— Люди не всегда погибают, упав с третьего этажа, — осадил я приятеля. — Чаще ломают ноги. Или руки.
— Или остаются инвалидами, — буркнул Ираклий.
— Я не упала, ребята.
— Что? — Ираклий окончательно сбился с курса.
— Наверное, дело в её даре, — высказал я предположение. — Телепортнулась на диван.
— У меня редкий дар, — покачала головой девушка. — Левитация.
Мощно. Левитаторы умеют летать. Правда, о таком я раньше читал исключительно в фантастических книгах. Здесь же многие вещи стали нормой, так что вскоре привыкаешь.
— Я не знаю, как это произошло, — виновато улыбнулась Регина. — Просто была маленькой, играла на подоконнике и случайно упёрлась руками в москитную сетку… Помню, как вывалилась, даже испугаться не успела… И зависла над деревом, представляете?
— Очень даже, — кивнул Ираклий с набитым ртом. — Я видел однажды летающего мужика. В кинотеатре.
В голову пришла неожиданная мысль — тут есть кинотеатры! И, вероятно, они пользуются спросом даже в маленьких городках. Развлечений-то негусто. И «Нетфликс» ещё не придумали.
— И сколько тебе лет было? — заинтересовался я.
— Пять.
— Фигасе! — воскликнул Ираклий. — В пять лет не пробуждаются. Не ври.
— Ещё как пробуждаются, — обиделась Регина. — Причём левитаторы. В детстве разум очень гибкий, многие дети верят, что если очень захочешь, непременно полетишь. Во сне точно верят. И я в тот миг поверила. Безо всяких медитаций.
— Ты аристократка? — уточнил я.
— Во втором поколении. Но мои предки на низших ступенях иерархии. Сейчас в клане очень тяжело подняться. И дар у нас культивируется меньше ста лет.
— Все левитаторы? — я приступил ко второму блюду.
— Только папа, — Регина покачала головой. — Мама увлекается каббалистикой.
Вот откуда ты такая умная, дорубил я.
Каббалистика считается очень запутанной и сложной дисциплиной. Так написано во всех книжках, что мне попадались. Требуется лингвистический талант, помноженный на ясновидческие способности. Говорят, что каббалисты — это несостоявшиеся провидцы-инквизиторы.
— И зачем ты полезла в гимназию? — спросил я. — Здесь как бы опасно.
— У меня нет выбора. Если твои родители в клане, учёба в гимназии обязательна.
— Никак не отвертеться?
— Сергей, нет. Это же клановая политика. Каждый обязан владеть боевыми искусствами и уметь постоять за себя.
— И как, справляешься?
— Пока не очень, — честно призналась Регина.
— Вот что, — я вздохнул и отодвинул пустую тарелку. — Это всё мило, но я не могу бесконечно вас защищать. А поодиночке вы долго не протянете. Можем заключить соглашение.
— Какое такое соглашение? — насторожилась Регина.
— Не переживай, душу продавать не надо.
— Я и не переживаю.
— Вы помогаете мне осваиваться в школе. Рассказываете обо всём, что я забыл. Прикрываете спину, если совсем туго приходится. Делитесь домашкой, если меня нет. Персонально от тебя, Регина, я буду узнавать о внутреннем устройстве клана. Важные фигуры, сфера влияния, как всё устроено.
— Не проблема, — соглашается девушка.
— Взамен получаете союзника. И, если надо, поучу вас превращать людей в трупы.
— Да ты что! — аристократка всплеснула руками.
— Как знаешь, — хмыкнул я. — Эту опцию можем вычеркнуть. Но я буду следить за тем, чтобы вы добросовестно тренировались на рукопашке и фехтовании. Мне нужны крепкие союзники.
Ответить мои новоиспечённые камрады не успели.
К нам подошёл один из двух избитых мною парней и громко хлопнул по столу официальным бланком. Прямо-таки припечатал бумажку к столешнице.
— У меня есть салфетки, — хмыкнул я.
— Это вызов, кретин, — прорычал неудачник. — Ты должен его подтвердить.
Я бегло просмотрел бланк заявки.
Стас Романовский из графской фамилии Романовских, клан Эфы, жаждет сразиться со мной на арене сегодня, после уроков. Поединок не смертельный, до первой крови. Выбор оружия согласовывается секундантами, но в приоритете сторона, принявшая вызов.
— Я дерусь в половине третьего, — поднимаю на Стаса насмешливый взгляд. — Тебя устроит четырнадцать тридцать пять?
Романовский посмотрел на меня, как на психопата.
— Тебе хватит пять минут?
— Хватит и двух, — отрезал я.
Мы подошли к арсеналу за четверть часа до звонка.
Я и Регина — мой новый секундант.
— Не понимаю, — сказала девушка. — Какая от меня польза?
— Никакой, — согласился я. — Просто согласуешь с представителем Романовского выбор оружия. Я взял тебя для солидности, ведь ты из аристо.
— Ираклий…
— Ты же слышала, он не разбирается в правилах.
Выяснилось, что графских детей, вне зависимости от пола и возраста, с детства обучали тонкому искусству организации дуэлей. Чего не скажешь о простолюдинах.
— А с кем ты дерёшься в четырнадцать тридцать?
— С Котовой.
Регина сокрушённо вздохнула.
— Что?
— Она уже билась на арене. До первой крови. Дважды с начала сентября и оба раза победила.
