В классе грамматики начинались занятия младших классов, и я заглянула туда в первую очередь, остановив девочек на пороге жестом руки, — пусто. Я наклонилась посмотреть под партами, но это было перестраховкой. В кабинете концентрации девочки — старший класс — уже расселись на старых продавленных матах, и я испытала укол совести. Я могла сама заказать маты, но решила, что кто-то сочтет, что это по дружбе, и посмотрит косо.
На меня и так смотрели частенько косо…
Молельню пришлось осматривать дольше. Тут до сих пор стояли алтари, и между ними и стеной оставалось достаточно места из-за возвышений для свечей, которые, конечно, никто не подумал рушить. За кафедрой преподавателя дисциплины — плотным рядом шкафы, за шкафами — почти ярд алтарного возвышения, столы для осмотра сдвинуты так, что можно спокойно улечься под ними, и никто тебя не заметит.
Я заглянула даже в камин, заставленный сломанными стульями. Фил предусмотрительно ничего не выбрасывал, потому что вся старая мебель могла при необходимости пойти на растопку.
Убедившись, что в молитвенном зале никого нет, я заставила себя сказать то, что боялась: я искала не спящую или плачущую Мэдисон. Я искала ее тело, как бы дико это ни прозвучало. Я подняла голову и посмотрела на текст молитвы, написанный на стене: «Когда Тьма опустится на землю с Небес, да оградит нас длань Сущей от Зла, убережет дыхание Сущего от искушения Нечистого...»
Лазарет был пуст. К Филу я осторожно постучалась, зная, что он днем, как правило, спит, но сегодня старика мучила бессонница. Он открыл дверь, глаза у него были красные, я спросила, растопил ли он камин в кабинете директора и не залило ли класс акушерства. Фил отнесся к вопросу нормально и ничего не заподозрил, а я тем временем успела осмотреть его крохотное логово. Здесь возможно было спрятать тело, но только по частям…
Я заглянула в туалет, оттуда испуганно выскочила студентка и побежала в холл — потом наверх, на занятия. Из-за закрытых дверей доносились голоса: студентки именно в этих классах остались без преподавателей, потому что Нэн убежала под дождь, а Джулия осматривала дом.
Наверное, подумала я, у нее успехи побольше. Это я тут копаюсь. Нэн тоже не было дольше, чем я могла ожидать.
Оставался директорский кабинет, и я мялась, не зная, стоит ли туда заходить. С одной стороны — Лэнгли директор. С другой — мы видели его всего несколько раз и то мельком. Может быть, он воспользовался своим положением.
Я решительно постучала. Лэнгли открыл сразу же, как будто ждал.
— Госпожа Гэйн! — И он, как мне показалось, был рад меня видеть. — Как хорошо, что вы заглянули, я никак не могу разобраться с…
— Господин директор, пропала студентка, — выпалила я не подумав. Лицо Лэнгли вытянулось. — Пока мы ищем, где она может быть. Вы видели ее вчера, это одна из девушек, которые были наверху…
Лэнгли кивнул, сделал шаг в коридор. Мне очень хотелось войти и посмотреть, что изменилось за эту ночь в кабинете и спальне, и то, что Лэнгли меня не пускал, насторожило.
— Когда она пропала? — спросил он.
— Девушки утром увидели, что ее нет, господин директор. Госпожа Эндрюс ее ищет. Это преподаватель грамматики. Нэн Крэйг тоже пошла искать — к нашему садовнику и конюху.
— Полагаете, она могла уехать на лошади? — уточнил Лэнгли, и я кивнула. — Пойдем посмотрим.
Я понятия не имела, на что он собрался смотреть. Он не знал Школу, хотя я не исключала возможности, что ночью он обследовал все помещения, которые пустовали. Но Лэнгли направился к центральному входу, встал напротив двери и какое-то время смотрел на лужицу возле порога.
— Плохо, что дверь открывали, — негромко заметил он. Меня удивило: чем плохо? Какая взаимосвязь? — Ветер всю ночь швырял дождь в мои окна, — он пояснял охотно, — они выходят на эту же сторону, и, видимо, дверь достаточно плотная, иначе натекло бы больше воды. Но преподаватель вышла… как вы назвали ее? Госпожа Крэйн?
— Крэйг, — машинально поправила я.
— Да, — Лэнгли кивнул. — И теперь мы уже не узнаем, выходила ли студентка ночью или нам надо искать ее в доме.
Замечание было настолько же очевидно, настолько и неожиданно, но я смогла только пожать плечами. Нэн уже давно пора вернуться.
— А если Мэдисон вышла через черный ход?
— Если здесь есть черный ход — надо проверить.
Согласиться я не успела. Дверь открылась нешироко, в щель проскочила Нэн, отряхиваясь, резкими движениями отжала волосы и посмотрела на нас.
— Ты нашла ее? — выдавила я.
— Нет, не нашла. И лошади все на месте.
У меня появилось ощущение, что Нэн собирается с силами.
— Тогда почему ты так долго?
Нэн отвечала мне, а смотрела на Лэнгли, и он так же пристально смотрел на нее.
— Искала Криспина.
— Нашла? — Мне это переглядывание совсем не понравилось. А Нэн было все равно — она продолжала сверлить взглядом Лэнгли, будто обращалась к нему за помощью.
— Я не лекарница и не врач, но мне хватило навыков убедиться. Лошадь пробила ему голову. Он мертв уже несколько часов.
