Чудом восстановив равновесие, мой оппонент прорычал:
— Знай своё место, грязь.
— Ты сам споткнулся, — пожимаю плечами. — Я предупреждал.
— Кровью умоешься, — процедил длинноволосый, потянувшись к поясным ножнам. Там было что-то короткое, наподобие танто, но с прямым клинком.
Я подождал ровно столько, чтобы упырь успел схваться за рукоять, показывая агрессивные намерения. Начиная с этой секунды моя жизнь находилась в опасности и, согласно Кодексу, я получал право на самозащиту.
Четыре движения.
Вытащить руку из кармана, нажимая на кнопку выкидухи. Ударить ножом под ребро и в почку. Всё. На этом можно было бы завершить наш спор, но мне был нужен поучительный эффект. Поэтому я выронил нож из правой ладони, перехватил левой и размашистым крюком вогнал остриё в висок обидчику. Провернул, выдернул, отступил назад, вычерчивая дугу из кровавых брызг на асфальте.
Ираклий, отошедший от меня подальше, сглотнул.
Гробовую тишину нарушило перешёптывание. На излёте этой тишины убитый мною гимназист упал на колени, уткнулся лицом в асфальт и несколько раз конвульсивно дёрнулся. Под головой и животом бедолаги начали расползаться тёмные лужи. Пальцы левой руки тщетно скребли по серой поверхности. В правом кулаке всё ещё был зажат бесполезный танто.
— Ублюдок! — выкрикнул друг покойника.
Клинок выкидухи со щелчком втянулся в рукоять.
Распахнулась дверь сторожевой будки. К нам направился мускулистый охранник с перекошенным от злости лицом. Из беседки выскочили друг поверженного гимназиста и две оклемавшиеся девчонки. Первая развернула боевой веер, вторая достала не пойми откуда миниатюрную секиру с ультракоротким топорищем в кожаном обкладе. Третья девушка ше шелохнулась, делая вид, что её эта разборка не интересует. Парень, узкоглазый крепыш лет шестнадцати, неспешно вдел пальцы в кастет. Серьёзный кастет, с остро отточенными шипами.
— Иди сюда, сука, — процедила девчонка с рыжими волосами, заплетёнными в косу. Настолько туго заплетёнными, что лицо казалось натянутым на череп.
— Назад! — гаркнул охранник.
Троица успела разделиться, чтобы взять меня в кольцо. Я успел разорвать дистанцию и перебросить выкидуху в правую руку. Охранник успел встать между нами с двумя прорезиненными тонфами на обратном хвате. Место драки окружила толпа из нескольких десятков человек. Гимназисты напрочь забыли про уроки, всех волновало кровавое зрелище.
В круг телепортировался ещё один взрослый.
Я этого типа узнал сразу. Тот самый мужик, что воспрепятствовал драке между мной и Барским. Всё те же бесформенные брюки и белая рубашка с рукавами, закатанными по локоть. Татуировка атакующей змеи на предплечье.
— Оружие убрали, — процедил мужик. Если мне память не изменяет, чувака звали Вадимом Петровичем — так к нему обращалась Юленька. — Быстро.
Троица не стала перечить.
Пара секунд — и смертоносный арсенал упаковался в чехлы да карманы. Выяснилось, что боевая школота внесла в форменные пиджаки некоторые модификации. Тэссэн, например, в сложенном виде помещался в продолговатый внутренний полукарман-получехол. А секира второй девушки крепилась в притороченных к рюкзаку держателях.
— Отошли к беседке, — приказал Вадим Петрович.
Ученики послушно выполнили указание.
Прыгун обернулся и посмотрел на меня.
— Иванов. Опять ты.
Жду продолжения.
Прозвенел звонок. Некоторые школьники дёрнулись в строну крыльца, но были остановлены взмахом преподавательской руки.
— Всем оставаться на местах!
И снова — подчинение.
Да уж, дисциплина в гимназии Эфы железная. И это при том, что вркруг меня нет нормальных детей. Сплошные отморозки.
— Нож, — учитель посмотрел мне в глаза и протянул руку.
— Это моё, — холодно возразил я. — Я реализовал право на самооборону.
— Не заставляй просить дважды. Если не хочешь лишиться руки, конечно.
Руки я лишиться не хотел.
Что-то подсказывает: клановец не станет церемониться с безродным малолеткой. И вряд ли я смогу дать отпор на данном этапе своего развития.
Бросаю нож Вадиму Петровичу.
Тот выхватывает оружие из воздуха, брезгливо осматривает. Жмёт кнопку, выщёлкивая клинок. Рукоять и лезвие запачканы кровью. Как и мои пальцы.
— Верну после разговора с директором. Не двигайся.
Наставник неспешно приближается к распростёртому телу и, стараясь не наступить в лужу, приседает. Проверяет пульс на шее. Цокает языком, сокрушённо качает головой.
— Он его убил! — выкрикнула одна из девчонок.
Охранник продолжал стоять между нами монументальной скалой. Словно в асфальт врос. Памятник, а не человек. Снял бы шляпу при её наличии.
— Вижу, — спокойно кивнул учитель. — Свидетели?
Обступившие нас ребята начали поднимать руки. Ираклий тоже поднял. Ну, это понятно. Глупо было ожидать чего-то иного.
— Ты, — Вадим Петрович указал на девчонку с двумя хвостиками. — Опиши, что видела.
— Я могу рассказать, — ввернул носитель кастета.