— С кем не бывает.
Не объяснять же мне тринадцатилетке, что арена для таких как я — дом родной. Всё равно не поверит, да и светиться незачем.
После обеда у нас начинался урок по рукопашке. Ираклий сразу пошёл переодеваться — он до смерти боялся препода. И настоятельно предупредил нас с Региной, что опаздывать не стоит.
«Вход со двора» оказался спуском в подвал. Я уж было подумал, что приблизился к вратам в ад или подземному переходу, но надпись «МЕТРО» отсутствовала.
Зато обнаружилась будка с охранником.
И бронированная дверь.
Глава 22
Арсенал охраняла женщина.
Не просто женщина — нерушимый бастион, едва вписывающийся в квадрат окошка. Шрам на виске, туго стянутый пучок волос, массивный подбородок, подозрительный взгляд. Идеальный кандидат на вахтёра.
— Куда собрались?
— У меня дуэль.
— А это кто с тобой?
— Секундант.
— Выбор оружия?
— Да.
— Фамилия?
— Иванов.
— Сейчас проверю.
Вахтёрша носила чёрную форму, на её запястье красовались солидные «командирские» часы. Неспешно открыв журнал посещений, женщина пролистала к последним записям, обнаружила мою фамилию и после этого придвинула к себе телефонный аппарат. Сняв трубку, набрала коротенький номер. До моего слуха донеслись гудки.
— Виктор Савельич?
Трубка что-то ответила.
— Иванов на КПП. С секундантом. Да, оружие выбирать. Что значит, на какую? У него их две? — удивлённый взгляд в мою сторону. — Наверное. Хорошо, пропускаю.
Повесив трубку, вахтёрша сообщила:
— Хранитель ждёт.
Дверь с тяжёлым гулом начала отодвигаться. Спускаясь вниз, я подумал, что жутковато здесь работать — под землёй, за такими заслонами. Словно не в школе сидишь, на побережье тёплого моря, а в постапокалиптическом бункере. Впрочем, если человека всё устраивает…
Внутри арсенала горел свет.
Мы переступили порог, и я замер в невольном изумлении. Нет, я повидал за свои многочисленные жизни всякое, но арсеналы Рима ни в какое сравнение не шли с этим.
Помещение было обширным — около двухсот «квадратов». Оружие крепилось к стенам, покоилось в напольных стойках, шифровалось под музейные экспонаты за стеклом стендов. Присутствовала и защита, но ничего тяжёлого в духе средневековой Европы. Наплечники, наголенники, наручи, всевозможные шлемы, круглые щиты, баклеры, набедренники, лёгкие кольчуги с накладными пластинами и без. Ростовых щитов не было. Тяжёлых алебард и всяких там цвайхендеров — тоже. Ничего, применяемого в плотном строю на поле брани. Ну и, само собой, луки с арбалетами тоже отсутствовали. А вот длинные шесты, дробящее оружие, секиры — это пожалуйста.
— Доброго дня, — к нам незаметно приблизился хранитель.
Старик лет шестидесяти — морщинистый, сухопарый, но довольно крепкий. Седые усы, лысеющая голова, очки в роговой оправе. Пенсионер, но очень непростой. От моего взгляда не укрылась кошачья походка старика — нечто подобное встречается у ветеранов-гладиаторов, сумевших продержаться год или два на арене. А такое, доложу я вам, не каждому под силу. В моей первой инкарнации боец, сумевший остаться в живых после трёх лет непрестанных поединков, становился обладателем рудиса — деревянного меча, символа свободы. Такой человек превращался в вольноотпущенника, но порой вновь возвращался к ланисте, потому что не умел зарабатывать на хлеб иным ремеслом. Наёмники становились аукторатами — элитой манежа. А что, две тысячи сестерциев за бой — плата вполне достойная по тем временам. На дороге такие деньжищи не валялись…
— Здравствуйте, — ответил я.
— Мирного дня, — Регина сложила пальцы левой руки в какой-то хитрый знак.
— Светлого неба, — улыбнулся хранитель, поднимая кулак с оттопыренным мизинцем.
Секта какая-то.
Надо выяснить, что здесь происходит.
— Моя фамилия Иванов, — встреваю в мистическую идиллию. — У меня два боя после уроков.
Хранитель окинул мою фигуру скептическим взглядом.
— А по имени?
— Сергей.
— Мне жаль, Сергей, но ты не доживёшь до второго поединка. Поверь старому хрычу, повидавшему сотни боёв на этой арене. Если не тысячи.
— Верю, — я даже не изменился в лице. — И всё же, давайте приступим к поиску того, что мне нужно.
Пожав плечами, хранитель направился в центр зала.
Мы последовали за стариком.
— Что предпочитаешь? Я бы посоветовал под твою комплекцию короткий меч со щитом. А ещё лучше — парные клинки. Но учти: твой противник будет сражаться тем же оружием.
Я вспомнил тэссен, который Котова очень ловко извлекала из-под полы пиджака. Уверен, она орудовала не только веером, но и танто. Техники владения свёрнутым и развёрнутым тессэном различаются, и существенно. В первом случае мы получаем увесистую короткую добинку, во втором — поверхность для отражения атак метательным оружием. Прямое попадание сюрикена веер, естественно, пробьёт, но адепты этой хреновины научились регулировать углы наклона. Кроме того, веером можно закрывать врагу обзор, пока вторая рука наносит удар мечом или ножом.