— Ты о чём? — нахмурилась Джан.
— Он сотворил спальни для нас, — заметил толстяк. — Значит, признал равными по правам.
— Пф, — фыркнула Джан. — Я теперь могу здесь распоряжаться?
— Думаю, можешь, — кивнул оружейник.
— Эй, — я насторожился. — Вы ведь это не серьёзно?
— А давай проверим, — улыбнулась Джан. — Домоморф! Ответь, если слышишь!
— Кричать не обязательно, — раздался спокойный голос Бродяги. — Я тебя слышу.
Фёдор переглянулся с Джан.
— Убери эту лампу и замени на плафон… зелёный плафон, — девушка ткнула пальцем в светильник над головой.
— Отклонено, — возразил Бродяга. — Приказы по модификации может отдавать только Сергей.
— Съела, — хмыкнул я.
— При этом, — добавил артефакт, — вы имеете право на бессрочное проживание и согласование любых перемещений. Иными словами, признаётесь жильцами.
— Что это значит? — я поднял голову к потолку, хотя звук голоса домоморфа исходил отовсюду. — Хозяин всегда один.
— Это часть плана, — отрезал Бродяга.
— Какого плана? — спросила Джан.
— Вы собраны вместе потому, что соответствуете заложенным в меня критериям, — пояснил артефакт. — Точнее я объяснить не могу, просто излагаю факты.
— Собраны вместе… — задумчиво протянул Фёдор.
— Именно, — подтвердил дом. — Вас свели некие силы. Это не означает, что вашими линиями судьбы кто-то манипулирует. Это значит, что обстоятельства сложились наилучшим образом.
— И какой в этом смысл? — растерянно произнёс я.
— Пока не могу сказать, — последовал равнодушный ответ.
— Не можешь или не хочешь?
— Первое. Быть может, выплывут новые инструкции. Сейчас их нет. Учтите: я артефакт, а не разумное существо. И следую заложенным в меня поведенческим установкам.
— Как тебя зовут? — спросил Фёдор.
— Сергей назвал меня Бродягой.
Джан закатила глаза:
— Ничего лучше не мог подобрать?
Мы надолго замолчали.
— Ладно, соседи, — сказал я. — Придётся уживаться. Но проблема в другом.
— И в чём же? — Джан посмотрела на меня в упор.
— Ну, их куча на самом деле, — я задумчиво провёл ладонью по волосам. Подозреваю, этот жест достался от предшественника. — Во-первых, еда скоро закончится. Никто из нас не работает. Это полбеды, ведь можно питаться в школе или ПСП…
— Я не хожу в школу, — ввернул Фёдор.
— Мы тебе в коробочке принесём, — хмыкнула Джан.
— Так вот, едой дело не ограничивается, — мне пришлось повысить голос. — Надо покупать одежду, разные косметические штуки, школьные принадлежности… Во-вторых, я ничего не помню. В-третьих, у нашего оружейника явные тёрки с инквизицией…
— Ничего подобного! — возмутился толстячок.
— … и нам придётся его прикрывать.
— Они всегда и всех находят, — заметила Джан.
— А самое главное, — продолжил я, — нам нужно понять, с какого перепуга Предтечи заложили в Бродягу алгоритм, собравший нас здесь. Оружейник, морфист и…
— Нулёвка, — безжалостно припечатала турчанка. — Одарённый с нераскрытым потенциалом.
— Вроде того, — нехотя признал я.
Толстячок поднял руку:
— У меня вопрос.
— Слушаю, — я шагнул к столу, выдвинул табуретку и присел.
— Что такое алгоритм?
Мы разбрелись по своим комнатам.
Разбрелись в сгущающихся сумерках, ибо разговор затянулся. Пока мы склонялись к тому, что надо питаться в ПСП, брать с собой контейнеры и тащить еду из столовой Феде. Джан намеревалась и дальше воровать продукты на рынке, предварительно обрабатывая торговцев во сне. Я понимал, что добром это не закончится, но переубедить упёртую девчонку не смог. В одном мы сошлись на сто процентов — следует изредка менять улицы и районы, чтобы не светиться перед местными жителями. Фазис кажется большим, это миллионник с толпой туристов, понаехавших в бархатный сезон, но горожане плотно общаются и живут дружно. Здесь, как и на всём Кавказе, огромную силу имеет сарафанное радио.
Каждый из нас имел свои тайны.
Джан путешествовала по стране, предпочитая не задерживаться в одной школе. Своих родителей она не знала, но с неохотой поведала, что большую часть детства провела в приюте для сирот-мигрантов. Сбежала оттуда и не хочет возвращаться. Ненавидит кланы, держится подальше от инквизиции.
Фёдор, подкрепившись едой из наших запасов, тоже разоткровенничался. История мальчишки была драматичной, но, как по мне, хватало в ней странностей и нестыковок. Федины родители погибли давно — они были пилотами мехов и сражались в Афганистане против Халифата. В пять лет у мальчика прорезался дар оружейника, что говорило о хорошей наследственности. И светила бы пацану клановая школа, ведь его предки бились за правящий Дом Медведя, вот только судьба распорядилась иначе. Вскрытое нотариусом отцовское завещание недвусмысленно намекало, что Феде Храмцову предстоит жить у своей тётушки в Саратове. Ну, при условии, что родители не вернутся с фронта. Тётушка мальчика на дух не переносила и разбираться с его потенциалом не собиралась — она предпочитала без затей тратить посмертное пособие брата. Федя рано научился читать и занялся поиском книжек по оружейному искусству. И даже преуспел в этом — по меркам пробуждённого, разумеется.