— Заткнись. Тебя не спрашивали. Я жду.
Девушка была не в восторге от происходящего, но, заикаясь, начала рассказывать:
— Антон зацепил этого, — кивок в мою сторону. — Он ответил. Началась драка, Антон упал.
— Кто первым достал нож? — вкрадчиво поинтересовался учитель.
— Антон, — уверенно заявила хвостатая.
— Уверена?
— Абсолютно.
— Все согласны? — Вадим Петрович обвёл взглядом притихшую толпу.
Народ начал кивать и нестройно подтверждать показания девчонки. Друзья мертвяка понуро молчали.
— Это Антон Ставрин из рода Ставриных, я правильно понимаю? — уточнил наставник.
— Да, — буркнула рыжая.
— Представься.
— Ольга Котова.
— Твои друзья?
— Анника Линдберг, — отрапортовала владелица топора.
— Роман Самсонов, — буркнул узкоглазый чувак с кастетом. По виду никакой он не Самсонов. Бурят или казах, русскими корнями там и не пахнет. Ладно, пусть боги разбираются. Это же, мать её, огромная империя.
— Вы собирались втроём напасть на гимназиста без регистрации дуэли, — скучным голосом провозгласил учитель. — Получите взыскания. Марш на уроки. Остальные тоже могут разойтись.
Я дёрнулся в сторону школы, но был остановлен взмахом руки.
— Все, кроме тебя.
— Держись, — прошептал Ираклий, проходя мимо.
С лица моего одноклассника не сходило странное выражение — смесь ужаса и растерянности. Ну, ещё бы. Мой предшественник явно не блистал бойцовскими качествами.
Толпа рассасывалась неохотно.
Барского среди гимназистов я не заметил.
Когда мы остались одни, Вадим Петрович устало вздохнул.
— Что на тебя нашло, Иванов?
— Не понимаю.
— Всё ты понимаешь. Драка за дракой. Какая-то хрень с потерей памяти. И ты явно не осознаёшь, на кого нарываешься.
— Я не нарывался. Просто шёл на занятия.
— Ага. А Ставрин просто наткнулся виском на выкидуху. Так получается?
— Это была самооборона. Вы всё слышали.
— Директору это расскажешь.
Попетляв по парковым дорожкам, мы вышли к красивому фасаду, усеянному четырьмя рядами окон. Крыльцо было превращено архитекторами в античный портик с колоннами и барельефом атакующей змеи. Двери были закрыты — полуденная жара ещё не успела превратить жизнь учеников в ад. Проходя через вестибюль, я окинул себя придирчивым взглядом. Правый рукав пиджака слегка запачкан кровью. Несколько капель попало на штаны. А так — почти норма. Застирывать придётся, но это дело поправимое.
Миновав пост со злобной гориллой, мы зашагали по широкой лестнице, связывающей этажи главного корпуса. Как и следовало ожидать, на четвёртый этаж. Витражи лестничных площадок бросали на моего проводника причудливые отсветы.
Оказавшись в просторном и светлом коридоре, сворачиваем направо.
Я кинул мимолётный взгляд в окно. В лучах восходящего солнца гимназисты уже тренировались. Кто-то занимался на манекенах вин-чун. Кто-то под руководством наставника прогонял по кругу оружейные ката, оттачивая движения до полного совершенства. На одних площадках школьники спарринговались, на других преодолевали полосу препятствий, на третьих отжимались, подтягивались, работали с тренажёрами. Бросали ножи, метали копья. Бегали трусцой по периметру…
Почему-то вспомнился момент, когда у самого входа в гимназию умирал Ставрин. Некоторые из ребят струхнули, но в целом — никакой паники. Обычное дело. И это говорит о том, что выжить в змеином питомнике Эфы будет непросто. Особенно для человека, коллекционирующего врагов в первые же дни.
— Убери эту ухмылку с лица, — посоветовал Вадим Петрович, останавливаясь перед массивной чёрной дверью. — Для человека, управляющего этой гимназией, ты — никто. И сделать с тобой могут что угодно.
Мы вошли.
Первое, что бросилось в глаза — письменный стол в дальнем углу. Точнее, не сам стол, а миловидная блондинка лет тридцати. Девушка очень быстро набирала текст на пишущей машинке, время от времени сдвигая каретку. Строгая блузка не могла скрыть очевидных достоинств секретарши. Мне показалось, ещё немного — и верхние пуговицы на груди красотки оторвутся, являя миру…
Ну, вы поняли.
— У себя? — Вадим Петрович кивнул на вторую дверь.
Большие буквы «ДИРЕКТОР. АНДЕРСОН ГЛЕБ ОЛЕГОВИЧ» кричали об опасности.
Девушка отвлеклась от своего занятия и наградила нас очаровательной улыбкой.
— Конечно-конечно, проходите.
Я почему-то расслабился — слишком умиротворяющая картинка явилась моему взору в приёмной.
И совершенно напрасно.
Потому что буквально через минуту директор порвал в хлам все мои шаблоны.
Глава 17
Кабинет был скучным.
Массивная, громоздкая мебель из дорогих сортов дерева. Ворсистый ковёр под ногами. Два окна, выходящих на чугунные ворота и проспект Дарвина. К директорскому столу примыкали ещё два столика, составленные в некое подобие буквы «Т». Конструкцию обступали стулья с мягкими спинками. Над головой директора висела массивная рама с гербом Дома Эфы — атакующей змеёй.