Настроившись на правильный лад, мы взялись за повторение ката с предыдущих занятий. Ну, для кого повторение, а для кого и нет. Ничего сложного в комплексе я не заметил, а посему быстро потерял интерес к занятию. Повторяй движения, сказал я себе, не выделяйся.
А вот что было по-настоящему интересным, так это поведение гимназистов. Я переставлял ноги, делал выпады, парировал воображаемые атаки, попутно анализируя происходящее в зале. Треть гимназистов нифига не умела — наставник каждую минуту делал им замечания, поднимал или опускал руки, указывал на колени и повороты корпуса. Треть владела клинком на приемлемом базовом уровне, но я бы разделался с такими бойцами без особого труда. Трое бойцов, включая Барского, внушали зачаточные опасения. И ещё один человек мне определённо не нравился. Подтянутая девчонка со взглядом хищницы и хвостом длинных чёрных волос. По виду — на год старше моего носителя. Впрочем, я мог и ошибаться — она просто была самодостаточной особой, уверенной в себе и… двигающейся так, словно родилась с мечом в руке.
Ката мы прогоняли полурока. После этого разбились на пары и стали оттачивать рубящие атаки во всех плоскостях. С парированием, само собой.
Мне в напарники поставили Регину.
В целом, я пришёл к неутешительному выводу — на начальном этапе гимназия малопригодна для тех, кто хочет овладеть холодняком в сжатые сроки. Все школы боя, через которые я проходил в прошлом, тратили на обучение ГОРАЗДО больше времени. Занятия начинались с утра и не ограничивались жалким часом. Какая ещё геометрия, к чертям собачьим? Ты не выживешь на поле брани, если будешь чертить трапеции.
Общее представление — это всё, что мы получаем.
Даже в секциях спортивного фехтования урок длится полтора часа — вместе с разминкой, отработкой движений и спаррингами. Хочется верить, что ситуация изменится. Часы рукопашки увеличивают в октябре. Подозреваю, что и с клинками мы будем работать больше.
Фишка в другом.
Я вижу гимназистов, которые уже подготовлены и представляют угрозу для нетренированного простолюдина. Эти ребята явно не в школе упражнялись. Значит, родители нанимали частных преподавателей. Вероятно, клан занимается основательным натаскиванием своих бойцов — и это видно хотя бы по черноволосой девчонке. Первое сентября, а людям кастеты выдают…
Гимназия Эфы — вербовочный центр. Место, где претендентов собирают, создают условия для пробуждения и рекрутируют в клан. Никто всерьёз не заморачивается нашим образованием. По логике вещей, наставников больше интересуют самородки, обладающие неким боевым потенциалом. А дети аристократов просто ставят галочку в своём послужном списке.
Может, я и ошибаюсь.
Буду изучать эту песочницу.
— Слушай, — спросил я у Регины, на автомате отводя её деревяшку, — а что это вы там на пальцах друг другу показывали? Ну, с хранителем в арсенале.
Девчонка хитро улыбнулась:
— Секрет.
— Да ладно тебе.
— Реально хочешь знать?
— Если спросил — хочу.
— Этот мужик служил на десантном дирижабле «Небесный гнев». Вместе с отцом. Он меня плохо помнит, а я его — хорошо. Много лет назад папа устроил экскурсию, когда «Гнев» в доках стоял. Меняли оснастку.
Я и забыл про дирижабли.
Здесь авиация в зачаточном состоянии. Нет ничего даже близко напоминающего истребители или бомбардировщики. Летают по небу разве что этажерки в стиле братьев Райт. А вот цеппелины — истинные хозяева воздушного океана. И нет ничего удивительного в том, что эти аппараты используются в военных целях. Как ещё перебрасывать солдат при отсутствии нормальных «вертушек»?
Урок незаметно подошёл к концу.
— Кстати, — сказала Регина. — Романовский отверг гладиус.
— Шутишь.
— Вовсе нет.
— И что он хочет?
— Рапиру и дагу.
Жить становится веселее.
— Ты согласилась?
— У меня не было выбора. Он упёрся, как баран. Из хороших новостей — мы перенесли поединок на десять минут. Чтобы ты успел сменить экипировку.
Пожимаю плечами:
— Ладно.
Не всё ли равно, чем заколоть идиота.
Честно говоря, я не рассчитывал на то, что столько народу припрётся на поединок. Трибуны, уходящие вверх концентрическими кругами, были забиты под завязку. Кое-где даже взрослые сидели.
Арену затопило светом послеполуденного солнца.
Верхнюю часть купола застеклили. Дополнительные окна в стене были распахнуты настежь, чтобы обеспечить проветривание.
Что сказать по манежу?
Думаю, такие локации во всех мирах одинаковы. Каменный бортик, выходы из раздевалок, связанных с арсеналом и душевыми кабинами. Главный вход для зрителей.
Мы с Котовой вышли в центр.
Рыжая преобразилась. Короткие шорты, футболка, маника, щит и меч. Всё, как у меня. Волосы заплетены в тугую косу. Яростный взгляд устремлён на выскочку, осмелившегося ломать привычный уклад. То есть, на меня.
Секундантов у нас не было.
На арену телепортировался Вадим Петрович.
— Просто на всякий случай, — уточнил надзиратель. — Примирение будет?
Девушка покачала головой.
— Мне до фонаря, — пожимаю плечами.