А вот дальше началась печалька.
Тётка посадила Фёдора на поезд и спровадила в Фазис — к своей дальней родственнице. Мол, поживёшь немного, потом заберу. Мальчишка приехал на Центральный вокзал, а там его никто не встретил. Отправился пешком искать нужный адрес. По дороге налетели какие-то хмыри, забрали вещи и деньги. Затем подкатили те двое, которых я избил в подворотне. Сказали, что по просьбе соседки, дескать, сама встретить не смогла, мы подвезём. Усадили в какой-то драндулет, поехали в горы. Парнишка заподозрил неладное, попросил остановить. Упыри не слушали — сказали, что знают про него всё и везут в консисторию. А потом попали в пробку. Фёдор сумел открыть дверь и сбежать. Минут через двадцать его догнали и начали избивать. А потом появился я.
Во всей этой истории от меня ускользала мотивация. Допустим, родственница решила избавиться от мальчонки — к чему такие сложности? И зачем было соглашаться на его проживание? Были и другие вопросы, но я решил с ними повременить. Пареньку и так крепко досталось. Конечно, он не хотел возвращаться к таким родственникам, но и жетоном самостоятельности не обладал. Ещё один кусок проблемы.
У меня был свой план выхода из кризиса, вот только делиться им я не собирался.
Закрывшись в кабинете, я взялся за чтение «Кодекса Эфы».
Глава 10
Учебник оказался на удивление занимательным.
Свод клановых правил ужался в треть книги. Остальной объём авторы посвятили истории, символике и традициям Эфы. Имелись и грамотные комментарии юристов, так что я получил возможность неплохо изучить структуру, обосновавшуюся в Фазисе.
Итак, Российской империей правят одарённые. Каждые десять лет верхушка меняется. Поэтому нет единой столицы и династии, которая смогла бы удерживать власть на протяжении веков. Ничего лучшего Великие Дома придумать не смогли — в противном случае им светила бесконечная гражданская война. А так — выставили бойца на Турнир и решили вопрос без массового кровопролития.
В России пять Великих Домов.
Медведь, Орёл, Волк, Эфа, Рысь.
Между кланами непрерывно идёт конкурентная борьба, но открытых столкновений не было уже давно. Чаще всего на Турнирах побеждают Медведи. Что касается Эфы, то Великий Дом с таким названием образовался в 1718 году. На протяжении трёх столетий Эфы четырежды становились правящим родом. Соответственно, Фазис признавался столицей империи.
Я не сразу, но разобрался в структуре местных группировок. Есть Великий Дом, благодаря которому клан и получил название. Есть вассальные отношения со старейшими родами. Ну, и молодые аристократические фамилии, это третья ступень в иерархии. Ниже — одарённые без герба, присягнувшие на верность тому или иному роду. Соответственно, у мещанина, в котором пробудился дар, имеется лишь один шанс пролезть в клан — поступить в услужение к одному из родов. Выдающиеся заслуги могут привести к обретению собственного герба, выходу из подчинения и основанию нового рода в рамках клана. Несложно догадаться, что герб выдаётся Великим Домом и переметнуться к конкурентам нельзя. Настолько нельзя, что это даже прописано в имперском законодательстве.
Поскольку переманивать крутых одарённых запрещено, Дома пошли иным путём. По всей империи начали открываться школы для людей, обладающих сверхспособностями — там обучаются дети из разных слоёв общества. По сути, рекруты. И вот здесь мы подходим к самому интересному. Претенденты, они же «нули», могут рассчитывать разве что на должность полицейского или на роль простого солдата в клановой армии. Претендента всячески подталкивают к прорыву с помощью медитаций. Учителя-морфисты прямо на уроках погружают гимназиста в сон и стимулируют его на подсознательном уровне. Так продолжается весь первый год. Если ученик не становится пробуждённым, то вылетает из гимназии. Восстановиться нельзя. Зато можно отправиться в пункт призыва или полицейское управление — из тебя уже сделали посредственного бойца.
Пробуждённый учится дальше.
Как правило, гимназистов первого ранга разбирают младшие рода. Те, кто сумел выделиться, могут рассчитывать на благосклонность старшей аристократии и даже самого Великого Дома. Последнее случается крайне редко. Дальше — присяга и вступление в клан. Учатся в таких школах не только безродные, но и отпрыски родовичей Эфы. Перед такими детьми стоят совсем иные задачи — с честью выдержать экзамен, не посрамить свою фамилию. Завалить испытание считается позором, это вылет из клана.
Дальше всё регламентировано.
Шаг влево, шаг вправо…
Ты подчиняешься своему хозяину-родовичу, затем получаешь герб и поступаешь в распоряжение одного из старших родов. Ну, или присягаешь напрямую Великому Дому. Так или иначе, работаешь на кого-то. Ради чего? Привилегии, вознесение над законом, достаток и уважение. Есть некие договорённости, которые все пять кланов обязались соблюдать, только и всего. Например, война с другим государством означает всеобщую мобилизацию. Отказаться от участия в Турнире невозможно. Ну, и ещё несколько моментов, в которые я не вникал. Зато на территории своих городов кланы не подчиняются никому и ничему. Полиция Фазиса вроде бы как и общероссийская, но действует по указке Великого Дома. Коммунальные службы, школы, больницы, сады — всё это работает, потому что Эфа милостиво наполняет городской бюджет.