Глава седьмая
— Это просто несчастный случай.
Все кругом было как в плотном тумане. Такой бывает здесь ранней осенью, когда нельзя даже выйти на улицу, ничего не видно на расстоянии вытянутой руки и звуки доносятся приглушенно.
— Это несчастный случай, Стеффи, — повторила Нэн. — Бедный Криспин.
Я не понимала, как она могла быть настолько в этом уверена. Лэнгли серьезно сказал:
— Вы ведь госпожа Крэйг, верно? Преподаватель? — Нэн кивнула, и он продолжил: — Я попрошу вас пройти туда со мной. И… госпожа Гэйн, будет лучше, если об этом пока никто не узнает.
Я посмотрела на Нэн. Это было невероятно странно.
— Я сам скажу, когда все увижу.
— Стеффи, ты не могла бы заняться девочками? — Нэн сняла с шеи тонкую цепочку с ключиком. — В столе — мои тетрадки, сегодняшняя тема заложена красной лентой. Уверяю, там ничего сложного, ты справишься.
Со стороны я выглядела глупо. Стояла и хлопала глазами и не могла ничего сказать, хотя вопросы просто рвались. Много вопросов, но вместо этого я покорно кивнула, взяв ключик, и проводила взглядом исчезнувших за дверью Лэнгли и Нэн.
Какого же хвоста Нечистого? Нэн преподаватель! Это моя обязанность — администратора! — отправиться с Лэнгли, хотелось мне завопить им вслед, но я промолчала, как будто бы так и надо. Потом я окоротила себя: какой от меня прок? Нэн маг посильнее, она разбирается хоть немного в том, как давно человек умер. Практика замещать заболевших преподавателей в Школе была в чести…
И я, если честно, совсем не хотела видеть доброго, наивного, шумного Криспина мертвым.
Я повернулась и пошла в класс. Девочки, увидев меня, притихли, вероятно, ждали, что я что-то скажу им про Мэдисон, но про Мэдисон словно все забыли, и я в том числе, и я сама себе испугалась. Сначала я была с Лэнгли слишком откровенна, теперь я стала подчиняться его приказам, будто не имею собственной воли?
Я сглотнула, стараясь прогнать ощущение мерзкого холодка внутри, и решительно подошла к столу. Девочки наблюдали, как я открываю ящик и достаю записи Нэн. Почерк у нее был отвратительный — в Высшей Женской Школе учили красиво писать, но, похоже, Нэн таким образом проявляла тихий бунт.
— Что вы проходили в прошлый раз? — спросила я, не поднимая головы от тетради. — Госпожа Крэйг говорила, какая тема занятия?
— Мы учились работать с роженицами, госпожа администратор, — ответила Торнтон, а я мысленно застонала. Я не видела в своей жизни ни одни роды и понятия не имела, что там вообще может быть.
— Хорошо, — пробормотала я. Классный журнал был в кабинете Лэнгли, я не собиралась туда сейчас заходить. — М-м…
— Госпожа Гэйн, вы нашли Мэдисон?
Честер смотрела на меня умными, бесконечно красивыми синими глазами. Я встретилась с ней взглядом и подумала, что для дочери внезапно обедневшего, а потом и скоропостижно скончавшегося купца Школа Лекарниц была лучшим выходом. Для замужества Честер была в то время еще слишком мала, а о другой судьбе было страшно помыслить.
— Нет, Честер. Ее ищут. Давайте вернемся к теме занятия, — предложила я. Мне самой тоже лучше было отвлечься. — Расскажите мне, как помогает концентрация при… — Я покосилась в тетрадку и с трудом разобрала каракули Нэн. — При схватках.
Девочки хихикнули. Очевидно, я сморозила глупость, но сделала вид, что так и надо.
— Роженица при схватках испытывает сильные боли, — зачастила Честер, вскочив с мата на ноги, — и задача лекарницы — сделать так, чтобы она не мешала нормальному течению родов. Для этого необходимо, чтобы роженица дышала правильно, и лекарница должна сконцентрироваться на ее дыхании… — Она выдохнула и, кажется, на этом ее познания себя исчерпали, потому что она оглянулась на Торнтон. — Хорошая практика, когда одной рукой лекарница берет роженицу за руку, а другую кладет на живот и заставляет роженицу дышать в нужном ритме. Лекарница дышит вместе с ней, таким образом… ну, все идет как надо.
Я медленно кивнула. Так это или нет, Нэн мне сообщить не сочла нужным, даже заметки не оставила. Но сама логика предмета подсказывала, что Честер еще не закончила.
— Для чего нужна концентрация лекарницы?
— Для того, чтобы сосредоточиться на сокращениях матки и правильно рассчитать дыхание.
Я опять кивнула и прямо на полях тетрадки написала «Честер — 10». Если я ошиблась, то Нэн сама виновата.
— Кто-то может что-то еще сказать?
— Сильная лекарница может контролировать дыхание роженицы с помощью концентрации, — Торнтон поднялась, отряхнув юбку. — Так, чтобы она очень глубоко вдыхала при начале схватки и медленно и сильно выдыхала, помогая себе тужиться.
«Что?» — чуть не вырвалось у меня. Нэн уверяла, да и не только она, что никакое магическое воздействие на другого человека невозможно в принципе. Поэтому я с сомнением посмотрела на Торнтон, а потом — на Честер. Еще одна девочка, Боунс, подняла руку.