Зрители малость утихли.
До этого шум стоял такой, словно я застыл посреди античного базара. Ну, или Колизея, что примерно одно и то же. Меч в моей руке оказался не таким уж и тяжёлым, как я изначально предполагал. Грёбаный перестраховщик. Большая часть холодняка весит до килограмма, а копья с деревянным древком сами боги велели использовать. Так что в топку гладиус, оставим его римской пехоте на зачистки недобитых пилумами врагов.
Я сегодня присмотрелся к отдельным кадрам и понял, что клановые бойцы упражняются с клинками чуть ли не с пелёнок. И всё бы это фигня против моего опыта, но в уравнение скоро включатся сверхспособности. Телепат или эмпат сможет предвосхитить мои действия. Кинетик будет использовать левые предметы, обрушивая их на меня. Мета превратится в слетевшего с катушек берсерка, сметающего всё на своём пути. А если кто-то из будущих врагов освоил пирокинез, то он просто спалит меня к хренам собачьим.
Так что пора расширять арсенал.
И приступать к более серьёзным тренировкам, разбив их на утренний и вечерний блоки. Школа мне ничем не поможет. Скорее, наоборот. Отнимет драгоценное время. Значит, получу нужные знания, обзаведусь правильными знакомствами, а там посмотрим. Может, переберусь в другой город.
— Начинайте, — буркнул надзиратель.
И растворился в воздухе.
Рыжая прыгнула вперёд и попыталась свернуть мне челюсть щитом. Отскочив, я выждал полсекунды, шагнул вперёд по диагонали и нанёс точный удар гладиусом в шею. Отступил, наблюдая за фонтанирующей кровью. Жидкость била из подключичной артерии толчками, в такт пульсу.
Ольга отбросила щит, попыталась зажать рану, но у неё ничего не вышло.
— Целителя! — крикнули с трибун.
Публика заволновалась, я увидел фигурку Юли, проталкивающуюся к бортику арены. Часть зрителей ревела, некоторые аплодировали, но большинство взирало на меня со страхом и неприязнью.
Взмахнув клинком, я очистил его от крови.
Невесть откуда вынырнувший Петрович встал между мной и Олей, которая уже повалилась в песок, содрогаясь всем телом. Юля перемахнула через бортик, добежала до Котовой, присела рядом… Я увидел, как ладони целительницы окутываются оранжевым свечением, обретают прозрачность… Словно призрак, сбросивший оковы плоти, Юля погрузила пальцы в шею умирающей девочки.
Честно говоря, я не рассчитывал на результат.
Выжить с перерезанной артерией можно, если действовать очень быстро. У вас есть около пяти минут, чтобы заткнуть «пробоину». Ну, семь-восемь. Если этого не сделать, кровь вытечет наружу.
Юля пошла дальше — заштопала рану пальцами. Просто зарастив края. В очередной раз я убедился в силе хиропрактиков. Один такой спец заменит бригаду «скорой помощи»…
Потерявшую сознание Котову унесли с поля боя.
Надзиратель объвил десятиминутный перерыв, а я спокойно двинулся в раздевалку. Впереди — самая весёлая часть Марлезонского балета.
Рапиры.
Глава 24
Мы со Стасом вышли на арену в полной боевой экипировке.
Фехтовальные костюмы из облегчённого кевлара, длинные гетры и плоская обувь, подходящая для фехтовальных дорожек, но уж точно не для песка, в котором ты вязнешь. Наши лица были защищены сетчатыми масками, шеи — специальными воротниками. На руках — кожаные перчатки с раструбами для защиты запястий. Больше нам ничего не выдали. Ни жилетов, ни курток, используемых рапиристами в моей предыдущей инкарнации.
Я вспомнил, что бой ведётся до первой крови.
Романовского убивать нельзя.
Каждый из нас держал в руках по рапире и даге. Первая — около метра длиной. Витая кованая гарда с кольцом контргарды, узорчатой передней дужкой и удобной рукоятью, обтянутой акульей кожей. Массивное навершие. Крестовина оснащена прямыми килонами и пальцевыми дужками. Клинок снабжён долом, что создаёт дополнительные рёбра жёсткости и облегчает вес. Дага обладала эфесом с массивной гардой, хорошо защищавшей руку бойца. Я выбрал вариант с чашей и прямой крестовиной, мой противник предпочёл дагу с кольцом и изогнутым передним килоном для захвата вражеского клинка.
Мы встали на исходные позиции.
Оба — в приме.
— Начали, — скомандовал Петрович.
Романовский сделал одновременный выпад с двух рук — шпагой он целился мне в вену на левом предплечье, а дагой парировал встречный выпад. Я отбил атаку и тут же контратаковал своего врага в плечо. Стас парировал скрещенными клинками, затем развёл их, после чего в стремительной атаке чуть не достал моё бедро. Парирую шпагой, подскакиваю вперёд, меняя ноги и пробую поразить оппонента дагой. Романовский принимает на свой кинжал, но слишком близко к голове, чем я и воспользовался. Довернув кисть, бью упыря крестовиной в челюсть.
Прокатывает.
Голова Стаса дёргается, он теряет равновесие. Из совершенно идиотской позиции пробует достать меня рапирой, но я легко парирую этот удар, отталкиваю руку противника и колю рапирой в корпус. Стас принимает на дагу — ему почти удаётся захватить мой клинок.