый лабиринт из оградительных решеток, с помощью приходилось сдерживать желающих обрести заветную жидкость. Соответственно, расло производство. Для размножения бактерий в ход шло все: любые органические отходы, которые предприятие могло достать. В конце концов, в чаны для брожения начали сливать просто говно. И вот это перебродившее говно, по цене хорошего армянского коньяка, уходило в течение нескольких лет просто на ура. Пипл, как говорится, хавал. Вокруг особняка и производственного комплекса НИИ на Ленинградском шоссе образовался целый автогородок. Люди приезжали аж из самой Москвы, и даже еще более отдаленных мест, не говоря уже о Питере, Пскове, Новгороде, Риге и самой Эстонии. И потом стояли в очереди по многу часов, иногда - сутками. Деньги на этом зарабатывались, конечно, бешеные.
Мне не известна вся закулисная арифметика этого дела, но, в конце концов, руководитель НИИ пытался с кассой улететь в Швецию, но не успел, буквально в последнюю минуту был взят и посажен в КПЗ. По делу о предприятии было начато следствие. В самом деле, как можно было в течение стольких лет поить граждан реальным дерьмом, да еще за такие деньги! Когда Тынис предложил мне устроиться в это НИИ, предприятие еще действовало и за счет фиктивных должностей выплачивало дополнительные гонорары своим сотрудникам. Я здесь "проработал" около года, а потом начальство посадили, история брэнда закончилась. Мне пришлось опять трудоустраиваться. На этот раз - через знакомых Леонида. Меня зачислили в медицинский техникум на должность сантехника. На самом деле работу выполнял "по совместительству", т. е. фактически нелегально, участковый милиционер. Так что крыша здесь у меня была в самом деле железная.
XVIII. 8. Тайна Святой Руси. Сам Леонид перебрался тем временем из Пайде в Таллин. Ему удалось устроиться массажистом в одной из больниц, не имея городской прописки (я уже говорил, что немцам не давали). Я помог ему частным образом снять комнату у своих знакомых. Леня активно осваивал дальневосточные методы работы массажа и самомассажа по системе до-ин. Он ожидал вызова из Германии и старался максимально повысить свою профессиональную квалимфикацию. Однажды я заметил у него на столе баночку с эфиром. Настоящим, медицинским. И вспомнил, что с тех пор, как ушел Леннон, у меня ни в одной ноздре не было! Более того, "Сопалс" просто изчез из продажи. Обычным эфиром я никогда не дышал, но предполагал, что результат будет схожим. Я выпросил у Леонида эту банку и вечером, усевшись перед магическим экраном, повернул крышку.
Чистый эфир - это, конечно, не пятновыводитель. Последний включает сразу же: наполняя мозг ядовитыми парами, которые материализуют в фантастическом гротеске свернутые в подсознании иконки психокодировок. Медицинский эфир, напротив, настолько тонок, что им очень трудно насытить мыслеформу до уровня кислотного свечения. Леннон явился мне полупрозрачный:
- Ну, что, Петр, выпьешь за мое здоровье?
Его лицо астрально лучилось характерной улыбкой. Самое смешное состояло в том, что я в тот период практически отказался от алкоголя и ничего спиртного из принципа не пил (даже отказывался от коньяка в компании Степановских нимфеток). Леннон как бы уловил мое колебание и, не дожидаясь ответа (да ведь он ответ знал так и так - телепатически), язвительно бросил:
- Ты что, Петр, святым стал, совсем не пьешь? А знаешь, почему святые не пьют?
И, выдержав паузу, сам же ответил:
- Да потому что они насквозь проспиртованы!
И он разразился своим специфическим хохотом. А потом провалился в какой-то спиралеобразный коридор, откуда еще в течении нескольких секунд, затухающим эхом, доносились отдаляющиеся отголоски этого космического в своей концепции стеба.
И тут моему внутреннему взору открылась такая картина: наша планета находится, словно экран, на пути потока мощного космического излучения - Святого духа. Этот поток проходит и сквозь человеческие тела как особую сенсибельную биомассу. Если